– Что-то случилось? – стараясь сделать голос максимально мягким, спросил я.

– Плохо себя чувствую, – она вздохнула так, будто ее тошнило.

Я никак не мог выкинуть из головы слова врача: «На небе что-то сломалось, и никакие лекарства нам не помогут. Человечеству не спастись.» – кажется, так он сказал. Выйдя из больницы, я постарался сразу же забыть все, что наговорил мне этот странный человек. Но чем больше пытался отвлечься, тем громче, предложение за предложением, звучал его настырный голос. Словно кто-то засунул в мой череп магнитофон, поставив его на «репит»: сдохлосы, энергия, карта, молитвы, сломалось что-то, погружение, сдохлосы, энергия… И так по кругу сотни раз!

Я протянул руку и погладил лицо своей девушки. Что я пытался проверить – не похудела ли, не впали ли щеки? Да вроде все нормально. Так сразу и не поймешь. Немного холодновата, но ведь и не лето же. Я все равно беспокоился. Таня не отстранилась, хотя терпеть не могла, когда касаются ее лица. Даже от меня шарахалась. А сейчас, словно ей плевать.

– Слушай, мой вопрос может прозвучать странно, но ответь, пожалуйста.

Ни заинтересованного взгляда или хоть какой-то реакции. По-моему, пора волноваться.

– Ты сегодня молилась?

Я ожидал, что она начнет расспрашивать о природе моего странного вопроса, но вместо этого Таня просто начала рассказывать:

– Сегодня утром узнала, что Елена Викторовна из юридического умерла. За две недели иссохла. Я даже не знала, что она болеет – говорили, в отпуске, а потом, бах! Даже похоронить успели. – Танин голос заметно дрожал. – Мы с девчонками на обеде в церковь ходили свечки поставить за упокой. Долго перед иконами стояла, завороженная. Внутри тысячи слов, и все наружу просятся, а сказать не могу – в голове пусто. А с другой стороны, что ты им скажешь? Это же всего лишь картинки в окружении спецэффектов: ладан, свечи, позолота.

Со стороны казалось, будто Таня находится в каком-то трансе. Глаза закрыты и вещает. По щекам катятся слезы. Пытаясь хоть как-то помочь, я протянул руку и сжал ее плечо. Она заметно вздрогнула.

– Всю вторую половину дня словно в тумане. Даже дышать трудно.

Таня замолчала, а я еще некоторое время пытался переварить услышанное, но не мог – все мысли перебивала злость… Очень громкая злость на врача Дмитрия Михайловича.

– Танюш, что бы ни случилось, не ходи больше в церковь и молиться не надо. Обещаешь?

Я даже не пытался представить, что происходит у нее внутри. Каково это – носить в себе тысячу упреков и обвинений, не имея возможности доставить их адресату? Когда хочется затопить обидчика в отчаянии и злости за то, что он породил, но кулаки рассекают лишь воздух.

– Обещаю, – никаких вопросов Таня задавать не стала. У нее просто не было на это сил.

Таня уснула. Первое, что я сделал – нашел в интернете упомянутый врачом роман Бернара Вербера и стал читать. Книга пошла довольно легко и уже в четвертом часу я закончил, потирая уставшие от монитора глаза. Замысел Димы теперь не казался мне столь уж диким. И дело не в выдуманной истории французского писателя. На эту тему и раньше хватало книг и фильмов. Людей всегда интересовало, что находится там – за гранью жизни, в невидимых человеку мирах. Сейчас же, когда природа веры научно обоснована, мы больше не спрашиваем: «Есть или нет?» Мы задаемся вопросами: «Кто именно находится там? Как все устроено? Из чего состоит?»

Люди искусства разошлись не на шутку, описывая мистические пространства всех форм и размеров. На волне популярной темы даже выставку организовали в Доме Кино «100 образов Бога». Я видел афишу на остановке. Собрали со всего мира картины и скульптуры, как может выглядеть сердце Метагалактики и что там, по мнению художников, происходит. Потом в новостях говорили, что закончилось все скандалом. Религиозный активист разбил кувалдой гипсовую скульптуру, соединявшую в себе лики всех известных богов – символ единства. Вандал успел отбить Шиве гипсовый нос и гульку, провозглашая: «Бог истинный только один и имя ему…» Я так и не узнал, какой именно бог истинный. Парня запинала почти вовремя подоспевшая охрана. На чем новость и закончилась.

