…Утро. Пора в путь. У порога Тода вручает мне увесистый пакет: «Здесь немного еды – перекусить в дороге». Её чёрные, словно влажные маслины, глаза ничуть не поблекли, лишь тонкая паутинка морщин отличает их от старой фотографии из шкатулки. Вот и Эррандо в застёгнутой наглухо жилетке, с тёмным беретом на голове – как тогда, в арагонской электричке. Присаживаемся «на дорожку», но тут же встаём и, осенённые крестом Тоды, выходим в дождливое серое утро.

– Ну что, Элена, ты готова пройти Камино Сантьяго? – спрашивает мой наставник.

– Да, Эррандо. Но было бы здорово, если бы ты пошёл со мной! – пытаюсь шутить я.

Старик на секунду умолкает, косясь в сторону залива.

– А я и так пойду с тобой, Элена. Мысленно. Но ты почувствуешь. Пройду вместе с тобой все повороты и изгибы пути, одолею подъёмы и спуски… На самом деле неважно, какой дорогой ты идёшь, главное – знать, куда держишь путь. Помни об этом.

Синяя гусеница поезда, пыхтя, останавливается на перроне. Короткие минуты прощания. Слова благодарности. Ускользающее время. Тревожный гудок. Я целую Эррандо в колючую щёку, а он успевает сунуть мне в карман сложенную вчетверо бумажку, чтобы я прочла в дороге. Вздрогнув металлическим телом, электричка трогается и стремительно набирает скорость. Вскоре маленькая станция с клумбами петуний скрывается из виду, а с ней – и станционный фонарь, и влажные от тумана лавочки, и машущий рукой суровый старик в тёмном берете, ставший для меня самым дорогим и близким человеком в удивительной Стране Басков…

На вокзале Байоны в вагон вваливается толпа людей с рюкзаками. Организованная группа немецких туристов чётко, по-военному рассаживается в голове состава. Разгорячённый испанец с гитарой устраивается на полу и начинает нежно перебирать струны, бросая призывные взгляды златокудрым девам возле окна. К пассажирам присоединяется степенная французская пара: седовласый мсье с тщательно уложенными усами и мадам в белоснежной панаме. За их плечами – походные торбы от-кутюр, щедро расшитые ракушками, и шлейф из фиалки и сандала. Далее в вагон входят: японская семья из семи человек, включая безволосую старушку с младенческим изумлением в глазах; чета бледных, утомлённых фьордами норвежцев; бразильянка в форме песочных часов; группа снаряжённых национальными барабанами корейцев; чернокожий парень с серьгой и тощей сумой на плече; шумная компания итальянцев в ярких ветровках; пожилой джентльмен с бородкой в стиле Рембрандта, уткнувшийся носом в путеводитель… и другие колоритные персонажи. Все они едут в Сен-Жан-Пье-де-Пор.

В вагоне становится тесно и весело. Кто-то извлекает гнусавые звуки из купленной на перроне пастушьей дудки, чем вызывает всеобщий взрыв хохота. Пассажиры томятся: зевают, жуют, смотрят в окно, болтают по телефону, шнуруют ботинки, читают, пишут, фотографируются…

Но вот поезд останавливается, грассирующий женский голос вкрадчиво объявляет название конечной станции. Разношёрстная, разноязыкая толпа шумно выплёскивается на перрон.

Сен-Жан-Пье-де-Пор – игрушечный городок на юго-западе Франции у подножия Пиренеев. Это столица провинции Басс-Наварра – французской части Страны Басков. Помимо байонской ветчины и шоколада, город прославился на весь мир как старт самой популярной французской ветки Пути Сантьяго (Camino Frances)[21]. Всего же существует пятнадцать разных маршрутов[22]. Все они переплетаются между собой, опутывая паутиной дорог территорию Испании. Но все пятнадцать встречаются в соборе Святого Иакова.

