– Почему? Почему вы так беспокоитесь?

– Потому что…

Сюзанна выжидает.

– Я боюсь навредить ей, – говорит Адам, и в повисшей тишине они чувствуют, что оба понимают: речь не о чувствах.

Сюзанна старается не сбить его.

– Почему вы боитесь, что можете ей навредить?

То, как Адам сейчас на нее смотрит… так же, как когда он впервые упомянул о своей «проблеме» («Я кое-что хочу сделать») – с лица сошла всякая невинность. Сюзанне внезапно приходит в голову, что проблемы Адама гораздо серьезнее, чем ей показалось сначала, и с ним действительно следует быть начеку.

Предчувствие быстро уходит, и возвращается уверенность – что бы в Адаме ни настораживало ее, дело в ее собственном прошлом, а не в его. Иными словами, это ее проблемы, ее груз.

– Адам? Почему вы боитесь, что можете ей навредить? – повторяет Сюзанна вопрос.

– Просто… – Адам делает вдох и медленно выдыхает. Наконец он решается: – Мне кажется, так будет правильно. Я не могу описать это иначе. Словно… – Он обрывает себя на полуслове и трясет головой.

– Говорите, Адам. Помните, я здесь не чтобы осуждать. Если не удастся сразу подобрать верные слова, вы всегда сможете забрать их обратно. У нас достаточно времени, чтобы во всем разобраться.

Она ждет.

– Адам, почему вы боитесь, что можете…

– Потому что она этого заслуживает. – Адам внезапно выплескивает чувства наружу. На этот раз у него на лице искренний гнев. Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени, в его глазах проступает страсть, воодушевление, и продолжает: – Только речь, наверное, даже не о ней. На самом деле я имею в виду…

Сюзанна смотрит на него, потрясенная силой проявления чувств. О ком он? В обычной ситуации Сюзанна подумала бы, что он говорит о себе самом, возможно, что он сам должен страдать, может быть, подсознательно он не верит, что достоин отношений. Странно. Она не может отделаться от ощущения, что он думает о ком-то совершенно другом.

– Нет, не знаю, – вздыхает Адам, откидываясь на спинку и складывая руки.

Сюзанна позволяет паузе затянуться.

– Давайте вернемся назад, – наконец предлагает она. – Попробуем еще раз?

Адам вопросительно смотрит на нее.

– Вы можете рассказать о своих родителях? – просит Сюзанна. – О детстве?

Странная вспышка в глазах Адама, Сюзанна не вполне поняла, что это значит. Он раздражен? Злится? Или это триумф? Все что угодно. Все одновременно. Или что-то совсем иное.

– Вы сказали, что выросли в Лондоне, – продолжает добиваться своего Сюзанна. – Это так?

– Да. То есть нет. Я родился в Лондоне, но вырос я не там, – поясняет Адам. – Я вырос в некотором смысле повсюду.

– Ваши родители путешествовали?

– Отец. Хотя я не уверен, что путешествовать – это подходящее слово. Скорее, бежал.

– Почему?

– Считал себя пустым местом. – Он едва сдерживает вспышку гнева. Сюзанна видит, что в глубине скрывается что-то еще, только она никак не может понять, что именно.

Она решает сменить тему:

– А что с вашей мамой, Адам?

Адам кривит губы и намеренно пропускает вопрос мимо ушей.

– Я знаю, о чем вы думаете, – заявляет он вместо этого.

Сюзанна сразу верит ему.

– Вы думаете о моем прошлом, – продолжает Адам. – Может ли оно быть виновато в этом. В том, как я сейчас себя чувствую.

Сюзанна улыбается – и Адаму, и самой себе.

– Да, это правда.

– Наверное, вы правы. Даже наверняка.

У Сюзанны сужаются глаза.

– Почему вы так говорите?

– Так всегда бывает. Откуда мы родом, тайны нашего прошлого – от них не отделаться. Они определяют нас. Контролируют нас. Иногда ловят в ловушку. – Адам пристально глядит на нее. – Вы так не считаете?

Сюзанна ошеломленно смотрит на него. Ледяной холод сковывает ей плечи.

Она встает. Отмечает, что он следит за ней, обходит стол и оказывается на стороне Адама.

– Что-то случилось? – Она слышит, как Адам наклоняется вперед. – Я что-то не так сказал?

