– Это абсолютно серьёзно, – вновь понял меня Валентин Сергеевич. – Для того, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, нужно писать два-три романа в год, причём неважно, какого качества. Хоть полову. Главное – чтобы твоя фамилия пестрела на книжных прилавках. Тогда ты зарабатываешь имя, тобой начинают интересоваться престижные литературные агентства, которые и выбивают из прижимистых издателей достойные гонорары. А если пишешь роман год или дольше, то, каким бы высокохудожественным он ни оказался, тебе на роду написано быть нищим. Одна надежда на Нобелевскую премию…

Я оторопело глянул на него и увидел в прищуренных глазах смешинки.

– Шучу, конечно, – усмехнулся он и принялся разливать остатки водки. – Давайте третий раз, как положено.

– Царство небесное… – сказал я, выпивая.

Валентин Сергеевич промолчал. Стоял, смотрел скорбным взглядом на стелу, и губы его беззвучно шевелились. Будто молитву читал. Затем выпил и стряхнул капли водки из стопки на землю.

– До свиданья, Таня, – сказал он севшим голосом. – Я скоро приду…

И стал собирать объедки в полиэтиленовый пакет.

– Давайте, я вас подвезу, – предложил я.

– А вы на машине?

– Вон, видите, стоит на дороге.

Валентин Сергеевич прищурился, посмотрел на «жигули».

– Спасибо, не откажусь. А то до автобусной остановки почти километр пешком топать… – Он засуетился. – Подождите минутку, соберу мусор.

– Не торопитесь, я подгоню машину, – сказал я и направился к «жигулям».

Лис к моему долгому отсутствию отнёсся спокойно, но едва я сел за руль, как он повёл носом и неодобрительно фыркнул.

– Но-но! – прикрикнул я. – Мне только личной автоинспекции не хватало!

Однако стекло опустил, чтобы запах водочного перегара не настаивался в салоне. И тут я увидел, что возле помпезного надгробия Мамонту стоит какой-то парень, однако разглядеть его из-за слепящего блеска позолоченного орла не смог. Да и ни к чему мне это, удивляло другое, что к Мамонту кто-то приходит. Мне всегда казалось, что «крутых» мира сего только хоронят с помпой, но затем место последнего упокоения никто не посещает. Оказывается, и в криминальной среде у кое-кого имеются человеческие чувства.

Тень недоверия шевельнулась в душе, и я оглянулся на пса. Может, парень делает вид, что пришёл почтить память безвременно усопшего, а на самом деле он один из моих вчерашних «знакомцев» – хотел подсесть в машину, но его отпугнул Сэр Лис? Естественно, пёс на мой немой вопрос не ответил.

Валентин Сергеевич ждал меня на обочине с большой сумкой в руках, из которой торчал веник.

– Садитесь, – предложил я, открывая переднюю дверцу.

– Сумку на заднее сиденье… – заглядывая в салон, начал он и запнулся, увидев пса.

– Боюсь, не получится. Там, видите ли, хозяин сидит. Поставьте себе в ноги, места хватит. Сэр Лис, разрешите вам представить – писатель Валентин Сергеевич Бескровный.

– Моё почтение, – с поклоном сказал Валентин Сергеевич, усаживаясь и втискивая сумку между колен. Игру он принял.

Пёс снова принюхался и снова фыркнул.

– М-да, действительно сэр, – согласился Валентин Сергеевич, оглядываясь на пса. – Табачный дым тоже не переносит?

– Не знаю, не курю.

– Тогда и я потерплю, а то ваш хозяин осерчает… Подбросьте меня до ближайшей автобусной остановки.

– Зачем? Я вас доставлю прямо к дому – не каждый день писателя вожу.

– Хоть какая-то выгода от творчества, – рассмеялся Валентин Сергеевич. – А вы, простите, кем работаете, если не секрет?

– Никем, – честно признался я. – Можно сказать, безработный.

Я тронул машину с места и непроизвольно посмотрел в зеркальце заднего вида. У помпезного надгробия господину Мамонту уже никого не было. Уйти парень никуда не мог – отсюда кладбище хорошо просматривалось, – видимо, присел на скамеечку, водку пьёт за помин души. Что-то я стал излишне подозрителен.

– Хорошо живут безработные, – без тени зависти заметил Валентин Сергеевич. – На машинах раскатывают…

– Есть много способов заработать деньги, не прилагая особого труда.

