Наставник юного короля рассмеялся, он, на удивление, знал очень много интересных легенд и запоминал то, что говорили в народе, хоть и считал это детскими сказками. Регент и сам порой удивлялся своей памяти.

– А вы сами предпочитаете какую из легенд, милорд?

– Я читал древние записи. Летописцы утверждают – много столетий назад, когда ещё только появились Династии, огненнохвостые звёзды упали на наши земли, нанесли много вреда, и после их падения произошло много странного. Вероятно, появление разноцветных камней более похоже на последствия от огненнохвостых звезд, нежели на развеянную по ветру пыль из драгоценностей. К тому же в летописях встречается ещё ряд событий, связанный с падением звёзд.

– Вас это до того сильно интересовало?

– О нет, все эти записи мне показывала моя дорогая сестра Аалия. Её всегда очаровывали легенды, в которых сложно разобраться, летописи ещё со времен появления Династий, древние поверья о родах – великих и не очень.

– Она что-то искала в них, Ваше Высочество?

– Может быть. Аалия, сколько я её помню, была впечатлительной, а после погребения её первого сына вдруг поверила в проклятия и магию. И, как бы мне ни было неприятно об этом говорить, её вера была схожа с помешательством. Однажды мне шепнули, что она собрала таких же верующих, как она, снабжала их золотом и помогала им выяснять, что из старинных легенд и слухов правда, а что – вымысел.

– Неужели у нас существует этот отряд до сих пор?

– Разумеется, нет. Орден, как они себя называли, уничтожен. Я очень любил свою сестру, и Его Величество Гийер любил её всей душой, но мы оба, думаю, видели, что… Мы не могли отправить её на Остров, а следовало бы. Там бы о ней могли позаботиться, и, быть может, она бы была сейчас с нами.

– Мне очень жаль, милорд. Аалия была прекрасной королевой, и да пусть теперь Боги позаботятся о ней.

– Или она о них…

Сир Тордж неодобрительно покачал головой.

Клейс не был ярым приверженцем Храмов, он выполнял традиции и положенные ритуалы, но разуверился в Богах. Рыцарь же не потерял веры, и иногда у них случались религиозные споры.

– Этот орден, милорд, в чём его смысл?

– Аалия со своими странными друзьями уверовала, что Орден Тринадцати, что был уничтожен ещё Фалином Добрым, был отличным от Культа Первых. Она считала, что его необходимо восстановить и проводить какие-то ритуалы во владениях каждого из лордов Династий.

– Я и не думал, что смерть сына повлияет на неё настолько…

– Она потеряла своего первенца, сир. У женщин свои взгляды на жизнь и своё отношение к детям. Я нередко встречал упоминания о матерях, что совершали безумства ради спасения своего старшего мальчика, каким бы он ни был.

– Даже если он недостоин спасения?

– Да. Только для нас существует такое понятие. Отцы тоже нередко закрывают глаза на деяния своих отпрысков – мне прощалось практически всё, хоть я и не был худшим из детей. Райану отец прощал не меньше, но наша мать… У них с Райаном была особенная связь. Я не хочу сказать, что она не любила меня, но старшего из нас она оберегала изо всех сил. Ох, а вот и король! Продолжим разговор позднее.

Сир Тордж кивнул в знак согласия.

Клейс поспешил слезть с коня, потому как мальчик королевских кровей побежал к нему, стоило лишь открыть врата. Отряд остановился и ждал, пока у края моста регент поймает хохочущего Аурона Старская и отнесёт его за надёжные стены главного замка Вилстронгов.

Коня Клейса за стены отвёл Тордж.

– Осуждённый Дорр, осуждённый Илон, осуждённый Франк, – традиции требовали, чтобы к каждому из стоящих перед палачом обращались лично, – осуждённый Фер, осуждённый Мил… – Кайрус учился своему делу с детства и отличался прекрасной памятью.

Он держал в руках свиток с королевскими печатями, указ, что был написан рукой регента и заверен в присутствии королевского Совета, однако смотреть в него не требовалось. Кайрус помнил каждое имя и каждое слово, знал порядок выполнения всех формальностей и не питал жалости к тем людям, что стояли сейчас перед ним. Порванные и грязные одежды, спутанные и слипшиеся волосы, серые лица, тела, исхудавшие за многие циклы, проведённые в камере, босые ноги… С этих людей нечего было брать, и Кайрус обрадовался, что ему не придётся взваливать на себя грехи всех этих людей.

