Вдруг раздался шорох – он снова машинально повернул голову уже в другую сторону и встретился с хищными жёлтыми глазами огромного серого волка. Они оба несколько секунд внимательно смотрели друг на друга. Отец ему говорил, что если человек живёт в ладу с природой, то ни одна тварь его не тронет. Претензий у него ни к природе в целом, ни к волку в частности не было, им не из-за чего было враждовать. Барбек дружелюбно улыбнулся зверю, тот в ответ оскалился и исчез в зарослях кустарников. Малыша удивили глаза хищника: они показались ему одновременно и страшноватыми, так как смотрели как бы сверля, пытаясь пробуриться до его помыслов, и родными, ибо глядели, как смотрят очи родителей на дитя своё. В юном сознании отрока вспыхнуло озарение: «Это же отец мой! Это его глаза!»

Аскер с собакой прибыл к вечеру на стоянку, где в одиночестве был оставлен Барбек, захватив с собой ужин для него.

– Ассалам алейкум, сын мой.

– Алейкум ассалам, отец.

– Я вижу, тебе хочется со мной чем-то поделиться.

– Да. Я утром видел серого волка с большими жёлтыми глазами.

– Да?

– Я видел твои глаза. Это ведь был ты, отец?

– А как ты сам думаешь?

– Думаю, что это был ты.

– Только думаешь или уверен?

– Знаю.

– Если знаешь, то зачем спрашиваешь меня?

– Есть некоторые сомнения.

– Если есть сомнения, то как ты можешь о чём-либо знать?

– Не знаю, отец.

– Пока не знаешь.

– Надеюсь, что пока.

– И не сомневайся в том. Придёт время, и ты всё будешь знать, всё, что положено тебе судьбой. А пока расслабься и расскажи, как провёл день. Хотя постой, дай я угадаю. Проснулся ты в недоумении и, первое что сделал, побежал в сторону дома, затем взял себя в руки и вспомнил мои наставления. После чего наконец помолился и встретил утро как подобает – с уважением. В гости к тебе нагрянул неожиданно серый волк. Вы поприветствовали друг друга и разошлись. Ну а потом всё пошло как по расписанию. Ты соорудил силок, поймал кеклика, приготовил его на костре. Потрапезничав, ты поднялся на самый высокий пик нашего горного хребта и стал медитировать, высматривая потусторонние картины. А перед нашим приходом тренировался, оттачивая приёмы кара-куреш.

– Отец, ты что, за мной подсматривал?

– Нет, конечно.

– А откуда ты про всё знаешь?

– Тайган рассказал.

– Он может. Правда, делится всем, чем ведает, он только с тобой.

– Мы с ним братья по духу, а ты пока только мой сын. С кем же ему, как не со мной, делиться?

– Я тоже когда-нибудь стану его братом по духу. И тогда он мне обязательно что-нибудь расскажет.

– И расскажет, и многому научит. Хотя чего ждать каких-то там времён? Ты начинай сейчас говорить с ним.

– Я ещё не умею разговаривать на собачьем языке.

– Звери, деревья, ветер, небо – все говорят на одном языке начала начал – природном. Люди тоже умеют на этом языке общаться. Правда, не все об этом догадываются.

– А что, одной догадки достаточно, чтобы заговорить на природном языке?

– Разумеется, нет. Этот язык надо вспомнить. А для этого необходимо как можно чаще общаться с природой, с представителями флоры и фауны, то есть со зверьми, птицами, травами, деревьями и так далее.

– Я буду с ними общаться и обязательно вспомню язык начала начал.

– Вот это разговор мужчины уже. Я рад за тебя, сын мой.

Обычного и счастливого детства полной беззаботности Барбек был лишён, так как всё его время было занято обучением. О чём особо не переживал и даже не задумывался об этом, воспринимая свою жизнь такой, какая есть. Более того, в редких случаях, когда мальчик оказывался среди сверстников, он не получал той радости, какую испытывают дети от своих незатейливых забав. Его тянуло к взрослым, особенно к отцу, при котором он преображался, становился юношей. И поглощал всё, что слышал от родителя своего.

