Это и заставило её искать помощи. Ни у дворов, потому что, как все фиана, она не согласилась бы присягнуть ни одному из них. Лэрд Благословенных фей потребовал бы взамен верности, а никто из фиана не пожертвовал бы своей независимостью. К тому же если бы такой союз был заключён, у них появились бы новые враги – подданные Неблагословенного двора, охотники за душами.

Поэтому фиана сидх оставалось надеяться лишь на себя. Им нужен был какой-нибудь искусный музыкант или мудрая женщина из сидх. Первым, о ком подумала Дженна, был Бакка, научивший её вести кавалькаду, распутавший клубок старых дорог и лунных троп и указавший ей верный путь.

– Искусный скрипач мог бы помочь нам, – сказал через некоторое время Дохини Тур.

– Если бы он у нас был, – ответила Дженна. – Но Джонни Фо ещё головастик, а никакой не скрипач.

– Он мог бы научиться.

– Мог бы, – согласилась она. – Если бы захотел. Он чувствует музыку, не стану этого отрицать. Но искусство – это больше, чем музыка, больше, чем удача и мастерство. Я совсем не уверена, что у него есть дар.

– Учиться непросто, особенно если ты не знаешь, чему и у кого, – заметил Тур.

– Но даже если мы будем направлять каждый его шаг, это не приблизит его к цели. Дар надо заслужить.

– И все же ты дала ему амулет.

– Да. В память о Старом Томе.

– Так, значит, ты отправляешься на поиски Бакки… – Тур не закончил.

– Это не моя вина, что удача отвернулась от нас!

– Да, но только Пэк может возглавить кавалькаду, твоя ближайшая родственница – это сестра, которая…

– Сестра только наполовину.

– Это не так важно. В её жилах течёт кровь фиана и…

– Не слышала, чтобы она это говорила.

– … она из Пэков, на тот случай, если ты не вернёшься.

– Я вернусь.

– Да, но…

– Не забывай, что у нас все равно не будет кавалькады, вне зависимости от того, останусь я или нет, – сказала она резко.

– Думаю, гругаш всему причиной, – убеждённо сказала Лоириг. – Когда в Волшебном мире случается что-то плохое, вину обычно возлагают на гругашей. Волшебники никогда не могут оставить все как есть, если дела идут нормально. В этом они похожи на людей: им нужно обязательно разломать вещь, чтобы посмотреть, как она устроена.

– Единственный гругаш поблизости был в Кинроуване, – сказала Дженна. – Но он ушёл.

Лоириг нахмурилась:

– Теперь там новый, и он пока ещё никак себя не проявил.

– Гругаш, или кто бы он там ни был, знает твой запах. Когда ты уйдёшь, он будет охотиться за тобой, а может, станет преследовать твою сестру или какого-нибудь несмышлёного головастика, виноватого только в том, что ты дала ему амулет со своим запахом, – сказал Тур.

– Ты слишком мягкосердечен, – упрекнула хоба Лоириг, прежде чем Дженна успела ответить. – Он всего лишь человек. Будет лучше, если враг пойдёт по его следу, чем станет охотиться за нашей Пэк. По крайней мере, она хоть как-то пытается помочь.

– Джонни Фо не угрожает опасность, – сказала Дженна. – Амулет убережёт его от зла. А что касается моей сестры, то у неё своя жизнь, как и у всех нас.

Тур кивнул и пнул носком ботинка какую-то кочку.

– Я просто не хотел, чтобы ты уходила, – сказал он.

– Или, по крайней мере, уходила одна, – добавила Лоириг.

– Бакку не так-то просто выследить, – возразила Дженна. – А с вами мне его точно не найти. Он никогда не был особенно компанейским, и двое для него – это уже целая толпа. Не сомневаюсь, что он скроется тогда в мире Монито и мне ни за что будет не отыскать его там.

Им было нечего возразить. Они уже заводили этот спор множество раз с тех пор, как Дженна несколько дней назад объявила о своём намерении.

– Когда ты уходишь? – спросил Тур.

– Прямо сейчас. Мелодия Джонни Фо была для меня сигналом. Отдав ему амулет, я словно закончила какое-то важное дело. Теперь мне предстоит сыграть свою мелодию, чтобы вызвать Бакку.

Лоириг кивнула и обняла Дженну.

– Удачи, – сказала она хрипловатым голосом и отошла.

