Парень медленно поднял лицо, но встретиться взглядом не решился. Повисла новая пауза.

Ая покусала губу, по-детски покачала вперед-назад опущенными по швам руками и уже попятилась потихоньку к двери, когда раздалось:

– Р-разрешаю.

Два выдоха облегчения слились в один.

Ванная комната тени ничем не отличалась от ее собственной, только беспорядком и редкостью использования. Ая бросила вещи чистильщику и с наслаждением встала под душ. Шампунь и прочее оказались высшего качества, а температура, как ни странно, менялась древним ручным способом. У Аи дома – давно голосом, как у всех. Ах, ну да, тени же не пользуются речью в обычной жизни.

Когда она вышла, в квартире ничего не изменилось. Работы за Дверью затягивались, Лим просто сидел под наглухо заколоченным окном и не знал, чем себя занять. Он не представлял жизни без компьютера.

Какой-то бес ткнул под ребро, и Ая предложила:

– Хочешь прогуляться?

Лучше бы не спрашивала. Словно зеленую муху в чай подбросила. Выражение лица собеседника сказало все, что он думает по этому бесконечно глупому поводу.

Ая поинтересовалась:

– Ты никогда не выходил из квартиры?

– Только в далеком детстве, пока не выяснилось, кто я.

– Пойдем, – вновь позвала Ая. – Не представляешь, как хорошо на улице.

– Зачем?

Странный вопрос для нормального человека. Для тени – логичный. Зачем выходить, если можно не выходить?

– Весна, – сказала Ая первое, что пришло в голову.

– И что?

– Весна! – с нажимом повторила Ая. – Знаешь, что это?

– Время года. Я видел.

Видел он. Черта лысого он видел, а не весну. Ая выпалила:

– Экран, сколько бы «дэ» в нем ни было, хоть три, хоть десять, передает картинку, но не ощущения. Одно дело плыть по океану, другое – смотреть на него и морщиться от прыскалок с солеными брызгами. Имитация не заменит истинных чувств, а весна – это чувства. Это рождение новой красоты, это предчувствие счастья, которое витает в воздухе и капает за шиворот. Ощущение весны – нечто невероятное, что нельзя увидеть, только пережить. Ты мог много видеть и, допускаю, знаешь о мире больше, чем я, но поверь мне, ты ничего о нем не знаешь. Что тень знает о солнце, если между ними всегда преграда? Как пауку понять бабочку, если он никогда не летал? Весна – это шанс для каждого начать новую жизнь. Время меняться.

Телефон замигал сообщением – начальство беспокоилось, почему курьер задерживается на объекте.

«Все в порядке, выезжаю», – настучала Ая ответ.

Лим не спускал с нее глаз. Уже не отводил конфузливо, глядел прямо и будто чего-то ждал. В нем что-то изменилось.

– Спасибо, – сказала Ая, забирая пустую коробку, – за разрешение помыться и вообще. Ты хороший. Жаль, что ты тень.

– Я напишу тебе, – вдруг сказал Лим.

Ая на миг прикрыла глаза, и уголки губ провисли в горькой полуулыбке. Паук и бабочка – разные виды, встреча в паутине добром не кончится. Либо летать, либо сидеть внутри.

– Не пиши, – сказала она, уходя. – Я не отвечу. Но если захочешь прогуляться…

***

Лим стоял, будто оглушенный. Что-то случилось. Он не понимал что.

Входная дверь захлопнулась за девушкой. Практически следом из комнаты вышла и бесшумно удалилась, не глядя в его сторону, бригада техподдержки – им категорически запрещено разговаривать с владельцами помещений, если те не обратятся первыми. По сути – странная оговорка. Чтобы чозок заговорил первым?! Если что-то нужно, он напишет и отошлет.

Лим заглянул в комнату. Стену покрывал новый монитор – его привезли взамен залитого соседями сверху. Это издержки жизни в обычной квартире. В капсуле, о которой мечтал каждый чозок – Член Общества, Зависимый От Компьютера – такого не произойдет никогда. Капсула, которой грезил и Лим – спасение от внешнего мира.

Спасение? А зачем? В капсуле они с Аей не встретились бы. Во всяком случае – вживую.

Лим метнулся к клавиатуре.

«Ая». Поисковик удивленно замер, приглашая послать, наконец, набранный запрос.

