Неизвестно, как было на Земле, но символом треверов на Ахкияре стал конь. Весь вытянутый, устремленный вперед скакун, явно не фризской работы. Статуя была, как живая, и именно нижняя часть исчерченного рунами постамента, служила тем полем, который покрывали чернилами и прикладывали к Указам и Распоряжениям треверских правителей вроде бы уже две тысячи лет. Ну, или отпечатывали на воске, для подтверждения подлинности писем.

– Знаешь, мне кажется, нет никакой принципиальной разницы между здешним средневековьем, и нашим капитализмом. Все наши партии, точно так же стремятся к власти. Они, собственно, для этого и создаются. И главный аргумент какой?

– И какой? – послушно переспросила женщина.

– Что якобы их способ грабежа самый справедливый.

– Так чем тогда все-таки отличается земная политика? По-твоему выходит, нет людей, которые на самом деле хотят устроить все «правильно», а не стремятся лишь возвыситься?

– Вот ты сейчас намешала…

– Отвечай, как удобно, – отмахнулась молодая, увлеченная новой игрушкой.

– У нас привыкли пренебрежительно относиться к реальности. Даже термин придумали «готтентотская логика». Мол, ха-ха-ха, «добро – это когда я украл корову соседа, а когда наоборот – зло!» А это и на самом деле, правда. И нет в ней ничего постыдного. Пока люди разделены, думать иначе – суицидальная глупость… Да и если вдруг появится всеобщее государство, думаю, соперничество никуда не денется…

Анвар задумался, и заговорил снова несколько минут спустя, не обращая внимания, что жена престала даже изображать заинтересованного слушателя-борца за светлое будущее. Ему просто надо было проговорить некоторые мысли:

– А уж идеалисты… Они, наверное, нужны. Да, в них определенно есть какой-то важный смысл, но что может быть опаснее, чем власть в таких руках?! Нам ли, жившим в России, не знать об этом…

Торговая пристань Линкебанка, полдень

(9 апреля 2020 года)

«Морской конь» уже почти час как пришвартовался в центральной – самой почетной, – части бесконечных причалов Линкебанка. Огромный драккар крепко притянули к пирсу, и принялись разгружать. В этом процессе Игорю «места не было», а коней, для охраны и многочисленной свиты, еще не привели. Так что оставалось только скучать в устроенной для него временной каюте, да слушать местных зазывал. По последнему пункту, никакого другого выбора, собственно, и не предусматривалось.

Вытянутый вдоль реки торговый город, считался по местным меркам настоящим мегаполисом. А учитывая неширокие (в земном представлении) улицы и полуденное многолюдство, это было совершенно очевидно даже для Игоря, который получил в Москве, надежную полуторалетнюю прививку от впечатлительности.

В этой части набережной ближе всего к кораблям оказались продавцы «живого товара», поэтому приходилось в основном наслаждаться похвалами «молодым и горячим», или «не очень юным, но трудолюбивым» рабыням. Старательнее всех разорялся какой-то веселый и горластый молодой парень.

– …Вода, вода! «Медовая вода»… Пожалуйте в таверну «Усталый путник»! Лучшая еда на этом берегу Рихаса… – время от времени перебивали его монологи, бредущие мимо разносчики и зазывалы.

Но стоило случиться паузе, как тот снова принимался:

– Господин, не проходи мимо! Где найдешь таких прекрасных женщин по такой «смешной» цене?

– Некогда мне тут с тобой «хохотать», да и незачем. У меня в достатке и прачек и поварих, – отрезал кто-то ворчливый и явно немолодой.

– Эй, вернись, твоим костям пригодится юная «грелка»! Потратишь серебро здесь, сэкономишь – на очередном походе в храм! – насмехался вслед весельчак.

– Достойный корчмарь Семан Шестипалый (9), зовет отведать свежайшей, только что выловленной рыбы в его «Пьяном карпе». За пару серебряных гельдов, можно получить большое блюдо жареной рыбы на четверых, два кувшину прохладного пива, обсудить дела в покое и удобстве!

(9) Семан (древнегерм. [seo-] море + [-man] человек, мужчина) – Морской человек.

