Конфессиональная нестереотипность не освобождает меня от естественных ритуальных процедур, таких как чтение намаза, постижение Корана, изучение мудрецов суфиев, соблюдение постов, следование советам пророка Мухаммада и так далее. Одно плохо: я в мечеть, как и мой отец когда-то, хожу редко. Не единожды пытался проникнуться духом святилища, там уединиться и наедине с Аллахом пообщаться. Не получалось. Хотя вся атмосфера мечети настраивает на оптимизм, воодушевляет на жизнь. И люди, приходящие туда, соответственно настраиваются на такой позитивный лад, и у них получается соединить свои индивидуальные обращения к Аллаху с общей молитвой.
Мне хотелось духовного общения с Аллахом в мечети, но того настроя, какой мне представлялся, я почему-то в нынешнем храме не ощутил, не почувствовал. Мне, скажем так, свободнее общаться с Аллахом вне стен мусульманского собора, да простит Он мою дерзость. Хотя там, надо признать, комфортно сердцу. Но душа моя радуется молитвам, когда я нахожусь в уединении. Отец заметил это и не одобрил мои попытки приобщиться к массовой медитативной молитве. Находясь в гуще людей, он говорил, некоторые индивидуальности перестают слышать своё сердце, ощущать свою душу, становясь частью мегаорганизма, а именно душа нащупывает контакт с Богом. Зачем человеку молиться, если он не ощущает присутствие в себе Всевышнего? На этот вопрос родителя я тогда ничего не ответил. Но прислушался к нему.
Мой родитель оказался прав. Среди множества собратьев, которые искренне и рьяно возносили хвалу Господу, моё сознание рассеивалось настолько, что я испарялся как личность и переставал понимать, зачем и почему я обращаюсь к Богу. Бессознательного общения я не желаю. Возможно, во мне сидит гордыня, самомнение и ещё чего-то там внутри меня пребывает. Но я подумал тогда: если в мечети среди массы собратьев по вере перестаю быть самим собой, то стоит ли продолжать посещать мусульманский храм? Решил, пусть и изредка, но стоит. Да простится мне моё, возможно, заблуждение. Если так, то, видать, ещё не дозрел до таких коллективных молитвенных медитаций. Это я как бы себя обелил перед самим собой. Но, положа руку на сердце, надо признать, что тогда присутствовало ощущение, что чего-то во мне не хватает. И я констатировал: если Бога нет в сердце, то Его нет и в других местах. Значит, мне надо было Его в себе обнаружить. Но сначала необходимо было разобраться с самим собой и выяснить, что же имеется за душой у меня.
Наличие вопросов и отсутствие ответов вынудили меня трудиться над собой, копаться критически в себе. Правда, как потом выяснилось, сие занятие не совсем простое. Ибо самокритика, самокопание – не самое приятное занятие: приходится признаваться в своих скрытых пороках, признавать недостатки и так далее. А без подобных признаний и осознаний никакой анализ недействителен. Возможно, поэтому многих не прельщает такой мазохистский труд. И потом, всем ли это надо? Наверняка не всем. Почему так? Неужели опять нежелание что-либо делать? Если да, то получается, что лень приноравливает людей жить по усреднённой схеме, готовой к употреблению.
Многим, если судить по внешним факторам, легче довериться предложенной формуле жизни и веры, если она присутствует, от посредников, кем бы те ни представлялись, между небом и землёй, между классами, между расами. Готовность к услугам посредников есть спрос. Предложение приходит тут же. От тех, кто возлагает на себя формальную ответственность за судьбы доверившихся им. Но почему же многим безответственность удобнее? Причина в недостаточности силы духа, силы разума? Так, да не так. В корень надо зреть, как сказал бы Козьма Прутков. Корень в лени. А её надо преодолевать, подключая волю, тратя время – это же не разовая операция. А времени для усилия что-либо делать, как правило, не обнаруживается, впрочем, когда необходимо, и самой воли. Поэтому адаптированный вариант связи человека с Богом, если говорить о высоком, духовно ленивыми людьми принимается с удовольствием, или человека с властью, если говорить о нашем быте, пассивными гражданами тоже принимается на ура. Там и там с ведомых людей требуют оплаты за свои «услуги» в виде беспрекословного исполнения некоторых наказов учителей или налогов, бессловесности. Как бы порой абсурдна или унизительна жизнь их ни была, никто почти не ропщет, понимая, что плата невысокая, зато время экономится личное, которое можно использовать более «эффективно», пусть и на суетное предпринимательство, на неприхотливый или, наоборот, прихотливый досуг, и, самое важное, не надо никаких усилий прилагать для работы над собой.