– Паре приёмов научите?

– У вас не получится, – покачал я головой. – Вы ведь – интеллектуальная элита.

– М-да… – раздумчиво протянул Валентин Сергеевич. – Сколько живу, всё более убеждаюсь, что эти понятия несовместимы.

– Какие?

– Интеллект и элита.

Я хмыкнул. Писатель попал в точку.

– Ну уж, в первом вам не откажешь… Вы где живёте?

– Лермонтова, сто двадцать.

– А подъезд?

– Третий. Этаж второй.

Я недоумённо глянул на него и увидел, что он с лукавым прищуром смотрит на меня.

– Если бы не шутил при такой жизни, – невесело улыбаясь, сказал он, – то давно повесился.

– Спасибо, – сказал Валентин Сергеевич, когда я подвёз его к подъезду.

Выставив сумку, он неуклюже выбрался из машины.

– Кофейку не желаете? – внезапно предложил он. – Давненько у меня гостей не было, хочется посидеть, поговорить…

Я его понимал. Тяжело вдовцу жить в опустевшей квартире.

– Я-то не против, но не знаю, как к этому отнесётся Сэр Лис. Вдвоём примете?

– М-да… – с сомнением протянул Валентин Сергеевич. – Это проблема, но не с моей стороны. Не уверен, что Пацану такой гость понравится.

– У вас маленький сын?

– Нет, – рассмеялся он. – Кот по кличке Пацан.

– Это действительно проблема, – согласился я и, повернувшись к псу, спросил: – Сэр Лис, как вы относитесь к кошачьим?

Кажется, пёс меня понял, и если бы собаки умели равнодушно пожимать плечами, то так бы и сделал. Но он лишь вздохнул.

– Значит так, – сказал я, – если увижу хотя бы намёк на недовольство, не говоря уже о том, чтобы голос подать, выгоню к чёртовой матери, несмотря на родословную. Вам понятно, сэр?

В этот раз пёс одарил меня уничижительным взглядом, фыркнул и отвернулся. Мол, кому-кому, но не тебе нотации читать.

– Он у вас чистокровный? – заинтересовался Валентин Сергеевич. – И какой породы?

– А чёрт его знает. Но гонора на десятерых аристократов хватит. Так что, рискнём?

Валентин Сергеевич задумался на мгновенье, затем махнул рукой.

– Была не была! Вы гарантируете, что он не загрызёт кота?

– Приложу максимум усилий, чтобы не допустить кошкоедства, – заверил я, хотя в душе сомневался. И даже очень.

Мы поднялись на второй этаж, и Валентин Сергеевич с некоторой опаской открыл дверь. У порога нас встретил большой чёрный кот, единственными белыми отметинами у которого были клыки, сильно выступающие из пасти. Этакий небольшой саблезуб, и, исходя из смиренного поведения Сэра Лиса, неизвестно, кто кого мог загрызть, несмотря на разницу в росте. К нашему обоюдному удивлению ни кот, ни пёс друг на друга не обратили внимания. Вот и верь после этого пословицам о неуживчивости кошек с собаками. Кот с мурлыканьем крутился у ног хозяина, а Сэр Лис вытер о половик лапы, вошёл и сел в прихожей. Как посмотрю, к чистоплотности его приучили основательно.

– Вот уж не ожидал, – покачал головой Валентин Сергеевич.

Я с улыбкой развёл руками, но с таким видом, будто имел самое непосредственное отношение к воспитанности пса.

– Проходите в кабинет, – предложил Валентин Сергеевич, – а я сейчас быстренько обслужу кота и кофе сделаю. Как и у вас, хозяин в квартире не я, а это чёрное создание.

Некогда добротно оформленная квартира писателя выглядела неухоженной. Старенькие, выцветшие обои, местами покоробленный линолеум красноречиво свидетельствовали о том, что ремонт давно не делали и, по всей видимости, в обозримом будущем не собирались. Стены в кабинете были увешаны книжными полками с мутными стёклами, у окна с давно некрашеными, кое-где облупившимися рамами стоял письменный стол со стареньким маломощным компьютером, в углу – журнальный столик и два кресла с донельзя подранной котом обивкой. Не могу сказать, что я такой уж чистюля, и у меня дома пыль встречается, но всё-таки разница между квартирами холостяка и вдовца существенная. Чувствовалось, что когда-то здесь хозяйничала женская рука, но не стало её, и всё начало приходить в запустение.