– Катим! – сказал мужчина и потянул лежанку на себя.

Сталкер понял, что каталка, к которой он был привязан, на колесиках. Он плавно поплыл к выходу, причем посреди комнаты его развернули, старая примета – вперед ногами только покойников.

А он еще жив. Сам удивлен, но факт бетонный. Как стены и потолок этой клиники.

Теперь он смог рассмотреть аппарат, издававший писк: что-то массивное, квадратное и медицинское, нет сомнений. Монитор, лампочки, связка проводов до пола. Все подключено к питанию, судя по игре красных и зеленых огоньков на панели.

– Богато живете… – пробормотал он. Ответа не было, но он и не надеялся.

Каталка простучала колесами по порожку в дверях, проехала еще метров пять, ведомая двумя парами рук, и остановилась. Что-то проскрежетало и его завезли… в лифт? Великие боги! Точно, он. Впервые в жизни поедет на лифте. Сколько их видел – и в домах, и на Базе-1 тогда, но все мертвые, ездить и не доводилось.

На родной базе были только грузовые подъемники – похоже на лифты, да не то.

Тоже лампы в потолке, но совсем тусклые. На стене кнопки, красным светится вторая сверху, а под ней еще их штук шесть, но эти не горят. Створки захлопнулись, и они – двое хозяев и невольный гость – рухнули куда-то вниз. Ощущение было не то чтобы неприятным – просто неожиданным, как прыжок в никуда. Причем лежа.

Лифт остановился, заметно вздрогнув. Створки открылись, и Ката деловито выкатили наружу. Здесь коридора не было. Лифт открывался напрямую в немалых размеров зал, плохо освещенный из-за перегоревших местами ламп, которые никто не менял: то ли нет их больше, то ли не придают им значения хозяева.

Здоровенный, полукругом, пульт с кучей кнопок и экранчиков, ряд мониторов, пустые кресла. Похоже на фантастический фильм из тех, что снимали предки. Рубка звездолета «Все летит к черту», пятисотая серия последнего сезона. Пара толстенных дверей по углам с подслеповатыми смотровыми окнами и футуристического вида решетки вентиляции в потолке только усиливали эффект. Вентиляция работала, от тяги воздуха покачивались тонкие полоски ткани на серединах решеток. Иногда в глубинах труб что-то похрустывало, намекая на необходимость ремонта.

– Отстегните его, – хрипло сказал кто-то.

Кат бы поклялся, что голос женский, но… Звучит как клекот сова. Если это и женщина, то жизнь ее крепко потрепала.

Девушка-порч аккуратно вытащила капельницы, сперва из левой руки Ката, потом из правой, не забывая сильно прижимать вены и заклеивать ранки пластырями с остро пахнущими спиртовыми тампонами. Потом отсоединила ремни.

– Не спи – замерзнешь, – каркнул тот же голос. – Вставай!

Кат напрягся и, плюнув на мелькавшие перед глазами черные снежинки, свесил ноги на пол. Вздохнул и сел на каталке.

Да уж… Он угадал.

Жизнь прошлась по женщине танковой атакой. Мало того что вся седая, так еще на инвалидном кресле с большими колесами. Кат видел подобные пару раз во время поисков товара. Брать не стал – ему и в голову бы не пришло, что кто-то сможет прожить достаточно долго, чтобы воспользоваться эдаким агрегатом. Женщина – а, скорее, старуха – смогла.

– Добро пожаловать в Гнездо, – махнула пухлой рукой женщина.

Она вся была какая-то толстая, бесформенная, с массивной головой, посаженной, кажется, без шеи прямо на плечи.

– Заждались мы тебя, парень. Сам скоро поймешь насколько.

На сером халате, в который она была одета, красной полоской блестела вышивка «30 СС». Цифры и буквы. Имя это? Звание? Вообще – модель?!

Кат почему-то подумал: а не роботы ли они, порчи, на самом деле. Отряд инопланетных захватчиков с кремниевыми мозгами. Поведение на первый взгляд человеческое, а вот на второй…

– Что это за место? – выдавил он. Голос звучал хрипло, но говорить можно. Если не орать, конечно.

– Официально и до войны? Воронежская специальная лаборатория биоэнергетики. Имени Николы Теслы, это профессор настоял когда-то, в правительстве даже пробил. А с Черного Дня и навсегда далее – Гнездо. И ты – его новый питомец.

