Джефф все объяснил Эмме до того, как она снова начала раскручивать увиденное. К счастью история, несмотря на возможную абсурдность, прозвучала правдоподобно. Капитан благодарил небеса за такую понимающую девушку, к тому же она все таки позволила снять с себя то красное платье и, как обещала, сорвала с О’Коннела рубашку.

В течение нескольких дней после нашумевшей вечеринки капитан не виделся с Эммой. Опять. Ему приходилось контролировать работу по делу с наркотиками «в командном центре» не имея возможности заниматься им самостоятельно. Нагрузка и напряжение возросло, до отмены приказа шефа полиции ещё неделя. Целая вечность!

О’Коннел иногда писал сообщения, но они были не очень информативные. Эмма звонила, разговоры все время сводились к ее недовольству по поводу отсутствия встреч. Она даже несколько раз звала капитана к себе, но тот ссылался либо на работу, либо на честное отсутствие желания. Обстановка накалялась. В конце концов девушка сказала, что требует разговора тет-а-тет для решения проблемы. Джефф лишь отмахнулся сказав, что проблемы нет и если ей очень хочется ругаться, то пускай приезжает в участок.

Пасмурным утром Дэвид Тарино влетел в кабинет Джеффа как шар для боулинга: он расталкивал всех на своём пути и бранился как отставной матрос. Довольно дико для интеллигентного человека как он.

– Объясни-ка мне, капитан, почему твои псы срывают мои съемки?

О’Коннел молча поднялся со стула опираясь на свои кулаки.

– Закрой дверь.

Режиссёр картинно хлопнул дверью, но не стал садиться рассчитывая на скорый уход.

– Я так это не оставлю! У меня сроки горят, павильон простаивает, а тебе поговорить не с кем?! – не унимался Тарино.

– Достаточно назвать имена дилеров и мы разойдемся, возможно надолго. С моим офицером вы так и не договорились.

– Увы, ничем не могу помочь. Представляешь, в клубе сунул руку в карман, а там – кокс. Подкинули, наверное. А у Джино в пятницу я просто потерялся, в коридоре темно было. Моя версия не изменится. Я могу идти?

Капитан сжал губы и склонил голову чуть на бок. Сломать этого кренделя будет очень непросто, нужно искать слабые места и, кажется, одно лежит прямо на поверхности. Конечно, использовать этот козырь немного неправильно, но долг вынуждает.

– Какая жалость. Сколько проблем из-за чьей-то шутки, не правда ли? – О’Коннел говорил вкрадчиво, смакуя каждое слово.

Дэвид опешил. Не может быть, чтобы акула следствия была так благосклонна. Обычно Джефф воздействует подавляя волю всеми возможными способами, а тут зубы заговаривает.

– Допустим, – ожидая развязки сказал Тарино. Он наконец присел напротив капитана, тот повторил движения и устроился поудобнее в своём кресле. Это какая-то игра, верно?

– Кто, когда и где мог «подкинуть» груз? Имена, адреса. Выкладывай, да поживее.

– Что у тебя с ней, капитан? – поинтересовался Дэвид сложив руки на груди.

– Это не имеет отношения к делу.

– Я не буду отвечать, пока не узнаю.

Джефф шумно выдохнул начиная закипать словно чайник по утру. Его страшно раздражало, когда кто-то лез в его жизнь, и уж тем более в личную. Эта область была для него сакральной и подвергалась максимальной защите. У таких, как капитан, отношения - редкость, ибо это слабое место, а слабых мест не должно быть.

– Мы дружим, – коротко ответил О’Коннел.

– Славно. Значит я могу приударить за ней? – подначивая своего собеседника продолжил режиссёр.

– Здесь я задаю вопросы, – рыкнул Джефф.

– Как тривиально… Хорошо, что тебе нужно?

Из капитана будто выдернули чеку. У режиссера есть только три секунды. Раз…

– Клянусь, я прострелю тебе голову при первой же возможности! – взревел он.

– Ох… Все, что я знаю, так это имя. Музыкант – так его все зовут. С одноразового телефона приходит сообщение с местом и суммой. Обычно это публичные места, где точно не будут искать.

– Черт с тобой, – отмахнулся Джефф, – Можешь идти.