Дженна улыбнулась, но Лоириг уже повернулась и потрусила к своему речному дому. На полпути между водой и тем местом, где стояли Тур и Дженна, женщина с эбеновой кожей превратилась в вороную кобылу. У кромки воды она поднялась на дыбы и прыгнула в реку, так что волны сомкнулись над головой келпи.

– Не переживай так сильно, – сказала Дженна своему товарищу. – Ты же знаешь, что я вернусь и возглавлю кавалькаду. Эту скачку запомнят надолго. Дорог, по которым мы проедем, будет больше, чем нитей в паутине.

Тур кивнул и смахнул слезы. В его глазах Дженна прочла то же дурное предчувствие, что и в глазах келпи. Она видела, как Тур нервно сглотнул, как дёрнулся его кадык, когда он подыскивал какие-нибудь ободряющие слова. Но он только быстро поцеловал её и крепко обнял, затем повернулся и засеменил по велосипедной дорожке, по которой недавно ушёл Джонни Фо.

Оставшись одна, Дженна ещё долго стояла неподвижно, вдыхая ночной воздух. В лунном свете все очертания обрели чёткость, она наслаждалась моментом, упиваясь красотой. Затем мотнула головой, словно стряхивая наваждение. Подобрав свой маленький заплечный мешок, который оставила на берегу, она закинула его за спину и направилась через мост на север.

После долгих недель и месяцев тревог и опасностей, блужданий вслепую и неудач, погонь и охоты, когда не можешь даже нанести ответный удар…. она наконец что-то делала… Быстрая ходьба успокоила Дженну и усыпила её бдительность, она могла бы идти и идти часами.

Дженна размышляла о предстоящем пути и о встрече с Баккой, а вовсе не о том, что заставило её отправиться в это опасное путешествие. На сердце стало так легко, как не было уже долгие месяцы, наконец-то она действовала, а не думала. Она даже напевала под нос мелодию, которую в старые времена часто играл Том.

Дженна прошагала милю или около того, через город по Парквэй, окружённой аккуратно подстриженными газонами, и шла уже вдоль набережной Оттавы, когда её настигли враги.

Они бежали по следу, точно свора собак, тощие создания с мордами гоблинов. Существа и передвигались как собаки, и могли хватать, царапать и рвать и передними, и задними лапами. Они бежали беззвучно, быстро сокращая дистанцию, затем набросились на Дженну, не оставив ей шансов на спасение.

Теперь им уже не надо было прятаться. Ночную тишину прорезали рычание и вой, они окружили её и стали наносить удары. К тому времени, когда человек в коричневом капюшоне отогнал свору, жизнь Дженны еле теплилась. Человек склонился над ней, скинул капюшон, чтобы взглянуть Дженне в лицо; белесые глаза сверкнули так, будто всосали чужую жизнь.

Вновь натянув капюшон, незнакомец пошёл прочь, оставив растерзанное тело лежать на набережной. От своры, набросившейся на Дженну, не осталось и следа, но в воздухе витал сильный запах волшебства.

Когда Джонни пришёл домой, на крыльце сидел Хенк Ван Рун, на ступеньке у его колена стоял восьмиугольный футляр концертины. Хенк был на несколько лет старше Джонни, на прошлой неделе он разменял третий десяток. Долговязый, худощавый голландец, с первого взгляда могло показаться, что он весь состоит из рук, ног и головы. Длинные светлые волосы были собраны в хвост, перевязанный кожаной тесёмкой. Хенк носил джинсы, рубашку и поношенную, залатанную на локтях куртку.

– Как ты, Джонни? – спросил он. Джонни вздохнул и сел рядом, положив скрипку на нижнюю ступеньку.

– Так, словно у меня внутри дыра.

– Компания тебе не помешает?

– Пожалуй, нет.

Подхватив скрипку, Джонни поднялся по ступенькам. Он жил на нижнем этаже в старом кирпичном четырехэтажном доме. Открыв дверь, он посторонился, пропуская вперёд Хенка.

– Хочешь чего-нибудь: кофе, чай? – спросил он.

– У тебя есть пиво?

– Вроде было.

Джонни поставил футляр около двери и направился в кухню. Хенк несколько секунд постоял в прихожей, затем прошёл в гостиную и уселся на старую тахту у западного окна. У северной стены стоял декоративный камин, удачно вписанный между двух встроенных книжных стеллажей, закрывавших все пространство стены. Полки были забиты нотами, фольклорными сборниками и книжками в мягких переплётах, тут было все: от мистики до исторических романов.