Тем временем поведение команды стало угрожающим. Матросы вольно разгуливали по палубе и не стеснялись задевать меня плечом. Приказания, даже самые простые, они исполняли неохотно и вальяжно. От одной мысли бунта на «Рапире» у меня сжимались зубы.

– Адриан, кто сейчас квартирмейстер? Зови ко мне! – выглянул я из каюты.

Через минуту явилась Лилит.

– Значит, ты все так же удел.

– Еще как! – отозвалась пиратка. – Ты же сам меня назначил.

Действительно. Во второй день пребывания на «Карибах» должность квартирмейстера выпала Лилит. Бытует распространенное мнение, что квартирмейстер – это чуть ли не главный после капитана член команды. Но есть еще боцман, который ведет людей в бой, и первый помощник. А квартирмейстеру достается учет финансов.

– Справляешься?

– Вполне! На днях открыла навык калькулятора. Теперь не приходится считать столбиком – за меня все делает интерфейс!

– Хорошо. Расскажи, Лилит, о ваших делах в мое отсутствие.

Я устроился в кресле.

– Минуту. – Девушка взяла со стола бортжурнал, раскрыла книгу на закладке и отлистала несколько страниц назад. – Нападение на флотилию ловцов жемчуга – распродали товар на сумму в четыре тысячи реалов. Стычка с французским флейтом – потерпели поражение, потери составили около шестьсот реалов, они пошли на улучшение судна. Нападение в составе английской флотилии на клан «Бездушные» – захвачена бригантина, прибыль – три тысячи испанских песо. Путешествие на Юкатан по квесту «Старый рудокоп» – пройдена цепочка квестов, в сумме получено около шести тысяч песо. Стычка с английским линейным кораблем клана «Паруса света» – потери на сумму…

Лилит выглядела крайне серьезной. Особенно – в тонких очках, приобретенных в качестве трофея с одного из неприятельских судов. На самом деле девушка она веселая и впечатлительная, если только дело не касается ее ответственной работы. Кем она была в реальном мире, я не интересовался. Не положено. Знал только, что ее муж тоже находится в составе экипажа – если не ошибаюсь, мушкетер и матрос.

– …Удалось сбыть на сумму в тысячу двести ливров, которые затем были конвертированы в английские фунты.

– Достаточно, спасибо. Скажи, какая сумма сейчас находится в корабельной казне?

– Тысяча шестьсот пиастров и триста реалов.

– Экипаж своевременно получает выплаты?

– Всегда.

Трофейная доля всем членам команды – дело святое. Так было и при настоящем пиратстве семнадцатого-восемнадцатого веков, и так есть в нынешних «Карибах». Кто согласится плавать на корабле, не получая ничего взамен? Даже играя на энтузиазме, народ рассчитывает на достойную долю с полученной прибыли.

– А кто сейчас боцман?

– Все так же Менестрелиус. Но завтра будет неделя, как его нет. Он говорил, что у него планируется отпуск.

– Ясно. – Я взял из ее рук бортжурнал и некоторое время сам полистал его. – Ты вроде не выглядишь враждебно. Скажи, почему люди планируют переворот?

– Ох, тут я не сильна, – ответила Лилит. – Когда Адриан заявил, что мы плывем на Саону, команда не оценила эту идею. Многие уж и позабыли, что у «Рапиры» есть другой капитан.

– И на чьей стороне ты, если не секрет?

– Ни на чьей, Рудра. Мы с Парсиком попали в команду случайно, но нам здесь понравилось. Привыкли уже. А эти дрязги за капитанство… Ну, не мое это! Не люблю такое. Просто хочу, чтобы у «Рапиры» был хороший капитан. – Лилит вздохнула.

– И он будет, – ответил я.

Мы вместе вышли на палубу. Экипаж был уже в сборе, меня явно поджидали. Одни висели на вантах и реях, другие стояли на юте – но все они, скорее всего, глазели из любопытства. Настоящая проблема была в Декстере и его дружках, которые ошивались впереди, на шканцах. Все при оружии.

– Капиташка, ты уже понял, кто здесь лишний? – заголосил один из парней.

Тем временем Лилит попыталась пройти мимо, но ей не дали этого сделать.

– Неужели тебе не интересно, что его ждет? – преградил ей дорогу Декстер.