Аскеру не хотелось думать о грядущем времени, но мысли о нём с надоедливым постоянством возвращались. Он знал, что испытания в жизни человека порой возникают необязательно по причине чьей-то вины, как кара небесная, – они появляются ещё и потому, что так судьбой проверяется сила духа проживающих на голубой планете людей, проверяется их готовность к изменениям. Потенциально каждый человек наделён силой духа, но в действительности быть «крепким орешком» получается не у всех. Плохо это или нет, не знает никто, кроме, наверное, Того, кто на небесах. Одно ясно: без вселенских испытаний богоподобные существа не смогли бы выработать в себе умение противостоять невзгодам. Без трудностей дух человеческий чахнет. Богу угоден всякий живущий на земле, о том знает сведущий. И существо с крепкой духовной закалкой тем паче. Так думал Аскер, понимая, что не каждый, кому выпадает доля незавидная, может её выдержать, какой бы стойкостью он ни обладал. Но также он понимал, что страдания выпадают на чью-то голову неспроста. Возможно, тем, кому удавалось пронести по жизни свой крест достойно до конца, как редким мученикам, тем как небесная компенсация открывалась тайна мироздания, тайна, непохожая на всё, что связывают с этим словом. Тайна сия не прочитывается как на листе слова или как на холсте знаки, она раскрывается в сердце, как свеча загорается в тёмном пространстве. Даже самый маленький огонёк в полном мраке способен произвести потрясающий эффект озарения. Предчувствие такого эффекта придаёт ощущениям утончённые качества. А они способны если не прощупать неведомое, то догадаться о его существовании. И для некоторых подобная догадка является достаточным основанием, чтобы не просто жить и любить, а жить и любить всё и вся. Но для всего этого нужно многое выдержать. Аскер перед смертью будет вознаграждён: он умрёт с улыбкой на лице, говоривший, что он познал нечто, что искал всю жизнь.

Грядущее несло жестокие испытания Аскеру и Барбеку. Отцу необходимо было понять, выдержит его сын все трудности, предписанные ему небесами, выдержит ли он сам испытания, которым скоро подвергнется. В конце концов он пришёл к мнению, что чадо его своё предназначение – выжить и дать потомство – исполнит. Теперь оставалось настроить себя к любым событиям и молиться Господу Богу, чтобы не оставил в трудный момент жизни ни его, ни сына. Так окончательно заключил для себя Аскер.

Во вторую ночь одинокого пребывания в горах Барбеку приснился волк с ярко-жёлтыми зрачками и пронизывающим взглядом. «Опять глаза», – подумал проснувшийся отрок. Когда отец с Тайганом прибыли поутру к нему, он рассказал про сон.

– Странно. Когда к тебе приходил волк реально, то это потому, что я его послал проведать моего сына.

– ?

– Наш волкодав в своё время научил меня перемещать моё астральное тело в любую точку нашей округи, чтобы видеть, что там происходит. Он также научил меня материализоваться через какого-нибудь зверя, этим самым я могу дать знак тому, кому надо. Например, в первое твоё утро здесь, в горах, я материализовался в серого хищника, пробегавшего неподалёку от тебя. Представ перед тобой, дал знак тебе, что всё в порядке, ни о чём не волнуйся. Степной зверь был случайным выбором. Если бы на тот момент рядом с тобой находился другой наш собрат четвероногий, то я бы явился в его облике. Такова реальность астрального бытия. Но сны – это совсем другая область нашей жизни. Во снах чаще всех остальных к нам приходят наши предки в разных масках, но обычно в виде символов, тотемов рода. Теперь я думаю, а не послан ли был именно этот хищник намеренно небесами в твою сторону тогда? Но почему же всё-таки волк? Ведь наш духовный покровитель Ворон…

– Не знаю, отец.

– Да я в общем-то не тебя спрашивал, а так вслух задался вопросом. Но за ответ спасибо. Человек, игнорирующий вопрос и оставляющий ожидающего ответа в недоумении своим молчанием, дурно воспитан. От подобных субъектов ничего хорошего не жди. Да бог с ними, такими. Скажи, а волк прямо на тебя смотрел или боком?

– Смотрел прямо, но недолго, так как после опустил глаза.

– Это обнадёживающий знак. Если бы волк не отвёл взгляда в сторону или не опустил глаза, то это означало бы, что опасность для тебя стоит уже на пороге нашего дома. Слава богу, время у нас ещё есть, чтобы подготовиться к неожиданностям судьбы.