Путь Сантьяго (Camino de Santiago) – один из трёх паломнических путей, возникших в первое тысячелетие христианства[23]. Это важнейший католический маршрут, пройти который для истинного католика дело чести и способ получить отпущение всех грехов. Однако сегодня мотивы прохождения Пути Сантьяго не ограничиваются религиозными убеждениями. Большинство путников идут в надежде кардинально изменить свою жизнь – разнятся лишь масштабы перемен. Кому-то достаточно расстаться с лишним весом или вредной привычкой. Другие хотят сменить работу, образ жизни, обрести вдохновение или внутреннюю гармонию. Третьи мечтают о второй половинке. Кто-то верит в физическое исцеление, кто-то – в душевное.

Прибывшие в Сен-Жан-Пье-де-Пор путешественники отправляются на улицу Каро, в офис пилигримов. Когда-то в этих стенах располагался монастырь францисканцев. Много веков назад здесь так же записывали имена паломников, отправлявшихся в Путь Сантьяго.

Почтенная мадам в кружевном воротничке пишет под диктовку обычные анкетные данные, мерно покачивая седой головой, но, услышав, что я из России, вскидывает брови.

– О! Из России?! У нас не так много пилигримов из России. – Она поправляет очки. – Вы католичка?

– Нет.

– А каковы причины паломничества?

– Просто хочу разобраться в себе.

Мадам понимающе кивает и ставит галочку в соответствующий квадратик анкеты.

– Как вы узнали о Пути Сантьяго?

– Из книги.

– Вы идёте пешком?[24]

– Да.

Когда вопросы иссякают, она вручает мне сложенную гармошкой карточку с моим именем и первой печатью. Это «креденсиаль»[25] – главный документ пилигрима, по которому его размещают в альбергах[26] на всём протяжении маршрута, каждый раз проставляя штамп-отметку. Кроме того, мне выдают буклет с подробной картой, профилем высот, пунктами пересечения с транспортом, списком приютов и другой полезной информацией. В завершение ритуала мадам предлагает выбрать ракушку из розоватой груды в корзине – я беру ту, что лежит сверху, и привязываю её к своему рюкзаку. Формальности завершены – впереди знакомство с французской Басконией!

На главной площади шумно и людно. Гудит оркестр, журчат голоса, смех перекатывается до самых гор и отскакивает обратно мягким округлым эхом. Сегодня выходной, а значит – по умолчанию праздник. Праздновать баски по обе стороны Пиренеев любят не меньше, чем готовить и есть! Народные игры и забавы демонстрируют культивируемые веками мужские добродетели: силу, отвагу, бесстрашие. Баски играют в пелоту[27], косят на скорость траву, поднимают неудобные тяжести (например, живых быков). А ещё танцуют. В народных танцах басков слышны отголоски древних боевых плясок: виртуозные подскоки, сложные перестроения и даже акробатические элементы, имитирующие схватку с противником. Зрители подплясывают и подпевают.

В бурлящей толпе на площади смешались местные и приезжие, включая прибывших из Байоны пилигримов. Я подхожу как раз к началу турнира по айсколари – рубке дров на скорость. Участники состязания выходят на огороженную площадку вроде боксёрского ринга. Каждая команда состоит из двух-трёх человек: главного рубщика и ассистентов, в обязанности которых входит менять затупившиеся топоры и подсказывать, куда лучше метить удар. Подсказывать нужно голосом, ни в коем случае не рукой – иначе вмиг можно лишиться пальцев. Арсенал для айсколари хранится в специальном чемоданчике и впечатляет разнообразием: неподъёмные секиры, обоюдоострые тесаки, бердыши и колуны, миниатюрные топорики для рубки сучков.

Рубщики закатывают рукава и по свистку принимаются разделывать каждый своё полено, подбадриваемые криками болельщиков. Несколько минут – и всё кончено: гора щепы, расчленённые чурбаки – и ликующий победитель гордо потрясает топором над головами потрясённых зрителей. Приносят следующее бревно, посложнее первого – тут сучок, там щербина. Ассистент выбирает подходящий инструмент, и всё повторяется заново. По результатам нескольких подходов определяют победителя. В этот раз им становится мелкий, но необычайно сильный и ловкий гасконец. На радостях он даёт показательную рубку на бис, искрошив в минуту внушительную колоду.