Ему в голову пришла шальная мысль и теперь звонок Эмме был первой необходимостью. А вообще лучше прямо сейчас ехать к ней не теряя драгоценного времени. Если он и отстранён от оперативной работы, то нужно подключать резервы.

Дэвид шумно отодвинул стул одаривая капитана презрительным взглядом.

– Оставь меня в покое, легавый – задавлю.

– Я прожил славную жизнь, Тарино. Но из нас двоих ты подохнешь первым – помяни мое слово, – Джеффа окутала новая волна агрессии. Рука рефлекторно коснулась кобуры готовая в любой момент выхватить пистолет и решить проблему с режиссером навсегда. И черт с ним, с будущим. Задрал уже, индюк!

Тарино обратил внимание на позу капитана и отступил. Ему нечем ответить. Пока, по крайней мере. Он лишь демонстративно сплюнул и направился широко шагая к двери, в проёме которой на него налетела комета.

– Эмма?! – в один голос спросили мужчины. Актриса отстранилась с огромными глазами от режиссера: она совершенно не ожидала увидеть его здесь и сейчас.

– Ага, – кивнула она заглядывая за Дэвида, – Надо поговорить.

– Ну да, ну да…, – пробубнил Тарино и продолжил свой путь снова бормоча что-то вульгарное.

Девушка закрыла за ним дверь.

– Я уже хотел звонить. Нам надо поговорить, – хрипло сообщил Джефф закуривая.

– Серьезно? О том, о чем я хотела? – Эмма встала руки в боки напротив стола.

– Нет. Думаю мне нужна твоя помощь.

– Ого. В чем же? Хотя нет, стоп. Сначала о нас, иначе я вообще отказываюсь что бы ты там не придумал, – девушка воодушевилась и присела на стул.

Джефф откашлялся. Ему не хотелось прямо сейчас обсуждать отношения, когда на кону стоят наркотики и его карьера. Как все не вовремя…

– Что о нас, Эмма? – устало спросил он.

– Ты не звонишь, можно сказать не пишешь и снова не видишься со мной, – ее глаза переполняла печаль и искреннее непонимание. О’Коннел хотел бы успокоить ее, объясниться, но время бежало без оглядки. Уже через неделю можно лично устраивать налёт и хватать преступников за задницы, а информации нет. Ничего нет!

– Ну, значит надо расставаться, – выдавил из себя капитан. Черт, не это он хотел сказать.

– В смысле? – девушка уставилась на него как на диковинку и не верила своим ушам. Казалось ещё секунда и она заплачет, – Я не понимаю. Все же хорошо было!

– Согласен. Видишь – не получается, Эмма, – он сделал продолжительную затяжку пытаясь протолкнуть дымом ком в горле. Снова жертва ради работы, призвания, самого себя.

– Я что-то сделала не так? – ее голос надломился, в уголках глаз заблестели слезы и казалось даже губа задрожала в немом рыдании.

– Все так. Ты замечательная, мне с тобой очень хорошо, честно. Я бы даже сказал, что ты идеальная для меня. Но…

– Но?!

– Но не можем мы. Ты и я – нонсенс! Отношения изначально были обречены. Сначала я ввязался в них, но вовремя понял абсурдность. Потом ты вернула все, но опять какая-то ерунда выходит.

– И что ты предлагаешь? – спросила она. Слезы брызнули из глаз. Эмма закусила губу в тщетных попытках перекрыть душевную боль физической.

– Дружбу, что ещё… Секс без обязательств тебя устроит?

– Господи, ты серьезно?! Человеку, который тебя полюбил, и предлагать такое?? – ошеломленная девушка подорвалась со стула.

– Эмма, какая любовь? О ней говорят и пишут не объективно. Одни ещё влюблены и много сочиняют, а другие обожжены и преувеличивают. Что мы вообще о ней знаем?

– В таком случае я, кажется, вижу твои ожоги.

– Нет. Ты видишь пепел. А вот я вижу глаза наполненные солью.

Девушка закрыла лицо руками. Она просто отказывалась понимать происходящее, в то время как Джефф с треском рвался по швам, но не видел другого выхода. Все, что он задумал, должно было быть настоящим. Его верная спутница агрессия начинала вылезать из закромов сознания и душить его: все, что он делал сейчас бесило его. Его бесила плачущая Эмма, которой нужно было все разжевать и положить в рот. Его страшно бесило то, что все происходит наяву и запущенный механизм не остановить.