Святогор поднялся и на трясущихся ногах вышел на улицу. На улице стоял ясный день. Яркий свет ослепил Святогора и он зажмурился. Святогора посетило блаженное чувство и глубокий вдох свежего и чистого воздуха подарили небывалую сладость. Святогор, чуть ли не на ощупь, обошел дом, подальше от Солнца. Стоя у стены, Святогор слушал и глубоко дышал. До уха донесся звук ветра и птиц, разговоры людей, скрип деревьев и шелест травы и листвы. Святогор стоял с закрытыми глазами и слушал, словно бы слышал впервые. Гамма новых чувств захватывала его и пьянила. Когда Святогор открыл глаза, то свету предстали его, некогда черные, а ныне золотые глаза, а его взору предстал яркий, словно в свете множества прожекторов и цветных ламп мир. Святогор видел такое буйство цветов и красок, какое не видел никогда в своей жизни прежде. Небо было не просто голубым, в нем были нотки зеленого и оранжевого. Лес впереди и вовсе казался палитрой, словно безумный психоделический авангард. И самое главное – это яркость! Все сияло и было не просто цветным, все вокруг словно бы излучало цветной свет. Сознание Святогора помутнело и ему захотелось вернуться обратно в дом, в прохладу и тьму.

Святогор занавесил все окна, чтобы ослепительный свет ни проникал внутрь, оставив лишь не большую щель, чтобы в комнате не царил абсолютный мрак. Этого света было достаточно, чтобы не слепить и не причинять боль. Тончайший луч света в глазах Святогора, был словно луч прожектора, а рассеянный свет, наполнявший всю комнату, позволял отлично разглядеть даже самые темные углы. Святогор сел на стул и стал разглядывать помещение. Из-за пыли в воздухе, тот словно бы блестел и мерцал, подобно переливам алмаза. В этом мерцании порой проскальзывали образы и фигуры и спустя время, когда глаза привыкли, Святогор сумел разглядеть фигуры людей. Сперва они были тусклыми, но потом наполнились чем-то зыбким и становились все яснее и яснее. В помещении находилось, помимо Святогора, еще несколько человек, но то были не люди, ибо их тела были призрачны, не осязаемы, и пропускали свет. Святогор припомнил сон и протянул руку к фигурам и те протянули свои руки в ответ. Рука Святогора проходила сквозь их руки и те рассеивались словно дым, а потом восстанавливались обратно. На лицах этих призраков проступили добрые черты и в сердце Святогора поселился покой.

Послышался стук и в помещение, рассеивая видение Святогора, вошла девушка.

– Леша! Это я – Соня. Я… – произнесла девушка очень приятным голосом и замолкла на полуслове.

Соня остановилась на пороге. В помещении царила кромешная тьма, которую разрезал слабый лучик света.

– Господи, тьма-то какая! – удивленно произнесла Соня. – Леш! Леш – это ты? – проговорила Соня, увидев в слабом свете чей-то силуэт.

Святогор молчал.

– Я это… Покушать принесла, ты кушать будешь? Леша?..

Святогор поверну голову и увидел Соню. Соня видела лишь силуэт и ярко золотые глаза во тьме. При виде глаз, Соня содрогнулась и замерла. Глаза были не просто желтые или золотистые, а именно золотые! С металлическим блеском. Словно бусинки или два металлических шарика вместо глаза. Соню посетила всего одна мысль – Лис! Она выронила корзинку, что принесла с собой и из нее вывалилось и покатилось содержимое. Соня, цепенея от страха, стояла и не шевелилась. Святогор видел Соню как при свете и видел, что та вот-вот закричит.

– Да, – отозвался Святогор не своим, но очень спокойным голосом.

Соня побледнела. Голос Святогора она не узнала и страх, что это прямо перед ней и есть тот самый Лис, только усилился. Видя это, чтобы успокоить Соню, Святогор произнес:

– Не бойся, – тем же спокойным голосом произнес Святогор. – Это Я – Святогор.

Соня, не веря и от страха, судорожно сглотнула. Святогор, чтобы рассеять сомнения, отодвинул штору и в комнату хлынул яркий свет. Свет описал черты лица Святогора. Он сидел и щурясь глядел на Соню. Соня, увидев лицо Святогора, судорожно выдохнула и нервно задышала. Соня никогда не видела увечий Святогора, ибо познакомилась она с ним еще до того, а уже после, все его уродства скрывали ткани и потому здоровый вид Святогора не вызвал ни каких мыслей.

