Когда мы наконец смогли оторваться друг от друга в комнате кроме нас не было никого. Деликатные подруги не стали дожидаться, когда мы закончим с нежностями и покинули нас, а муж усадил меня за стол и с преувеличенной заботой стал накладывать ароматные кусочки рыбы. Подумав, добавил пару ложек риса и имбирного соуса, удивительно, но он заметил, что я ела в последнее время, все остальные блюда я переносила с трудом, даже запах их вызывал у меня неприятие, и глотая горькую слюну я отодвигала очередной изысканный шедевр нашего шеф-повара.
— Ну а теперь, когда ты насытилась, расскажи всё что помнишь, — и конечно я рассказала, всё, кроме пламени на ауре и глазах.
Ночь прошла беспокойно. То и дело я просыпалась, нет, не от кошмаров, от какого-то тревожного предчувствия, разливающегося по венам, от липкой нервозности, которая словно туман накрывала меня на границе сна и яви. Различив силуэт любимого, мерно вздымающегося от глубокого дыхания, я успокаивалась и засыпала, лишь затем, чтобы вновь проснуться, гладила живот, ощущая приятное тепло под ледяными пальцами и уверенные толчки малышей, расслаблялась и проваливалась в дрему. В голове постоянно всплывали мысли, не дающие мне покоя — первая, что же такое хотела сказать мне Кронцесса. Уверенность моя, что именно её неосторожные слова, а не то, что она дотронулась до меня кончиками пальцев, послужили её обращению в камень. Алисия словно жена Лота, польстившаяся на вид разрушающихся Содомы и Гоморры, замерла навек, тайные, запретные знания, я уверена, и здесь послужили катализатором. Кто, и самое главное почему, посмел замахнуться на особу высшей крови, неприкасаемую, потомка Великих.
Вторая — что происходит со мной?
Со времен той болезни, что практически прикончила меня, я зареклась скрывать правду от Себастьяна, но здесь, всё моё естество восставало против этой откровенности. Честно говоря, я обманывала даже себя, уже некоторое время, стала замечать определенные странности во внешности, самочувствии и ощущениях. Несколько раз, в зеркале, я видела узкий зрачок в окружении янтарной радужки, вместо привычных серо-голубых глаз, кожа моя периодически леденела, хотя внутри бушевало пламя, привычный аппетит пропал, зато к запахам и свету чувствительность возросла десятикратно. Обычная сонливость и упадок сил, характерные для беременных во втором триместре отсутствовали, я была не просто бодра, энергия била через край, сил было столько, что мне приходилось контролировать силу сжатия чашки с таем.
Я помнила, лицо Бладёльтера склоненное ко мне, и его слова, про побочный эффект, но столько лет, укол не проявлял себя, (не давал о себе знать) и, грешным делом, стала надеяться, что прощальные слова сумасшедшего учёного были лишь ничего не значащими угрозами. В подобных метаниях и прошла вся моя ночь, и лишь перед рассветом, я забылась тяжелым сном.
Себастьян, покинул меня рано утром, поцеловав меня в плечо и подержав, ладонь на натягивающем ночную сорочку животе. Прошептал слова прощания, и не удержавшись, вернулся и вновь прижался теплыми губами к моим.
— Люблю тебя, — прошептала я ему, шутливо отталкивая, — иди уже, мой дракон, верши судьбы. Хмыкнув, он ушел.
Не помню сколько еще времени я дрейфовала на границе сна и яви, но так и не заснув, решила, что нечего валяться зазря и поднялась, отчего-то непривычно проголодавшись и попросив слугу накрыть завтрак в покоях. Я только успела намазать сливочным сыром поджаренный до золотистой корочки тост и налить горячий отвар с земляничным листом, и практически поднесла его ко рту, когда, буквально вышибая дверь, с двумя тяжелыми на вид фолиантами ввалилась Соланж, немного запнувшись на пороге.
— Светлого утра, моя Цесса, — поприветствовала меня подруга.
— И тебе, Соль. Помочь? — вскочила я, отложив хлебец и отставив чашечку. Она протянула мне ту, что была много толще и явно тяжелее на вид. С оббитыми красной бронзой уголками, в черном, кожаном пе реплете.