– О, посмотрите какие славные воины! Женщин они, конечно же, привыкли брать с мечом в руках, но биться в нашем городе не с кем. Может быть, заплатите серебром, просто чтобы испытать себя и в таком деле? Вдруг понравится…

– Куда ты потащила бочку, – врезался в монолог чей-то визгливый дискант. – Ну-ка сворачивай! Да, к трактиру давай… – стал удаляться его обладатель.

А весельчак-работорговец все не унимался:

– …смотрите, смотрите, сколько сегодня здесь «владык сечи, мечемашцев, ясеней битвы и пней кровавого поля»! (10)

(10) Кеннинг – разновидность метафоры, характерная для скальдической, англосаксонской и кельтской поэзии; описательное поэтическое выражение, состоящее как минимум из двух существительных и применяемое для замены обычного названия предмета или персоны. Могут быть составными, например «ясень бури мечей» (буря мечей – битва, ясень битвы – воин). Встречаются и очень сложные многосоставные кеннинги, такие как «липа пламени земли оленей заливов» («олень заливов» – корабль, «земля кораблей» – море, «пламя моря» – золото, «липа золота» – женщина). Здесь: перечисляются кеннинги, означающие слово «воин», при этом последний – явно подколка. «Пни» – остаются после срубленных «деревьев».

«…Ну вот, неужто и в этот приезд, не обойдется без скандала с городской стражей. Они же меня в следующий раз просто не пустят в город. От греха подальше», – не без иронии подумал Игорь.

Нет, в своей охране он был уверен, а вот пополнившие свиту сынки и племянники из благородных семей бывшего восточного анклава, могли и чересчур «лично» воспринять остроты болтуна.

Не то, чтобы парни были невменяемы – нет, – они явно пребывали в восторге от происходящего, и вообще – старались. Но впервые оказавшись вдалеке от дома, в настоящем боевом походе, да еще и в окружении таких же много о себе думающих балбесов…

«Гадство!» – ругнулся про себя Игорь, путаясь в многочисленных пряжках парадно-выходного наряда.

Со стороны – длинный распашной кафтан выглядел броско и беззащитно. Разве что у какого-нибудь любителя коняшек могла дрогнуть рука (геральдика у фризов в ее запутанном земном виде пока не сложилась, но символизм «по античному типу», был распространен; и в нарядах его воинов или, как минимум, на щитах, обязательно присутствовало изображение «бегущего» треверского коня). Однако беззащитность эта была лишь уловкой.

Несколько десятков металлических пластин, нашитых изнутри в самых уязвимых местах, для нападающего стали бы изрядным сюрпризом. И подарили дополнительный шанс своему владельцу выжить. При всем при этом, скрытая броня не давала быстро одеться без помощи оруженосца.

«Да чтоб тебя! – треснувшись напоследок лбом о невысокий проем, Игорь наконец-то попал наружу. – Ну, точно же…»

Две целеустремленные спины в одинаковом темно-зеленом платье с бардовыми вставками, практически успели добраться до «говоруна». Судя по тому, что торговец по-прежнему заливался соловьем и не почувствовал угрозы, шли они с самыми серьезными намерениями, и не планировали «смазать» развлечение, пустым трепом или беготней…

В отличие от юного болтуна, несколько его степенных соседей, прекрасно рассмотрели сгущающиеся тучи, и уже предвкушали «веселье». Парень, своим неуемным красноречием, скорее всего, ни единожды перехватывал их потенциальных клиентов, и сейчас они просто жаждали такой развязки.

– Эй, юноша! Да-да, именно ты – болтливый продавец разговорчивого товара! – голос, привыкший отдавать команды, легко перекрыл базарный гомон. – Тебе все-таки следует решить: хочешь ли ты быть скальдом, или продолжишь торговать. Но не спеши с этим, если продолжишь совмещать оба занятия, уверен, у тебя будет время поразмыслить об этом! Думаю, не меньше недели. Вряд ли сможешь быстрее излечить заслуженные тумаки! Я знаю, о чем говорю. Все семь дней до вашего города, эти болваны только дрались между собой, да отлынивали от работы.