– Откуда такая уверенность? – огрызнулся Кат. Непонятно почему, но старуха ему активно не нравилась. Было в ней что-то гнусное.

– Да ты сдохнешь иначе! – едко ответила она. – Следующий этап – опухоли на горле, в голове, а там и кирдык. Наши врачи тебя осмотрели, пока ты сопли пузырями пускал без сознания. Месяц. Может, полтора. И сталкер Волков с модным погонялом Кат – все. Уйдет к богам.

Неприятно. Хотя, возможно, она врет. Кат изначально был настроен невесело по поводу болезни, но и верить с ходу… Нет уж.

– И чем вы мне тут поможете?

– Мы? – старуха наклонила голову, став похожа на нахохлившуюся птицу. Крючковатый нос почти уперся в грудь. – Не месяц и не полтора, а годы. Или десятки лет, там увидим. Слава Гнезду, возможностей у нас масса.

Кат начал прикидывать. С этой «тридцать эсэс» он справится запросто, даже в своем кислом состоянии. Двое порчей, молча замерших за спиной у лифта, напрягали, но – если у старухи есть оружие и он успеет его забрать…

– Зря ты так думаешь, – словно прочитав мысли, каркнула толстуха. – Не успеешь без оружия. Да и некуда тебе бежать, Кат. Некуда. Если только мстить.

– Это ты сейчас о чем? – тихо уточнил сталкер.

– О жене твоей. О Филе. Видишь ли, юный вдовец, князь ее казнил. Тихонько так удавили в камере, да и все.

Кат моментально оказался возле старухи, но ее там уже не было – ловко крутанув руками колеса, она оказалась парой метров левее, а его самого сжимали за руки порчи. И хватка девушки, кстати, не уступала мужской. Не вырваться.

– На меня-то зачем бросаться?! – искренне удивилась женщина. Эмоции у нее были тусклые, как у всех порчей, но сейчас проявились. – Я ж не придурок Серафим. Его встретишь – тогда и мсти.

– Это что, правда?

– Ну да. Наши соболезнования и так далее. Уже похоронили. Но мы сейчас не о мертвых девушках с татуировками, а о твоем будущем. Лично твоем. Персонально, парень.

Кат обмяк, почти повис на руках у своих охранников. Всплеск ярости отнял последние силы, хотелось снова лечь на уютную каталку и ни о чем не думать.

И ни о ком.

– Мне нужно в Бобров…

– Съездишь. Я тебе дам потом транспорт и боевую группу. Сможешь из князя ремней нарезать, нам не жалко. Да отпустите его, он понял ошибку!

Железная хватка с обеих сторон разжалась, и он едва не упал. Покачнулся и плюхнулся в ближайшее кресло, подвернувшееся у пульта.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Кат у старухи.

– У нас нет больше имен. Мы – это Гнездо…

– …а Гнездо – это мы, – слаженно ответили двое остальных порчей.

И не поспоришь. В каждой избушке свои побрякушки. Если про Филю – правда, то…

Кату мучительно захотелось выпить. Много. Очень много. Нарезаться до поросячьего визга, на зависть свинофермам викингов. А потом взять оружие и мстить до последнего патрона. Сжечь на хер этот Бобров вместе с теремом, князем, со всей этой мерзкой кодлой – дружинниками, советниками, уничтожить все. И засыпать пустое место солью, как предки делали. Чтобы ни одна травинка не вылезла.

А потом и сдохнуть не жалко, когда дело сделает. Можно прямо там и умереть.

– Мне надо подумать… Насчет того, чтобы присоединиться к вам.

– Да на здоровье, – откликнулась внимательно изучавшая его лицо старуха. – Посиди в камере, подумай. Уж месяц мы тебя прокормим, не разоримся. Но на свободу тебя не выпустим при любом раскладе. Только питомцем Гнезда.

– А на кой черт я вам? – устало спросил Кат. Голова опять кружилась, пустой желудок то выдавал спазмы, то опускался куда-то, сминая такие же незаполненные кишки.

– Это долгая история, парень. Нужен. Вот не скрою – очень нужен. Сфера указала на тебя, а мы лишь исполняем общую волю.

– Можно попроще?

– Проще? Вколите ему что-нибудь, опять плывет пациент. А у нас беседа небыстрая будет.

Через рукав в предплечье впилась игла. Какие же они быстрые, твари, он даже движения не заметил, а девушка уже шприц выдернула. Конечно, он не в лучшей форме, но все равно. Иди их побеждай, таких.