Пальцы зависли над клавишами. Можно подключиться к уличным камерам и проследить за девушкой. Можно узнать о ней всю подноготную. Можно найти дом, где она живет, все профили и аккаунты, старых друзей и файлы, о которых она давно забыла.

Вот, кстати. Лим вошел в меню, и замелькали поочередно открываемые уровни: «Мой компьютер», «Мой дом», «Камера в ванной», «История», «Последнее посещение».

Электронный мозг привычно предложил: «Открыть». Но чуть ниже стояло: «Удалить». Курсор на экране задрожал. Сначала стрелка нерешительно поползла вверх, затем уверенное движение уронило ее, а щелчок мыши прикончил.

Весна – время меняться. Лим хочет видеть Аю настоящей, а не пиксельной, пусть даже в сверхкачественном формате. Она еще только спускается. Он успеет.

Некая внутренняя сила, о которой не подозревал, бросила его к стеллажу для всякой всячины – тот перегораживал ставни, которые наглухо закрывали окно. Паукам окна не нужны. Но он больше не хотел быть пауком.

Стеллаж отлетел в сторону, ставни со скрежетом и последующим деревянным стуком распахнулись, в глаза ударил слепящий свет. Это заставило отвернуться. Удивительно – в солнечных лучах комната смотрелась по-другому. Она стала большой, яркой и несуразной из-за пыли и хлама – руки даже потянулись навести порядок.

Позже.

Лим выглянул в окно. У прямоугольного автомобиля-развозчика стояла, задрав голову, и махала рукой знакомая фигурка.

Она махала ему – не аватарке на экране, а настоящему, живому. В горле образовался непонятный ком. Лим сглотнул его и махнул в ответ.

Ая села в машину и уехала, а он еще долго смотрел, как другие люди нескончаемым потоком пробирались по своим делам через таявшие сугробы, а весна продолжала вступать в права. Снаружи царила жизнь. А внутри? Лим резко обернулся.

На полу корчилась, цепляясь за мусор, его тень.

Раньше он не видел ее. Раньше он сам был тенью.

Жанры – фантастика, мистика.

Рассказ с иной концовкой и повествованием от другого лица вошел в книгу «Сказаниада».

– Буон джорно, синьор Валентино. – Я положил на прилавок картонное сердечко.

Словарный запас иссяк. Продавец – лысоватый низенький итальянец – это знал и ответил по-русски:

– Добрый день, синьор. Рад, что воспользовались новым купоном. Чем могу служить?

– Нужен еще один рассказ для конкурса.

Синьор Валентино усмехнулся:

– Надеетесь выиграть?

Я улыбнулся. Мы друг друга поняли. Для вампира, который питается надеждами, выгода небольшая, но в обмен просят не всемогущество, а всего лишь рассказ.

Да, синьор Валентино – вампир. На самом деле вампиры – вовсе не кровососы из страшных сказок.

– У вас есть выражение «энергетический вампир», это ближе, но тоже не то, – объяснял он при знакомстве. – Мы, вампиры, не люди и ничто из того, что человек способен представить. В человеческих языках нет нужного слова. С вашей точки зрения мне подойдет определение «сущность вне времени и пространства, чья пища находится в мире, на который эта сущность умеет воздействовать в определенных пределах». Я исполняю желания, но питаюсь надеждами, что связаны с этими желаниями. Если попросите миллион долларов, надеясь жить после этого долго и счастливо, вы получите свой миллион, но проживете несчастливо и недолго.

Вспомнился анекдот, как за душу, которую надо отдать после смерти, мужик потребовал у дьявола вечную жизнь. Я рискнул:

– А если попрошу бессмертие? Это возможно?

– Почему нет? Но вы учли, с какой надеждой связано это желание? Подумали, где и кем в этом случае проведете вечность, когда я заберу оплату?

Воображение нарисовало вечного узника, замурованного, как мумия в пирамиде. Затем – олигарха, чьи деньги веками множатся в банке, а сам он лежит в гробу закопанным на километр. Еще – любимца и любителя женщин, у которого при касании прекрасного пола случаются импотенция и понос. Как обойти нежелательное? Потребовать вечность в раю? Но Георгий не представлял райских кущ, разве только в виде болтания ножками сидя на облаках, и здесь его подставить еще проще. А вопрос «кем» просто размазал по стенке. Кем его могут сделать? Вечно шпыняемым бесом, обязанным являться по чужому желанию? Камнем? Элементарной частицей?