– Ты здесь? – спросил Кат.

– А? – обернулся Дюкер, облизывая нож, которым выуживал жирные куски свинины из банки. – Да здесь, здесь! Не переживай. Отлежись пока.

Сталкер промолчал: точно, глюки. Но голос Книжника напомнил о том, что мелькнуло в голове чуть раньше. Долг? Скорее – упертость. Впрочем, можно по-разному назвать, смысл один.

Кат с трудом привстал, поднялся на колени, а потом, вцепившись пальцами в стену, заставил себя встать, сопровождаемый удивленным взглядом спутника. Дюкер даже жевать перестал, но хоть помалкивал – уже спасибо.

– Слушай, Трубников… – с трудом облизав горячие воспаленные губы, сказал сталкер. – Ты сидишь здесь. Сутки. Я бойцов Базы знаю, нас заметили – найдут. Все перевернут, а найдут.

Он отдышался и сплюнул.

– Я им сам сдамся. Авось, не расстреляют. А про тебя скажу – ушел в развалины, на Колесниченко, а она улица длинная. Пусть ищут…

– А тебе это зачем? – очень спокойно поинтересовался Дюкер. – Смерти ищешь?

– Может, и смерти. Как боги дадут. Человек ты – говно, но даже такого выручать надо. Если получится.

Длинная речь утомила Ката. Пол под ногами пошатывался, гулял, как дно судна. Голова кружилась сильнее.

– Как знаешь… – ответил бензиновый король в изгнании. И сунул в рот очередной кусок мяса. – Типа благодарен тебе, раз так. В натуре.

Кат медленно, стараясь не биться об углы, побрел к выходу из каморки. В дрожащем свете коптилки его силуэт с так и не снятым со спины рюкзаком качался и представал то горбатым карликом, то несуразно вытянутым в длину великаном, согнутым на один бок. Как он добрался до выхода из подвалов – знают только боги, да еще крысы, если они здесь выжили, конечно.

Холодный воздух пахнул в лицо, немного привел в чувство. Кат вытер пот с лица, липкий, ледяной, и пошел вперед, огибая самолет на постаменте, прямо к месту недавнего боя.

Грузовик почти догорел, теперь в развороченной кабине были видны два скрюченных тела. Второй машины и след простыл, зато на снегу виднелись погибшие – двое. Нет, вот третий. Пятна крови повсюду, но бойцов Базы не видно.

Своих они забрали с собой – это то немногое, что Кату по-настоящему нравилось в профессиональных военных. Не бросать. Ни за что.

Даже мертвых, и особенно – мертвых.

Мысли скакали в голове, с хрустом сталкиваясь, как льдины на Битюге. Был бы здесь Леший, эх. И Винни. Можно было бы сыграть в войну с миром вокруг.

Сзади послышался звук мотора, жужжание, привычное по долгой поездке от Колизея, но Кат даже не оглянулся. Порчи? Пусть будут порчи. Один черт, снова прятаться сил не было.

Да и жить сил уже не было.

Он попытался сделать еще один шаг, но ноги подогнулись: сталкер упал на колени. Потом качнулся и мягко завалился на бок.

Один из порчей, спрыгнув из саней, подхватил его безвольное тело под мышки и перебросил через борт. Второй поймал, уложил на дно и вернулся к штурвалу. Молча, быстро и не обсуждая ничего. Слаженные действия рабочих муравьев.

По крайней мере, Лешему показалось именно так. Ни верной винтовки, ставшей грудой поломанных деталей далеко отсюда, ни даже ножа; боец Дюкера и одет-то был во что попало, даже без привычных очков. Бежать с голыми руками на этих слишком уж подвижных ребят было глупо, а превратиться в боевого кота, как там, на берегу, сейчас не получалось: регенерация после смертельных для любого другого ран занимала слишком много времени.

Зря хотя бы автомат у друзей не прихватил, но… Да с такого расстояния и не сделаешь ничего автоматом.

Леший проводил взглядом рванувшие направо от самолета сани и повел носом. Запахи. Его страсть. Его стихия, несмотря на ощутимую гарь от грузовика друзей. Смесь горелой резины, металла и человеческих тел.

– Дюкер-то где? – спросил он у пустой улицы. – С Катом ясно, потом отобьем, а вот командир куда делся?