– Господи… Напугал! Я ж чуть Богу душу не отдала! – недовольно пискнула Соня.

– Богу говоришь… – странно удивленным голосом произнес Святогор, задумываясь и отводя взгляд в окно.

– А ты чего там сидишь? – спросила Соня, собирая корзину. – С тобой все хорошо?

– Да, – сухо и как-то недовольно, но спокойно ответил Святогор. – Легче… Легче вот стало.

– Ааа… – подозрительно протянула Соня. – Ну, я это… Корзинку тут оставлю, ты тогда поешь сам, хорошо? Сам ведь сможешь? А то Джа говорил ты…

– Да, смогу, – все тем же сухим и спокойным голосом отвечал Святогор.

– Ну и хорошо… Я это… Пойду тогда.

Эта девица или вернее даже девочка, семнадцати лет, была альбиносом. Ее бледная кожа и серые глаза подчеркивали ее альбинизм. Соня не входила в число пугливых, но сейчас она всем своим видом говорила, что задерживаться не желает. Что же, ее страх был понятен. Лиса, если считать тех, кто пережил встречу с ним, видели единицы и все как один говорили о горящих во тьме желтых газах. Как тут не перепугаться, если учесть то, что на Лиса натыкались так же, как на Святогора наткнулась Соня. Гораздо чаще натыкаются лишь на обескровленных жертв Лиса, с гримасами ужаса на лице. Откуда приходит Лис? Как Лис проникает в поселок незамеченным? И как он умудряется без единого звука убивать своих жертв при наличии вооруженных людей? Вот загадка…

Святогор, перекусив и набравшись сил, вновь вышел из дома. Он гулял по поселку, меланхолично разглядывая деревянные дома с чахлыми огородами и такими же чахлыми обитателями. Люди в поселке жили за счет того, что удавалось взрастить на своих огородах. Старые, сохранившиеся с довоенных времен культуры, росли очень плохо, но люди упорно желали выращивать именно их. Культуры нового мира многие не жаловали, из-за вкуса и пресловутой веры в то, что они вредны для человека. В поселке было не много людей и все знали друг друга в лицо, а потому новости расходились по поселку быстро. Все знали Святогора и знали, что его свалила болезнь, которая грозила ему смертью, а потому удивленно глядели на него, когда он проходил мимо. Кто-то даже останавливал и, не веря своим глазам, спрашивал, задавая, в сущности, один и тот же вопрос: «Как это?». Кто-то даже умудрялся шутить, говоря, что Святогор нашел эликсир молодости и не мог бы он им поделиться? От таких взглядов, вопросов и колкостей Святогор ощутил сильнейший позыв к одиночеству. Покидая огороды и людей, Святогор направился во вторую – западную, половину поселка, что лежал за железной дорогой. Эта половина была одним большим кладбищем. Сперва людей хоронили, но потом просто заворачивали во что-нибудь и складывали в дома, чтобы не утруждать себя рытьем. Каждый дом здесь был склепом. Святогор смотрел на это кладбище своим новым взором и видел то, что не мог видеть раньше. Каждый дом слабо сиял, словно в них еще жили, и чем ниже опускалось Солнце, тем ярче и отчетливее было это сияние. Святогор стоял и смотрел – наблюдал! И лишь когда Солнце скрылось за краем лесного горизонта, он увидел, что за ним тоже наблюдают. Маленький город-кладбище с домами-склепами жил своей – флегматичной жизнью. Некоторые жители стояли, не смея покинуть своего обиталища и смотрели на Святогора пустыми глазами. Любой другой, если бы мог это видеть, бежал бы в страхе, но Святогор ощущал покой и такое же флегматичное чувство, которым жила странная община. Обитатели этого кладбища не были людьми, они были такими же призраками, что являлись Святогору чуть ранее. Железная дорога, что делила поселок, лежала тут, словно граница между двух государств, граница между царством жизни и царством смерти. Ни одна из сторон несмела переступать эту границу и могла лишь наблюдать. О чем думают жители царства смерти? Тревожит ли их что-то? Святогор об этом даже не задумывался, ибо его тревожили свои мысли. Его место там, по ту сторону границы, но нет, его оставили тут, дали второй шанс. Для чего? Неужели он смог доказать, что имеет право на вторую попытку? На новый – истинный путь?