Болотники необыкновенно быстро перебирали своими тонкими ножками, с лёгкостью преодолевая топи и оббегая заросли камышей, порой спугивая прикорнувших на островках птиц. Те с криком, явственно различимым на фоне уже привычного гомона фей, неясными тенями взмывали в густо-синее небо и таяли в его неизмеримой глубине.

Чем дальше двигалась процессия, тем сильнее нарастало смутное беспокойство в сердце Люси. Она чувствовала страх своих спутников и даже отметила про себя – они немного притихли.

Звон, как бы идущий из глубин земли, привлёк внимание девочки, звон, рождающий радостное возбуждение, беспечность… Или это звенит у неё в ушах от усталости?

Вскоре она почувствовала – длинноногие замедлили шаг. Шум крыльев и голоса смолкли. Значит рядом. Внучка волшебника всматривалась в темноту.

Да, вдали огоньки… Какие-то фигуры… Что-то копают…

– Окружайте. Их всего четверо, – громким шепотом скомандовал Плюша болотникам. – Одно из двух – или прячут клад, или, что вернее, ищут. Слышал я, что есть заговорённые клады на срок или на человека. Лежат они в земле, никого не трогают, а как часики своё оттикают, наружу просятся. Видать, такой схрон здесь спрятан. Срок ему пришел людям явиться. Взбаламутил вас, покоя лишил, заставил побегать, помощи попросить. А знатоки проведали, сигнал поняли и теперь роют.

Кладоискатели, казалось, не замечали угрозы. Кольцо болотников смыкалось. Притихшие феи плотно облепили их лапы и головы, готовясь к атаке. Плюша и Люся тоже насторожились…

Когда длинные силуэты пауко-людей выступили из мрака, одна из фигур на острове выпрямилась… Волны ужаса заполнили ночь. Холодного ужаса, рвущего в душе неведомые нити, грязными лапами пачкающего свет, отдающегося в голове болью до тошноты, до жгучих искр в глазах.

Ошалевшие болотные жители что есть мочи метнулись прочь… Разве кто-нибудь вспомнил о болтавшемся в лапах гамаке? Люсю встряхнуло, перевернуло в воздухе. И внучка волшебника шлёпнулась в холодную мокрую траву. А те, кому она так стремилась помочь, уже растворились в темноте безлунной ночи. Их крики звенели далеко, тая и теряясь. В этот момент Люсе показалось – она навсегда останется здесь, наедине с разбойниками, сыростью, комарами.

Она не почувствовала боли от падения, но честно собралась испугаться. Она одна ночью на болоте в опасной компании, в высокой траве её могут подстерегать змеи и неизвестно ещё какие опасные твари! Но что странно, всепоглощающего, парализующего страха не было. Всё, что могло случиться – случилось. Теперь следует подумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

Единственное, чего боялась Люся – это быть замеченной. Но оставаться там, куда она упала, казалось непросительной глупостью. Каждая кочка при любом движении девочки опасно уходила вниз, дышала гнилостным ароматом стоячей воды. Хорошо, хоть давно дождей не было, иначе бы Люся промокла, а то и оказалась бы захваченной топью. Здесь всякая лужица может оказаться бездонной ямой – охнуть не успеешь, пропадёшь. И поминай, как звали.

Тогда девочка, стараясь двигаться как можно тише, поползла к острову, прочь от подозрительно мягкой мокрой почвы.

– … где-то здесь. Я чувствую, что он где-то здесь! – донеслось до неё. – Приборы не врут!

– Мы уже шестую неделю копаем! – недовольно прозвучало в ответ. – Ты сам хвастался, будто из Академии Волшебно-конструкторского проектирования импортный трезоринг стащил, почти новый! Драгоценности за версту чует! – передразнил второй первого. – Ну, где они, твои драгоценности?!

– Со старым бы ты всё болото перекапывал, а этот точно на карте нужные островки высветил, – возразил первый голос.

– Утра бы дождаться, – всхлипнул ещё один.

– Копайте, копайте, бездельники! – вступил четвёртый голос, отчего-то показавшийся Люсе знакомым. – Я на ваши приборы не полагаюсь. На днях в городе у проверенного человека средство одно действенное раздобыл – кладупус!

Он замолчал и, сопя, принялся шумно возиться в ящике. Люся выглянула из камышей. Она подобралась совсем близко и уже могла разглядеть лица трёх ближайших кладоискателей. Этих людей она не знала. Тем временем четвёртый говоривший выпрямился и повернулся в сторону девочки… Карлик! Тот самый, что покупал у её деда веера для огорода… Врал всё!

