— Шей, вы в порядке?

— Где литература по теории о «четвертой стене»? Или по одному каджиту… Его имя М`Айк Лжец. Хоть что-то… Я могу догадаться сама, но на это и на эксперименты уйдёт время. Ваше величество, — я говорила быстро, но по возможности спокойно и тихо, однако, лицо было перекошено решительностью и тревогой, — прошу вас, не спрашивайте меня… Элион в большой беде, а вместе с ним и все наши планы.

— Я не знаю ни про какого Лжеца или четвертую стену. Прошу вас, леди, успокойтесь и говорите внятнее, — мирно пробормотал наследник.

Я стиснула виски пальцами, рассеянным взором пробегаясь по корешкам книг на полках. Объяснять ничего, вообще, не хотелось. Есть вещи, которые могут убить, если всерьез в них поверить. Например, если поверить, что ты без всяких теорий и мыслей, а взаправду лишь чья-то галлюцинация. Или вся твоя жизнь за последние лет десять — результат работы воображения, пока ты лежишь в коме. Пока ты искренне веришь в сущее вокруг тебя, подобные шутки разума кажутся мелкими и незначительными. Вот если очень искренне поверить в такую шутку, начинается безумие.

— Скажи, в храме есть хотя бы один Свиток? — спросила я.

— Нет, конечно, — в голосе Мартина было изумление тем фактом, что я сказала «ты».

Ничего ему не ответив, я пошла к витринам, где лежали древние, магические издания, но понимала, что всё это чепуха. Мне придётся самой изучать механизм читерства.

«Чит-код вводят в консоль. Что такое консоль? Внеигровое пространство. Под-игровое. Когда ты нажимаешь на тильду, игра застывает полностью, ты выходишь за ее пределы…».

— Никакой Свиток мне не нужен, — пробормотала я себе под нос, успев услышать лишь концовку того, что говорил Септим:

— …просто начинаете беспокоить, честное слово.

— Прошу прощения, ваше величество, — серьезно и с достоинством произнесла я, направляясь на выход.

«Конечно. Вся игра в компьютере, но компьютера нет. Вместо него — мой разум, моё восприятие. Вот тебе и картинка и взаимодействие с реальностью. Всегда и везде секрет магии не в пассах, не в волшебных предметах или каком-то даре, а в вере и умении мыслить. Только для того, чтобы в разуме своём произносить подобные слова, нужно знать, как это делать и много тренироваться. Но не мне. Я итак совершенно уверена, что нахожусь в игре, и никакая тренировка веры не требуется. Консоль — это диалог с правилами игры и с ее сюжетом. Она послушна этому языку, потому что создана им… Разговор с реальностью происходит точь в точь так же».

Но это всё же оказалось куда сложнее, ведь требовалось «выйти из игры», нажать на тильду. А это можно сделать, например, в глубоком трансе или во сне. Пришлось выкурить еще две самокрутки. Это был уже явный перебор, но подействовало.

Сердце стало стучать всё быстрее и быстрее, по коре головного мозга словно горячие мурашки побежали, потом яркая вспышка света, и всё стало неважно. Всё стало светло и понятно.

Я представила себе Элиона, что было проще простого, ибо он воскрес, и я могла его чувствовать. Мысленно указала на него рукой и словно бы написала слова в нём самом. В самом его существе.

Тяжелый удар обрушился мне на грудь, стало тяжело, душно. Я помню, что видела, как глаза на лице Элиона сделались белыми. Я позволила ему заодно проходить сквозь стены, так что эльф довольно быстро покинул темницу. Причем, действовал, полностью подчиняясь моей подсознательной воле.

Я инстинктивно понимала, что терять сознание мне сейчас нельзя, прервется драгоценная связь. Всё равно, если бы игру «заглючило», а это очень плохо.

Но я успела вывести Элиона из темницы, перебить всех демонов и добраться до сигиллиума… Потом я снова произнесла кодовые слова и, кажется, мне стало совсем плохо. Я пришла в себя, хотела позвать на помощь, но не смогла. Тело отказывалось слушаться. «Дура, слишком спешила, не думала о последствиях для себя».

