– И все же сумерки для таких вещей подходят больше, – стоял на своём Финн.

– Я это знаю, – сказала Гви. – Просто не люблю ждать.

Она сорвала длинный стебелёк, уселась, прислонившись к стволу старого дуба, и стала смотреть на Башню, пожёвывая травинку. У неё было терпение охотника, качество, которым не могли похвастаться её товарищи. Они то и дело меняли позы и беспокойно ёрзали. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Гви выпрямила спину и вскинула голову, принюхиваясь к воздуху.

– Пора, – сказала она. – Ветер принёс запах ночи.

– Пустая комната, но вся пропитана волшебством, – сказал гругаш. Он прошёл мимо Джеки на середину кабинета. – Я провёл большую часть дня, пытаясь узнать секреты Башни Вруика, думаю, теперь пришло время тебе показать мне, что ещё скрыто здесь.

Джеки посмотрела на него как на сумасшедшего. Пустая комната? Кабинет на третьем этаже выглядел как обычно, только у кресла, в котором любила читать Кейт, была навалена целая гора книг. Неужели Кьюмин слепой?

Он вышел из её поля зрения, и она услышала, как закрылась дверь.

– Дверь у меня под охраной, – сказал он. – В окно с третьего этажа тоже не выпрыгнешь. Надеюсь, ты понимаешь, что побег невозможен. Повернись и посмотри на меня.

Её тело послушно повернулось, так что она оказалась лицом к лицу с гругашем. Он поднял левую руку и начертил в воздухе между ними заклятие. Когда его рука опустилась, Джеки вновь обрела контроль над своим телом, но тут же рухнула на пол.

Мышцы затекли. Она ощутила покалывание в конечностях – это восстанавливалось кровообращение. Мельком взглянув в окно, Джеки поняла, что уже вечер. Почти ночь. Ничего удивительного, что тело так затекло. Она провела большую часть дня и часть ночи, сидя на жёстком кухонном стуле.

Гругаш терпеливо ждал, пока она поднялась сначала на четвереньки и наконец на ноги. Затем несколько раз подпрыгнула, встряхнула руками.

– Дай мне ключ, – сказал Кьюмин.

– А ты что, не видишь его? – спросила она. Гругаш нахмурился.

– Как тебе понравится, если твоё тело само выпрыгнет вон из того окна? – спросил он.

– Но тогда ты ничего не узнаешь, – ответила она елейным голосом.

Джеки действовала с решительностью, которой на самом деле вовсе не чувствовала, но нужно было занимать круговую оборону.

– Ты испытываешь моё терпение, маленькая самозванка.

– Почему бы тебе просто не прочитать мои мысли? – спросила Джеки. – Почему ты не заставляешь мою руку все это написать? Или такие фокусы за гранью твоих возможностей?

Глаза гругаша сверкнули. Но прежде чем он успел ответить, Джеки пожала плечами.

– Я дам тебе то, что ты просишь, – сказала она. – В конце концов, какое мне дело? Мне надоела и эта Башня, и куча обязанностей. Все хотят, чтобы я была гругашем вместо Вруика, а я до смерти устала, от сравнений с ним и упрёков. Интересно, как им понравится, когда в Башню вернётся настоящий гругаш, например такой, как ты.

Джеки знала, что в её словах и вправду были отчаяние и ярость, так что для гругаша они прозвучали вполне убедительно. Она огляделась, все ещё не понимая, как комната может казаться ему пустой. Она же забита всякими вполне материальными вещами и мебелью. Вот пара забытых чашек, кипа книг около кресла, неразбериха на столе, которую, должно быть, устроила вчера Кейт: раскиданные бумаги, дневники Вруика, свёрнутые карты, пустая склянка, нож…

Джеки отступила к столу, чтобы дотянуться до оружия.

– Думаю, Вруик опасался гостей вроде тебя, – сказала она. – Поэтому он наложил заклятие на эту комнату и сделал её невидимой. – Джеки повернулась к столу спиной. – Проблема в том, что я не знаю, как показать тебе её. Если сюда входит кто-то с недобрыми намерениями, все просто исчезает. Что мы можем с этим поделать? Ты знаешь какое-нибудь заклинание, чтобы скрыть свои мысли?