Ученые же, несмотря на угрозу глобального вымирания, пошли дальше, организовав целое научное сообщество по изучению феномена Бога. Что-то там ищут, на расстоянии 14 миллиардов световых лет, предполагая, что в этом и заключается главная цель существования человечества – познание Бога с помощью фундаментальных наук. И никаких там духовностей и прочих маловразумительных абстракций. Изучение Творца – дело точное!

В общем, если отбросить в сторону эмоции, предложение врача не столь абсурдно. Если астрофизики пытаются пробиться к Богу с помощью космических кораблей, телепортации и прочего научпопа, то Дима утверждает, что может открыть дверь в непознанный мир с помощью препаратов – активаторов подсознания. Звучит вполне научно.

Приняв решение, я отправился спать, уткнувшись носом в раскиданные по подушке Танины волосы.

Проснулся я в начале десятого. Таня все так же спала рядом, словно всю ночь не меняла положение. Начало десятого? Неужели она проспала? Проспала первый раз в жизни! Мое сердце замерло.

– Танюш! Тань! Таня!!! – не справившись с паникой, я стал трясти ее за плечо.

– Что ты творишь? И так голова болит, – ответил ее запутавшийся в волосах голос. Отпустило.

Пока я стоял под горячим душем, Таня позвонила на работу – извиниться за прогул и отпроситься. Оказалось, все, кто ходил оплакивать Елену Викторовну, взяли больничный.

Позавтракав сам и силой накормив Таню, я нашел в кармане куртки визитку врача. По указанному номеру никто трубку не брал. Лишь перезвонив минут через десять, я услышал приветствие:

– Федоров! – представился грубый мужской голос.

– Дмитрий Михайлович? – уточнил я.

– Слушаю.

– Вчера мы встреча…

– Я узнал, – его голос сразу стал мягче и приобрел знакомые очертания. – Рад тебя слышать.

– Звоню сказать, что согласен попробовать… погружение. Но у меня есть два условия.

– Любопытно, – насторожился он.

– Во-первых, ты должен гарантировать, что эти эксперименты не навредят мне.

– Не сомневайся! Я профессионал и стаж у меня большой, хотя и выгляжу молодо. Поэтому ручаюсь. Все будет в порядке! Какое второе условие?

– Я в любой момент смогу отказаться от нашего сотрудничества. Без последствий. Ты можешь мне гарантировать и это? – Даже самое искреннее обещание часто теряет силу в момент лобового столкновения с обстоятельствами. Я это знаю, потому что сам не раз нарушал данное слово. О каких обещаниях может идти речь, когда ветер так переменчив, а люди так слабы? Не нуждался я в заверениях врача. Хотел лишь показать – хоть я и отношусь серьезно к его предложению, но шанс отступить будет всегда. Контракты без обязательств – мой конек. – Ну, так что?

– Не переживай, я не сделаю из тебя пленника. Ты волен уйти в любой момент. Вот только будь готов…

– К чему, – нахмурился я.

– То, что предстоит открыть, заставит нас идти до конца.

– Время покажет, – огрызнулся я и положил трубку.

– Ты уверен, что нам больше никто не нужен?

Я лежал на самой обычной больничной кушетке. Рядом Дима готовился к «погружению». Он брал какие-то ампулы, размалывал таблетки в порошок, затем растворял его в жидкостях с незапоминаемыми латинскими названиями. Казалось, он готовит колдовское зелье, а не снотворное. Я наблюдал за действиями современного алхимика с опаской – моя жизнь в его руках.

Прежде, чем дать окончательное согласие на эту сомнительную процедуру, я около часа подробнейшим образом выспрашивал у него обо всем, что меня волновало. Существует ли угроза для жизни – нет, не существует. Что за препарат будет мне введен – личное открытие, с очень сложным составом. Чем он отличается от обычного снотворного? Тем, что совмещен с психоактивными веществами. Какими? Личное открытие – энтеоген, со сложной формулой. Допустим, но безопасен ли этот препарат и опробован ли он на людях – да, опробован, все живы и счастливы. Уверен ли Федоров, что нам для подстраховки никто не нужен…