Он пошел назад, но не за санями, понятное дело, а по следу сталкера, ища, откуда тот появился. Перекресток. Большое полукруглое здание. Провал. Оттуда?

Возле провала Леший почуял тонкий отголосок запаха командира. Больше сомнений не было, а что темно там, под землей, так это его с детства не волновало.

Шипя от нетерпения и оскалив излишне острые для человека зубы, Леший нырнул вниз. Понятное дело, что тушенки, которую жрал Дюкер, ему не хватило, но зато досталась вторая банка. И сам командир, радующий здоровым видом, правда, весьма задумчивый и – что редко бывает, – кажется, грустящий о чем-то.

Молча отсалютовал открытой бутылкой, мол, рад видеть – да и все. Припал к горлышку, пока дно не показалось.

То, что они отсиделись под землей, их и спасло.

Рыскавшие по округе патрули спецназа Базы, злые как черти из-за гибели четверых бойцов, стреляли во все, что движется. Особенно их опечалили промчавшиеся по Космонавтов аэросани, но дистанция для стрельбы была предельная.

Стреляли – разумеется, стреляли. Это же инстинкт у хорошего охотника, а сюда База послала лучших. Но не попали.

А гранатометчики со своими адскими машинками остались там, у самолета. Один мертвый, второй в сознании, но требующий экстренной помощи.

По следам саней, быстро заметаемых разыгравшейся метелью, пришлось бежать до Круга-в-круге. Там след обрывался, а идти внутрь… Это еще ни у кого не выходило последние двадцать с гаком лет.

Острая головная боль, до потери сознания, если не остановиться – дело такое.

Патруль встал в воротах на границе странной аномалии и со злости обстрелял территорию бывшего керамического завода. Из чего только мог обстрелял, но никакого ответа не получил.

Молчание царило над этим местом. Гробовое.

Хотя Кат был уже там, внутри.

Неподалеку пищал некий прибор.

Бип. Бип. Би-и-ип. Звук был незнакомый, неживой, еле различимый – жужжание картонной мухи на нарисованной стене. Биение кварцевого сердца.

Кат открыл глаза, поморгал; голова трещала, как после хорошей пьянки, но мутило меньше, чем раньше. Сказать, что хорошо чувствует – соврать, но и не при смерти. Судя по бетонным стенам, серым как воронежское небо, он в каком-то убежище. Лампы дневного света на потолке, тусклые пыльные трубки, но несомненно – электрические.

Вот это сюрприз! Такое может быть на Базе-2.

Последнее, что он помнил, это как выбрался из подвала «полтинника», меняя свою свободу, а то и жизнь, на Дюкера. Пошел мимо самолета, а потом…

А что потом? Все – провал.

Сколько он был без сознания? Куда попал? К кому?! Неужели действительно База…

Он попытался привстать, поморщился. Из попытки ровным счетом ничего не вышло, что-то держало его на кровати. Кат дернул головой, пошевелил ногами. Так, да это же ремни. И тонкие трубки капельниц в обеих руках, уходившие не вверх – как когда-то в медблоке Базы, а в стороны и назад, за голову.

Больница? Странно… Где в разрушенном мире осталась такая медицина и чем именно он заслужил оказаться здесь?

Сплошные вопросы. Все вокруг состояло из знаков, он словно наяву видел их – изогнутые крючки с точками снизу. Рыболовная сеть перед глазами. Не окончательный приговор, да и ладно, а на вопросы будут ответы.

Позже. Наверное. Когда-нибудь.

Потом в приоткрытую дверь зашли двое порчей – в своих любимых комбинезонах с широкими ремнями, не спутаешь. Картинка медленно стала проясняться: не База. Хорошо это или не очень?

Забавно, но одним из порчей была девушка, совсем молодая, на пару лет старше самого Ката. До сих пор все встреченные были мужиками.

Она наклонилась над сталкером, уставилась ему в глаза, изучая рефлексы:

– В сознании.

– Отключаем, надо везти вниз, – откликнулся второй порч. – Капельницы оставим.

Если говорят вслух, значит, речь идет о нем. Специально озвучивают – чтобы не дергался, наверное, хотя и так особо не пошевелиться.

Кат решил, что его будут поднимать с постели, но ошибся. Девушка обошла кровать и щелкнула парой переключателей. Назойливый писк прекратился.