Кьюмин посмотрел на Джеки прищурившись. Вероятно, он изменил своё мнение о ней. Прошлой ночью он просто играючи подчинил её своему влиянию, но тогда он воспользовался эффектом неожиданности. Однако если Вруик оставил ей свою Башню, если лэрд Кинроувана не заменил её кем-нибудь другим за целый год, прошедший с исчезновения Вруика, значит, в этом Джеке было что-то такое, чего он пока не разглядел. И её предположение звучало вполне разумно. Именно так и должен был поступить гругаш Кинроувана, верный своему старомодному обычаю «делать все по справедливости».

– Я знаю такое заклинание, но с помощью него можно скрыть свои намерения от живого существа… а не от Башни волшебника, – признался он.

Джеки пожала плечами и облокотилась на стол.

– Это плохо, – сказала она. – Сейчас я стою, облокотившись на письменный стол. Может, мне попытаться передать тебе вещи, которые лежат на нем? Хотя бы дневник Вруика? Скажи, что мне сделать. Я не гругаш и не могу просто махнуть рукой, чтобы все стало здесь для тебя видимым.

– Его дневники здесь? – спросил Кьюмин.

– Один, – ответила Джеки.

Она подняла дневник со стола, заметив, что Кьюмин видит тетрадь, пока она у неё в руке, затем снова положила её на стол.

– Там есть ещё, – добавила она, указав в ту сторону, где стояли стеллажи.

– Дай мне этот, – сказал Кьюмин, указывая на пустое место, куда она положила дневник.

– Конечно.

Гругаш двинулся к ней, чтобы взять тетрадь. Нож лежал неподалёку, словно только и ждал, чтобы она протянула руку. Но Джеки не знала, сумеет ли им воспользоваться. Она понимала, что должна сделать это во имя Кинроувана, который находился под её защитой, и ради своего спасения. Но одно дело было – убить великана, столкнув его с лестницы, и совсем другое – заколоть человеческое существо, даже такое злобное, как этот гругаш.

– Тетрадь, – потребовал Кьюмин, нависая над ней.

– Для чего… для чего она тебе? – спросила Джеки, чтобы потянуть время.

В левой руке она сжимала гроздь рябиновых ягод, лежавших на столе.

Гругаш оскалился, словно собака, и с рычанием бросился на неё, но она увернулась и схватила нож. Джеки заметила, как он вошёл в занятое столом пространство. Физически для груташа стол не существовал.

Он остановился, увидев нож в её руке.

– Жалкая тварь, – сказал он, – что ты собираешься с ним делать?

Джеки охватила ярость. Она шагнула вперёд и вонзила нож ему в грудь. Кьюмин слегка пошатнулся от удара, но остался стоять, лёгкая усмешка тронула его губы. Джеки отступила. У неё на глазах он вытащил нож из груди и швырнул его на пол.

– Невозможно убить того, у кого нет сердца, – сказал он.

Для Джеки это было уже слишком. Видеть, как он стоит посреди стола… вытаскивая из груди нож… а в груди нет ни раны, ни крови, ничего…

Она стала пятиться, пока не упёрлась в подоконник, дальше двигаться было некуда. Гругаш шёл прямо на неё. Теперь вокруг Кьюмина вилась тень, чёрная аура; казалось, что на его плечах голова чёрного пса, оскал которого проступал сквозь человеческие черты.

В отчаянии она бросила в него гроздь рябиновых ягод. Гругаш закинул голову и засмеялся.

– Это все, что ты можешь? – спросил он. – Ножик да горстка рябины? Ты в моей власти, детка. И я заставлю тебя открыть мне секреты этой Башни. Я вырву их у тебя, как мои боганы вырвут твоё сердце. Ты, разумеется, умрёшь, и твои муки будут ужасны…

Джеки оглянулась. Гругаш видел перед собой окно на третьем этаже, а перед ней лежал весь Кинроуван.

– О нет, ты не сделаешь этого! – воскликнул гругаш.

Он бросился к ней. Но было слишком поздно. Взгляд Джеки упал на красную шапку хоба, который вместе с Кейт и какой-то высокой женщиной шёл по берегу реки в другом конце парка. Прежде чем гругаш успел поймать её, она бросилась в окно, выкрикивая имя Кейт.

Джеки услышала, как Кьюмин в ярости зарычал. Он протянул руку, но успел схватить только воздух. Он был не слишком храбр или слишком умен, чтобы прыгать вслед за ней, когда она скрылась из виду.