Уловки
Едва Никита вошел в трапезный зал, как государь злобно рявкнул:
– Признавайся, это ты, червь книжный, Василису из могилы поднял?
Простодушное лицо Никиты приняло вид еще более наивный.
– Я?! Нужна мне она, как жезл Ааронов скифу дикому. Так ведь известно, кто из земли ее изъял…
– Кто?!
– Да молодой Басманов! Сейчас пришел в храм, блазнит меня: давай-де сбежим, и Василиса со мной – живая! А еще, государь, он нечестивые глаголы плюскал… Повторить аж отвратно.
– Говори! – грохнул посохом об пол Иоанн Васильевич.
– Вякает: посажу-де Василису на престол и сам царем править стану!
Затрясся государь, аж позеленел от злобы, и на устах пена вышла.
– Ах, аспид хищный! Подать Басманова сюда, я ему возгрю кровавую вышибу! Ух, рожа говенная!
Стража побежала отыскивать Басманова.
Тут как раз появился Скуратов, прогундосил:
– Уж, кажись, все перерыли у отца Федора! Окромя собачонки ободранной да тараканов запечных, ничего животного нет. Прикажешь, батюшка, перепластать его?
Сморщил нос государь:
– Забавиться еще успеешь! Теперь беги ищи молодого Басманова!
Стражники обыскали весь дворец, все переулки-закоулки. С трепетом доложили:
– Как в воду канул!
Государь остановил бешеный взор на Никите.
– Беги, поп, ищи татя зловредного! Не найдешь – с тебя с живого шкуру спущу!
Под прикрытием благодетельной метели Никита отправился к отцу Федору. Тот дрожал, словно лист осиновый.
– Неужто пронесло, Никитушка? Я сделал все по твоему указу: горемычную царицу-матушку в склеп спровадил да под плиту старинную, прямо, прости, Господи, на шкелет истлевший и положил. А уж как плитой задвинул каменной, един Бог ведает про то! Кила теперь небось вывалится. Скуратов, кровопийца, везде, яко пес смердящий, нюхал. Когда он в склеп заглянул, я уж думал, что со страху помру. Да смилостивился сын Давидов! Ничего, пронесло, не нашли государыню нашу.
Облапил Никита отца Федора, ничего не сказал, только на глазу слеза блеснула.
Эпилог
Никита, еще в мирской жизни отличавшийся силой и ловкостью, в сараюшке оглоушил Басманова. Пока он связывал его вожжами, тот пришел в себя, стал голос подавать. Никита воткнул ему в рот кляп и сокрушенно вздохнул:
– Много от тебя, Басманов, выблядок позорный, другие терпели, потерпи и ты нынче. Исполненный всяких пакостей, лей слезы и умоляй прощения Царя Небесного. Помазан ты, Басманов, блудною тиною и воней злосмрадною повит. Кайся, ибо Господь кающихся прощает и припадающих к нему приемлет. А я тебя и соломкой обложу, и рогожкой накрою, чтоб не простудился… Господь захочет – спасет!
Басманова нашли на третий день. Иоанн Васильевич понял, что Никита провел его, ярился пуще прежнего. И вновь по всем дорогам рыскали утекших, да те уже далеко ушли.
Их путь, как и знаменитого воеводы-беглеца Андрея Курбского, лежал на запад. Но если Курбский обосновался в Литве, то наши добрались до Кракова – в то время столицы Польши.
Когда Никита с Василисой шли мимо Мариацкого костела, Никиту по имени окликнул молодой человек. Это был Викентий Буракевич. Принял он беглецов как самых дорогих гостей.
Именно в его богатом доме – поблизости от королевского замка Вавеля – случилась нежданная встреча. Ее исходом стала хитроумная и страшная месть Василисы своему царственному супругу Иоанну Васильевичу.
Об этом вы узнаете из следующего рассказа.
Месть
Жизнь Иоанна Васильевича Грозного сделалась ужасной. К заговорам, которые мерещились повсюду, к ночным кошмарным видениям, к мучительным головным болям прибавилось нечто такое, что сравняло страдания государя с теми, кто в печи адовой лижут сковороды раскаленные…
Страсть
В Краков Василиса и Никита добрались лишь к весне. Как удалось избежать погони царской, как не разорвали их голодные волчьи стаи, как не ограбили и не убили разбойники, которыми кишели леса и проезжие дороги, един Господь ведает.