– Без меня, – отмахнулась она.

– Без тебя не получится, милая. Здесь решается судьба капитана. Точнее, уже бывшего. Да, бывший капитан Рудра?

Я мельком взглянул на Декстера и других решительно настроенных людей. Тоже мне, нашелся бунтарь. На нем был темно-синий кафтан и широченный фиолетовый пояс поверх него. Портупея с пистолетом и дорогого вида палаш. Черная бандана. Наши глаза встретились. В его взгляде был мрачный вызов, в моем – разгорающийся гнев.

– И много среди вас тех, кто готов сместить меня? – Я окинул взглядом весь собравшийся экипаж. – Даже не спросите, где я пропадал? Чего добивался ради своей команды?

– У тебя больше нет команды, – рявкнул Декстер. – И не пытайся садиться людям на уши. Все решено – ты уходишь.

В толпе послышались отдельные возгласы одобрения, другие же просто молчали.

– Попрошу каждого, кто готов выступить против меня, выйти вперед! – прокричал я. – Хочу видеть всех.

Ряды Декстера пополнились. Десять, пятнадцать… Двадцать? Нет, явно больше. На палубе стало тесно. Впрочем, это явно меньше половины экипажа, составляющего сейчас под сотню человек.

– Прекрасно! – выпалил я, держа руки на поясе. – Очень хорошо! Так вот знайте, ребята. Кто напомнит, как говорил Джон Сильвер? Те из вас, кто сегодня останется в живых, позавидуют мертвым? Сейчас и проверим.

– Закрой пасть, – рявкнул Декстер.

Но было поздно.

Я ринулся вперед. Ятаганы в моих руках пустились по прямому назначению – резать и убивать. Пульс молотил в голове, но не от скорости, а от злости. Клинки мелькали в воздухе, словно кисть художника, рисующего кровавый пейзаж. Бунтовщики явно не ожидали такой атаки – резкой и молниеносной. Обладатели длинных сабель боялись задеть своих, к тому же клинки нужно было еще успеть вытащить, аналогично робели владельцы огнестрела. За считанные секунды палуба налилась кровью, люди начали запинаться о тела умерших.

Выбор, кого убивать, предоставлялся огромный. Мятежники все еще толпились и не до конца осознали, что происходит, а я уже лихо вонзал клинки во всех, до кого дотягивался – яростно и бездумно.

– Стреляйте в гада! – завопили в суматошной толпе.

Прогремели выстрелы, но палили словно и не в меня. Согласитесь, сложно попасть в человека, который находится в каше из живых и не очень тел.

Первая минута прошла безупречно. Полученный за убийства опыт мерцал на периферии зрения чуть ли ежесекундно. Затем на палубе стало просторнее, а бунтовщики наконец взяли себя в руки.

Атака прилетела сразу с двух сторон. Левым ятаганом я отвел в сторону лезвие шпаги, а правым прочертил линию на шее врага, который бежал на меня с абордажным топором. Блок, шаг назад, финт, скрестный шаг – готово! Работаем по заветам Оливии фон Штерне, хотя большинство ее маневров больше подходили длинным клинкам, а не моим ятаганам. Не успели тела попадать, как на меня неслись новые противники.

Повышенные очки ловкости давали о себе знать. Абордажный топор, штык-нож мушкета, палаши, сабли или даги – что бы на устремлялось в мою сторону, я раз за разом оказывался на шаг быстрее. После высокоуровневых испанцев, с которыми я имел дела на Саоне, нынешние враги казались едва ли не детьми, правила игры которых я беспощадно нарушил. Впрочем, самовнушение, что двигала мной исключительно ярость, помогало. Одежда перемазалась в крови, но для ублюдков и предателей нет милосердия. Это обнадеживало. Во всяком случае, я долго держался, а оставшиеся на шканцах пираты уже не пытались нестись на убой.

Когда ситуация становилась критической, я активировал навыки – их выполнение сводило на нет любые попытки убить меня.

Танцующий с ветром

Выскочивший с молотом матрос лишился уха, прыгнувший с бакштага рукопашник – глаза. Ятаганы в моих руках со свистом описали круговые движения, касаясь всех, кого можно было достать. И, поскольку сам я напролом двигался вперед, лезвия поражали новых противников.

Удар наотмашь