Сюзанна выдавливает из себя улыбку. Старается, чтобы Адам заметил ее, но не оборачивается к нему полностью. Еще чуть-чуть. Еще секундочку.

– Да нет, конечно. Я просто искала ручку. И блокнот, – она делает вид, что шарит по столу.

– Вы будете записывать? Я думал, это не полагается. Последний терапевт, у которого я был, сказал, что это мешает процессу.

Вот оно: Сюзанна в первый раз понимает, что Адам не был с ней честен. Он утверждал, что не был раньше у психолога, и теперь простое замечание выдало его.

– Смотрите, я что-то скажу, вы запишете. А потом я изменю то, что собирался сказать, в зависимости от того, что именно вы запишете, – объясняет Адам.

Что-то плохое.

Потому что она это заслуживает.

Он солгал. Невелика беда. Клиенты вечно что-то скрывают. А правда субъективна, Сюзанна это знает. Разве не этому ее учили на тренингах? Важно то, что клиент считает правдой, а не факты или выдумка.

Тайны нашего прошлого.

Сюзанна нащупывает ручку на столе и заставляет себя поднять ее.

– Все верно. Совершенно верно. Ручка и блокнот потом.

Она снова улыбается. Оборачивается…

…и ее чуть не сбивает с ног взгляд Адама: в нем читается чистейшая, неподдельная ненависть.

Словно с него слетела маска. Теперь он выглядит… старше? Моложе? Определенно более жестоким и вместе с тем более знакомым: таким Сюзанна увидела его, когда он только вошел. Невинность, которую она раньше заметила в его поведении, оказалась наносной, потрескалась и слетела.

Доверять самой себе. Как часто она с таким сталкивалась? Она знала – что-то стряслось, так почему же она не доверяет себе?

– Вы в порядке, Сюзанна?

– Что?

– Вы вдруг будто испугались. Вы меня не боитесь?

Голос довольный.

– Боюсь? – смеется Сюзанна. – Нет, конечно, с чего бы?

А ведь он прав. Безусловно. Нет более смысла отрицать: что-то в нем пугало ее с самого начала. Она может рационально объяснить все свои желания, но теперь, когда она призналась в этом, это так же очевидно, как и сам страх.

– Вы мне соврали, да? – внезапно для себя произносит она. В обычной ситуации она бы никогда так не сделала. Нельзя заставлять клиента признать свою непоследовательность. Обвинять. Она не сомневается, что Адам подталкивает ее, проверяет, и она чувствует инстинктивное желание дать сдачи.

Какое-то время Адам молчит. А потом признается:

– Поймали.

Изменилось не только выражение лица Адама, но и осанка, голос, все. Он расстегивает воротник рубашки, сползает на кресле. Сюзанна вспоминает актеров, как они слабеют, когда уходят со сцены. А еще, что удивительно, телеведущих – как они, должно быть, меняются, как только гаснут камеры.

– Дело в блокноте, да? – спрашивает Адам. – В моих словах, что вам не положено записывать? – Он трясет головой, смеется сам над собой. – Наверное, я пытался вас впечатлить. Я много изучал этот вопрос. Я знаю свое дело.

Изучал? Сюзанна чуть не повторяет за ним, но тут Адам бьет себя ладонью по лбу. Сильно.

А потом снова смеется.

– Это все. Я был еще у нескольких консультантов, признаю. Но моя проблема, вы бы назвали ее дилеммой, настоящая.

У Сюзанны в горле застряли вопросы. Потрясение, замешательство, страх.

– Возьмите, может, это поможет вам понять. – Адам наклоняется вперед, запускает руку в задний карман джинсов и достает листок бумаги.

Сюзанна не шевелится.

– Возьмите, – повторяет Адам и помахивает листком, к которому Сюзанна тянет руку. Она берет его и переворачивает.

Это фотография, и с нее смотрит ее собственная дочь.

Пузырясь, закипая, воспоминания переливаются, искрятся – и взрываются на поверхности.

Сама беременность, бывшая кошмаром. Не как прежде. Не как в первый раз. С Эмили все было иначе. Разве что, а такое тоже возможно, всего этого не было и Эмили, ее малышка, лишь счастливая случайность. Идеальная жемчужина.