Польская столица встретила беглецов тающими сугробами, слепящим блеском свежего солнца, изумрудными слезинками, срывающимися с кровель островерхих крыш, шумной бестолочью разноцветной толпы, слонявшейся по древним узким улочкам.
Измученные тяжелой дорогой, беглецы наслаждались покоем в доме Викентия Буракевича. Наследник громадного торгового дела, выпускник Ягеллонского университета, Викентий блестяще владел русским и немецким языками, был знаменит своими астрологическими познаниями.
Впервые увидав Василису, Викентий был не в силах сдержать восторг:
– Какая очаровательная пани!
И естественно, сразу же влюбился. Нежно целуя ей руку, добавлял:
– Не зря ныне мне покровительствует планета Венера, управляющая красотой, счастьем и сулящая наслаждение любовное, – и поворачивал лицо к Никите: – Вы, дражайший пан, однажды спасли мою жизнь! Но теперь хотите отнять ее. Да, да, отнять! Ибо познакомили с вашей сестрой, от страсти к которой я уже умираю.
Заметим, что московские гости по понятным причинам решили скрывать, что Василиса – супруга Иоанна Васильевича, живьем закопанная в землю и спасенная Никитой. Именно он придумал назвать ее своей сестрой.
Сердечный жар
Любовная страсть все сильнее жгла сердце Викентия. Улучив момент, когда они остались одни, Викентий бросился на колени, схватил руки Василисы, осыпал поцелуями и воскликнул:
– О, прекрасная пани! По каким-то причинам вам пришлось бежать из Московии. Но пусть мой дом станет и вашей вотчиной, и вашей новой родиной. Я люблю вас и жажду стать вашим мужем!
Василиса рассмеялась русалочьим щекочущим смехом. Ее лицо стало еще прелестней. Она ласково молвила:
– Дорогой Викентий! Признаюсь, вы тоже мне любы. – Она поправила золотое запястье. – Надо мной довлеет страшная тайна. Если вы клянетесь хранить ее, то я вам расскажу немало любопытного.
– Клянусь!
Василиса рассказала все о себе. Викентий был потрясен:
– Сколь превратна судьба: вчера, пани, вы царица, ныне – изгнанница! Но я отомщу за вас!
– Каким образом, Викентий, вы можете отомстить могущественному сатрапу?
Мужественное лицо молодого человека стало вдохновенным.
– Под видом странствующего астролога я приду в Москву, изыщу способ предстать пред царскими очами и предреку ему скорую смерть.
– Какая же это месть?
– Представьте, Василиса, что должен испытать тот, кто приговорен ждать своей кончины? Эти муки ни с чем не сравнимы. Вы когда родились? Семнадцатого марта? Вот этот срок я ему и назначу.
– Но если он не поверит?
– Сделаю так, что поверит. Да поможет мне Матерь Божья наказать царя-убийцу!
– А коли он казнит вас? Ведь лжепророков и лжепредсказателей на костре жгут…
– Ради вас, моя царица, я готов на самые горчайшие муки! Лишь бы вы полюбили меня… Но русский государь суеверен, он выслушает меня, отпустит восвояси, а сам останется наедине со страшным предсказанием!
* * *
Не прошло и нескольких недель, как Викентий, прихватив для компании двух товарищей своих по университету, таких же любителей приключений, как и он сам, отправился в далекую Московию.
Не ведал отважный юноша, сколь неожиданно для него повернутся события.
Звездочеты
Под вечер жаркого августовского полдня, отойдя от послеобеденного сна, Иоанн Васильевич развлекался игрой в шахматы. Его напарником был боярин Борис Годунов, игрок искусный.
В тронном зале, мягко ступая козловыми, красного цвета сапожками, появился Петр Басманов, приятель Годунова.
– Что ходишь, голову опустив? – полюбопытствовал государь, переставляя фигуру.
– Да как не печалиться, когда сейчас волхвы предсказание мне сделали удивительное.