— Гримочку не дам, сначала вас нужно познакомить, — улыбнулась некромант, — она мне очень помогла, умница моя, — поглаживая по корешку говорила она уже книге. И вдруг, темно — коричневая, больше похожая на пухлый от большого количества страниц дневник, книга распахнула огромный, глаз, кокетливо захлопав пушистыми ресничками, и внимательно осматривала вытянутым зрачком незнакомое ей окружение.
— О, Великие, — умилилась я, — какая красавица, можно я посмотрю на нее поближе?
Соланж положила её на стол, толстя обложка распахнулась, пролистывая исписанные заклинаниями листы и остановилась на странице с изображением массы сердечек и роз.
— О, это да, однозначно! Я думаю, она будет не против, если ты погладишь её, вот здесь, вдоль корешка, ей нравится больше всего.
Я провела по слегка растрескавшейся коже гримуара Соль, чувствуя тепло и шершавую структуру обложки. Как-то она рассказывала про то, как он ей достался, это было так захватывающе и удивительно, безусловно сама судьба распорядилась так, чтобы этот кладезь со знаниями попал в благодарные руки, которые во истину смогут оценить массу полезной и нужной информации, что скрывается под толстой обложкой. Я налила отвар и Соланж, положила ей на тарелочку её любимые слойки с ананасовым джемом и продолжила свой завтрак. Насыщаясь Соль рассказала мне, что удалось ей узнать из своих источников о проявлении огня в немагическом абсолюте.
— Если коротко, то ты такая не первая. И явно не последняя, — начала рассказ подруга, — Кстати, я понятия не имею, где Нори, я послала ей записку и если бы она была во дворце, то она уже давно была бы здесь. Думаю, она не обидется, если я расскажу всё без нее, мне не терпится. А тебе, я уверена, не терпится всё узнать.
— Конечно, я вся внимание.
Спустя два чайника отвара, блюдо с фруктами и пяток слоек с корицей и яблоком, я узнала следующее: изначально на Твердыне жили лишь маги и магические же звери. Виверны, драконы, гарпии, василиски, гипоогрифы и прочие чудесные животные.
— Да, я читала исторические летописи Твердыни изначальной, — вспомнила я тот момент, когда только перенеслась в этот мир, я много времени провела в библиотеке собирая информацию по крупинке, узнавая то, что было известно если не всем, то многим с рождения, — но, честно говоря, многое стерлось из памяти за ненадобностью…
— А то, что открыла мне Грима, известно немногим, история Твердыни забыта, многие летописи искажены или превратно истолкованы, мне очень повезло, несколько поколений сильнейших ведьм, еще до образования союза Кватры вели этот дневник. Их записи — это свидетельство очевидцев и участников.
— Невероятно, — я вновь погладила книгу, а она, не кокетничала, хлопая ресницами, ей Богу, она просто мне подмигнула. Тем временем Соули продолжила, на Твердыне изначальной маги и звери жили в постоянной борьбе за территории и ресурсы, с приходом в этот мир Великих всё изменилось. Они заключили союз с одними и подчинили других. И как бы дико это не звучало, но соратниками Великие выбрали именно магических тварей, на троне мира фантастических животных восседали хрустальные драконы, когти последнего мы недавно видели на выставке. Они были самыми могущественными, магически одаренными, разумными. Во главе государства человеческого стоял самый сильный маг-некромант.
Путем нескольких сентов экспериментов и селекции появились оборотни, симбиоз мага, человека и фантастической твари. Венцом творений Великих стал род Цессов — Виверны. Так что, по сути, Клаус, что славился генетическими опытами и экспериментами с различными составляющими магических существ отчасти повторил опыт Великих, использовав меня как лабораторную мышь. И катализатором к изменению в организме вероятнее всего стала именно беременность и необратимые процессы, связанные с ней.
— Соль, скажи не таясь, мне боязно задавать этот вопрос, но… дети в порядке? Ты видишь что-нибудь? — я и страшилась её ответа, и не могла не задать его.
— Ты совершенно зря переживаешь, Теа, — ответила мне подруга, — ваши дети буду очень сильны, судя по тому, как четко читается их аура. А ведь они еще не родились. Обычно сущность видно лишь спустя пару демов после рождения. И еще, раз у нас зашел этот разговор, я не хочу молчать о том, что знаю — вероятнее всего девочка будет виверном. Её аура уже сейчас это золотое пламя. А мальчик — вероятнее всего будет некросом. Сильнее меня, много сильнее.