– Его Величество король Аурон Старскай вместе с Его Высочеством регентом лордом Клейсом Форестом и королевским Советом, за ваши злодеяния и преступления, включающие в себя разведение смуты среди населения, нападение и причинение вреда здоровью и имуществу учёных мужей Карла и Бака, похищение и уничтожение имущества изобретателя Хэга, обвинения титулованных особ в их предвзятом отношении к Гильдии Мудрости, а также попытку совершения поджога Пристанища для душевнобольных и тем самым намерения совершить убийства беспомощных больных и находящихся там верноподданных лекарей из Гильдии Мудрости, вам вынесен приговор…

Кайрус не первый раз зачитывал подобный текст, его голос не дрожал, оставался ровным и размеренным. Он думал только о том, как справятся его сыновья с их обязанностями – старший, Ларс, уже бывал с ним на городской площади, но для младшего, Рисса, это был первый урок. Быть может, следовало не слушать друга Иола и выбрать для второго сына более спокойный день.

– Осуждённый Франк, за то, что вы являетесь главарём, что подтверждали самолично, а также являетесь зачинщиком всех совершённых преступлений, вас приговаривают к смерти через повешенье, а ваше тело, в назидание другим, будет висеть на позорном столбе.

Ни одна казнь не обходилась без гама, без криков из толпы, без согласного ропота и осуждающего шепота. Кайрус – потомственный королевский палач, почётный и уважаемый всеми остальными палачами, из семьи, что исполняет свой долг уж не первую сотню лет. Палачи оглашали приговоры, исполняли их, но никогда не выносили самостоятельно. Так повелось уже давно.

Они – лишь средство наказания в руках короля или лорда, равнодушное, незаинтересованное, не испытывающее никакой жажды крови. К сожалению, или, скорее, к счастью, люди не могли вымещать злость на короле, что подписал указ, на регенте, что вынес решение, на Совете, что высказывался, но могли на исполнителе воли правителя.

– Пусть бог мучений нашлёт на тебя болезни!

– Ты поплатишься за это!

– Отлучённый!

Всех палачей называли отлучёнными, так как считалось, что они принимали на себя все грехи и проклятия тех, кого они казнили, им запрещалось заходить в храм и молиться, ведь обращение от них могло разгневать Богов. Гийер боролся за право палачей входить в Храмы. Чтобы это не вызвало неодобрения, он издал указ, гласящий, что мастера топора и плетей должны стоять позади всех и подходить к священнослужителю лишь после того, как вся паства покинет стены храма. Почивший король не был таким рьяным бойцом за свои законы, как Фалин Добрый. Да и, признаться, почти никто из палачей не питал любви к религии и не отличался верой в Богов и, следовательно, не стремился попасть в Храм.

Но было и то, что отличало таких, как Кайрус, помогало переживать тяготы их жизни – у карающего органа власти правителей не брали денег. Принять монеты из рук убийц и мучителей считалось невозможным, ведь это грозило проклятием для берущего. Также и продукты пропитания, которые им требовались, каждый палач и члены его семьи могли брать на рынках и в лавках бесплатно. Им платили хорошее жалование, после казни им разрешалось забрать себе всё, что было на приговорённом ниже пояса, а любители чёрной магии частенько выкупали различные части тела мертвецов.

Кроме того, Кайрус был женат второй раз, хотя его первая жена жива и здорова. Единственными людьми, кому разрешалось разойтись и найти другую жену, если среди двух детей не родится ни одного мальчика, ещё до начала Эпохи Королей были палачи.

Первый раз Кайрус женился в шестнадцать, жена родила двух девочек, одна умерла спустя три цикла, а вторая не пережила первого года жизни, и тогда он, с разрешения короля, взял себе вторую жену – крепкую и работящую сестру своего хорошего приятеля Иола, милейшую Онсу, из таких же потомственных карателей, что и он. Онса родила ему уже трёх сыновей, двое теперь помогали ему, а третий только учился ходить, двух прекрасных дочерей, из которых росли отличные помощницы для матери, а в будущем они смогут стать хорошими жёнами детям его друзей, и сейчас семья вновь ждала пополнения. Кроме того, Онса успевала содержать в чистоте и порядке их дом, шить наряды для всей семьи и в совершенстве обучилась чтению и письму, чтобы иногда помогать мужу.