Угасающим сознанием выхватила несколько мыслей. Во-первых, если умру, то, может, проснусь из своей комы, но меня почему-то это радует не так сильно, как хотелось бы. Во-вторых, о том, что дверь в мою келейку закрыта на засов изнутри. И ещё, в-третьих, Мартин очень заботлив и может подумать, что будить меня на раннюю тренировку не стоит после тяжелой ночи… Всё это значило, что Элион обречен, как и этот мир. Но он же не реальный. Не реальный же?

***

— Всё устроено очень просто и одновременно страшно сложно, — изрек глубокий голос во мгле. — Мир состоит из атомов материи. Атомы материи по большей части условно пусты, не считая крошечных субатомных частиц и ядра. Еще меньше — субъядерные частицы, вы в вашем мире зовете их «кварки». А дальше субкварки, смысла в которых нет… Ибо дальше то, что некоторые безумцы зовут «струнами», хотя они одновременно правы и ошибаются. Дальше не струны, а чистая математика вероятностей. Таков программный код вашей реальности. Чтобы ею управлять, нужно нажать на тильду. Для этого сделайся ко всему нейтральным, разгони серое вещество на максимум, и пусть твоя мысль высечет нужные символы в открывшемся пространстве. Есть еще путь взломщика. У нас такие зовутся некромагами. Они ходят короткими тропами себе и другим во вред лишь бы побыстрее получить желаемое… А когда высшая магия работает на благо низшего эго, в природе наступает несостыковка, которая потом выходит магу боком. Это вы называете «карма».

Голос вздохнул утомленно и немного театрально, а затем продолжил:

— Я к тому, что вселенная статична, но материя в ней динамична. Изначально был великий, неподвижный хаос, имя которому мы дали в Нирне Ситис. Затем Внезапная Вероятность родилась из его танца восхитительной случайностью. Она взорвалась одномоментной вспышкой на многие пространства, но со временем хаос тормозил ее, и во вселенной появилась энтропия — время. Энтропия скучковала материю при помощи гравитации и прочей ерунды… Но главное, что вселенная расширялась. И расширялась так быстро, что порой части материи разлетались друг от друга быстрее скорости света. И между этими частями материи возникли дыры, пустоты. Ваш вариант видимой вселенной — это пузырь, окруженный пустотой. Наш — тоже. Но у нас немного отличаются программные языки. Основа едина, ибо у нас одно Начало, но суть разная. Она позволяет Нирну быть исполненным магии. Я веду к тому, смертная, что высшее волшебство везде одинаково. Разумному игроку нужно осознать, что он — марионетка Большой Игры. С этого всё начинается и… обычно заканчивается, потому что крошечный мозг не выдерживает божественной алхимии, — он почти скучающе зевнул. — Однако, тебе такая роскошь непозволительна.

Сквозь тьму я видела жгуты щупалец, там и сям на меня взирали жуткие, малахитовые глаза, впереди белела маска чьего-то худого лица, обрамленного черными волосами.

— Хермеус Мора. Тот, кто ведает запретными истинами. Это твои проделки? — вяло спросила я, непривычно не ощущая, как двигаются губы и язык при этом. Интонация вышла немного глуповатой.

— Подумай. Я не закон. Я — символ закона, и создан тем же языком реальности, что и остальные. А что закон, маленькая, умненькая смертная? — у него была ласковая, но какая-то жуткая, клыкастая ухмылка.

— Зачем тебе всё это? — сделав над собой усилие, спросила я.

— Молчи, куколка, и благодари меня за то, что я спас твою шкурку, — он снова жутковато ухмыльнулся.

========== V ==========

resurrect

Я почувствовала, что в груди бьется сердце. Словно долгое время оно молчало, ощущение было непривычным, странным… На душе одновременно тоскливо и волнительно. Первые секунды не могла понять, в чём дело. Потом вспомнила ясные слова Моры, брошенные мне небрежно, будто в порядке вещей. На что это он намекал? Нирн существует?

Я рассмеялась, и поняла, что делаю это вслух. У меня болело тело, во рту пересохло, а веки с трудом поднимались. Я находилась в очень хорошей комнате — просторной и чистой. Из круглых окон на пол лился ослепительный дневной свет. За столом, шурша пергаментом, сидел Мартин в акавирской тоге с поясом и халате, наброшенном на плечи. Он немного близоруко водил лупой над страницами, шевеля губами. Вид у него был крайне сосредоточенный. В комнате пахло отчего-то баней — древесный дух и пар. На столике у кровати дымил какой-то отвар в кувшине, из которого торчали куцые, тонкие веточки.