Что-то заблестело в его руке, поймав свет больших стеклянных фонарей. Ага, знакомая баночка с кладупусом – пыльцой цветка папоротника, вернее лапчатого подхвойника! Гришка рассказывал девочке, будто это редчайшее растение очень похоже на папоротник, но цветёт крупными дурманными цветами всего одну ночь в году, и поэтому люди так часто путают эти растения… Если бросить немного пыльцы на землю, место, где спрятан клад, непременно проявит себя. Как раз этим и занимался карлик. Он бережно развеял порошок над землёй и внимательно всматривался – не засверкает ли?

Люся, которой от страха стало ещё холоднее, со всей силы вжалась в мягкую влажную землю, боясь пошевелиться. Карлик двигался прямо на неё! Только бы не заметил! Только бы чахлые сухие стебли камышей защитили её от блестящих глаз разбойника! И вот когда до внучки волшебника оставалось не больше десяти шагов, он замер.

– Копайте здесь! – хриплым от волнения голосом приказал карлик.

– И где ты раньше со своим проклятым порошком был, Федосей Мухоморыч? – вступил четвёртый.

– А ты бы, Лукьян, сроду не заплатил бы за десять щепотей пыльцы три горсти золотом. Чем терять время и ждать, пока эти ошибки академиков созовут сюда весь Ново-Старгород, грех не воспользоваться таким шансом! – раздраженно огрызнулся карлик.

Двое других, уже орудуя лопатами, захохотали. Люся же, стараясь не стучать зубами от холода и как-то укрыться от комаров, свернулась клубочком. Ей уже не нужны были никакие чудеса и клады, ни дед-волшебник с говорящим котом… Ей хотелось домой, к родителям, где тёплая постелька, горячее молоко на ночь, а сказки только по телевизору…

Лопаты ударились обо что-то твёрдое…

– Шевелись, шевелись, – командовал карлик.

– Вот он, родимый! Тяни! Ермолай, да он серебром окован! Не повреди лопатой, тут один сундук – уже клад! – причитал Лукьян, прыгая вокруг…

Неужели они не слышат звона? Люся встрепенулась. Сундук звенел, пел… Он звал её, как будто все сотни лет, проведённые в безрадостной болотной почве, ждал именно её, Люсю Камаеву! Да нет, быть такого не может!

– Тяжелый, паразит! – кряхтели разбойники. – Чего там понапихано?

– На наш век хватит! Вон как сильно заговорили! Всю мелкоту крылатую разогнал и пауков-переростков заодно, – тот, кого называли Ермолаем, ощупал сундук. – Да, действительно серебром окован. Давай мы Лукьяну ящик отдадим, раз уж он так его облюбовал, а всё, что внутри – себе? А, Мухоморыч? – повернулся он к карлику.

– Михайлович! Сколько раз тебе повторять, что Михайлович! – карлик оттолкнул приятеля от сундука и принялся осматривать всё сам. – Хорошая работа. Только чует моё сердце, тут и замок заговорённый.

Они принялись возиться над своим сокровищем. Люся от любопытства чуть-чуть приподняла голову, почти высунувшись из камышей.

– Не выйдет, Кузьмич. Его теперь хоть огнём пали, хоть сверлом алмазным, хоть под пресс пускай… Целёхоньким выйдет. На человека заговорён, – задумчиво изрёк карлик и добавил. – Раз клад из земли вышел, значит близко наследничек. Тоже, видать, почуял и рыщет.

– Нам бы его поймать, да пусть сундук откроет. А потом мы с ним расквитаемся.

– Жди, поймаем! – карлик уселся на ящики и задумался.

– Разве зря мы столько времени комаров здесь кормили? – не выдержал Лукьян. – Я что, зря из института ушел? На что я теперь жить буду?

– Ты уж молчи. Отловил фейную мелкоту и болотников длиннолапых, сдал в зоопарки, а всю выручку себе присвоил. Кричи теперь, что бедный! Вон, завтра опять твои ловцы приедут!

«Так вот куда болотный народец пропал! Надо будет подумать, как их спасти!» – сообразила Люся. Тело её затекло и замёрзло. Девочка понимала – если она сейчас не выберется отсюда, простуда обеспечена, а может что и похуже. Нужно уйти от разбойников до рассвета и разыскать кого-нибудь из фей. А потом посоветоваться с Плюшей, что делать дальше.