В таких взаимоотношениях главное – содержательных претензий не предъявлять к отдельным чрезмерно ритуальным условностям или законам. Такой договор между сторонами отвлекает и тех и других от общения с глазу на глаз с Творцом нашего мироздания и с самим собой. Ритуальная беспрекословность лишает человека критического взгляда, как и потакания несуразностям жизни, исходящие от чиновников, духовных в том числе. А критический взгляд должен быть к мечети, к храму, к тем же условностям, придуманным людьми, к самому себе, к Творцу мироздания. Человек обязан иметь такие взгляды, если храмовый или бытовой дискомфорт беспокоит его, если даже его ничто не беспокоит. Чрез критический фильтр, главное не впасть в крайность, можно очиститься самому и очистить мир, как бы высокопарно это ни звучало. Речь здесь идёт не о созидательном процессе, путь которого тернист и далеко не ровен. Божье создание совершенствуется именно в созидательном критическом перманентном акте. Так, во всяком случае, я понимаю. Всё, что гладко, второстепенно, вторично. Главное – это внутренняя чистота, которую надо постоянно поддерживать, а у людей ленивых, пусть и хороших, она далека от такого состояния.
Кстати о ней. Абсолютная чистота мира и человека в гармонии, и путь к ней начинается с внутренней светлости. Она была, есть и будет идеалом. Человек божий всегда будет к нему стремиться. При зачатии души Бог, наверное, вдувает в нас, кроме стремления жить, ещё устремление к гармонии. Путей и дорожек к ней множество. Храмовый путь меня пока не устраивает. Возможно, не только меня одного. Ведь созданные руками людей даже величайшие мировые соборы не смогли стать местом для обретения человеком духовной достаточности. Чего-то там недостаёт. Если бы хватало, то люди не стали бы продолжать грешить, выйдя оттуда в мирскую атмосферу. Глупо было бы утверждать, что человек грешит, потому что священные дома в том виновны. Такое происходит по другой причине. Как версия подойдёт заявление типа – в том повинна природа человека, склонная к грехам и потворствованию или несопротивлению оным. Хотя грех не однороден. Потому в лёгком варианте, если уместно градуирование, много грешат. Часто старший брат зверей и растений свершает прегрешения и раскаивается. Некоторые учёные такое поведение людей называют неосознанным стремлением к прогрессу, то есть к будущему. Но это в том случае, если кто-либо осознаёт свои проступки и потом их не повторяет, то есть впоследствии становится лучше себя прежнего. Здесь эволюция прослеживается. А некоторые психологи, наоборот, видят в этом метании – ошибся-исправился – именно цивилизованных людей попытки вернуться к началу начал. Начало начал – это Эдем, то есть вечный покой. Адам рванул оттуда именно из-за отсутствия там динамики жизни. Не уверен, что правильно понимаю психологов, но, может быть, они имели в виду не райский сад, а самодостаточность? Или некую полноту, которую со временем утратили? Тогда объяснима такая гипотеза. В любом случае грех потенциально остается при нас как атрибут нашей сущности. А наша квинтэссенция стремится к гармонии, и, следовательно, грех как часть целого так или иначе направляется туда же, по пути встряхивая человека, провоцируя его броуновским движением, которое он называет прогрессом.
Кстати о нём. Прогресс, как это ни парадоксально прозвучит, не делает, по-моему, людей содержательно лучше, если привязывать к этому слову искусственное, то есть техническое определение. И наша современная жизнь тому подтверждение. К улучшению, к позитиву стремится что-то отличное от прагматизма в нас. Та же душа, например. Но её, вечную ипостась богоподобного существа, не учитывает техническая сторона нашей жизни, меньше, чем положено, учитывают её в храме, настраивая там на нужный лад больше сознание человеческое. А оно не в состоянии в полной мере проникнуться чаяниями внутреннего мира человека. Отсюда и паллиативные ощущения.
