– Плохо… очень плохо… – покачала головой супруга. – Может, примешь их в подданство?
– Думаешь, они согласятся?
– Проклятье! Ну что за невезение…
– Судьба полна превратностей и курьёзов, – пожал плечами Максим. А потом, обратившись к секретарю, произнёс: – Проси.
– Вы примете их здесь?
– Почему нет? Короны у меня нет, как и тронного зала. Так что обойдутся и рабочим кабинетом. Их там ведь немного.
– Восемь человек.
– Вот и славно. Только перед тем, как пригласишь, попроси слуг вынести из моего кабинета вот эти три кресла и вот те стулья. Пускай стоят.
– Слушаюсь, – кивнул секретарь и засуетился, передавая распоряжения. Максим же продолжил тихо обсуждать с супругой её решения в области финансовой политики. Она в его отсутствие успела развернуться.
Минут через пятнадцать, как слуги управились и вынесли лишнюю мебель, зашла делегация Временного правительства во главе с Гучковым. Лихой парень. Бонапартист до мозга костей. Максим с ним и раньше пересекался, пытаясь сколотить партию, направленную на возрождение Империи, а не её разрушение. Однако теперь он оказался в делегации фактических врагов. Они встретились взглядом. И бинго! Гучков немного смутился и потупился. Он знал. Прекрасно знал, что натворили его новые соратники. И стеснялся этого. Однако не отказался от весьма рискованной, в общем-то, роли – отправиться во главе делегации Временного правительства в пасть к самому Меншикову.
Поговорили.
Пусто и глупо.
Делегация выразила своё соболезнование трагической гибелью Августейшей фамилии. И поинтересовалась здоровьем Татьяны Николаевны.
– Она жива, что уже неплохо, – холодно произнёс Максим.
– Я Вас не понимаю? – нахмурился и чуть побледнел Гучков.
– Как идёт расследование убийства?
– Семеро из преступников убиты при задержании. Ещё четверо скрылись в неизвестном направлении. Их ищет полиция.
– Это исполнители. А что с теми, кто заказал это убийство? Удалось их вычислить?
– Заказчики? – чуть охрипшим голосом поинтересовался Гучков и оглянулся на своих спутников.
– Заказчики. Вы ведь, я надеюсь, понимаете, что такое убийство без высокого покровительства и больших денег провернуть не удалось бы. Это большая и очень непростая спецоперация. Чай не кофр с нитроглицерином кинуть на улице. Как обстоят дела с их поиском? Полиции и жандармерии удалось выйти на их след?
– Максим Иванович, – вкрадчиво произнёс Гучков. – Мне ничего не известно о том, чтобы в этом деле фигурировали заказчики. Полиция ни о чём таком нас не извещала.
– Александр Иванович, Вы видите суслика?
– Суслика? – переспросил он и огляделся. – Нет. Я не вижу никакого суслика.
– И я не вижу. А он есть. Вы умный и опытный человек. И должны понимать: уличные психопаты так не действуют. Я изучил публичные сведения о произошедшем покушении и могу точно сказать: те клоуны, которых постреляла полиция, – простые исполнители. Тупые попки, не способные ни продумать, ни организовать такое непростое дело. Теми, кто заказал эти убийства, были задействованы связи при дворце, в жандармерии и полицейском управлении. Безусловно, кто-то потворствовал из высших чинов министерства Двора. Возможно, кто-то из приближённых лиц. Совершить то, что совершили эти балбесы, невозможно без высокого покровительства и обширной помощи деньгами да связями.
– Я… я не знаю, что сказать, – развёл руками Гучков.
Ещё немного поговорили. Но всё пусто и бессмысленно. Делегация Временного правительства пыталась выторговать сотрудничество – или хотя бы нейтралитет – Меншикова. Однако тот каждый их заход сводил к поиску виновных в убийстве Николая II и его семьи. С какой бы стороны ни подходили они к вопросу. Поэтому делегация взяла паузу и удалилась в отель, снятый ими на свои собственные деньги. Не солоно хлебавши, кроме Гучкова: он получил анонимную записку о приватной встрече в одном из ресторанов на восточной окраине Штормграда. Её как раз неплохо уже восстановили, да и от боёв она пострадала меньше всего…
Александр Иванович вошёл в это питейное заведение и огляделся.
– Добрый день, – поздоровался с ним распорядитель. – Вас ждут. Следуйте за мной.
Он сдал шляпу и трость сотруднику ресторана и пошёл следом за распорядителем. За небольшой декоративной перегородкой находился столик с видом на сцену и на вход. Однако вследствие того, что перегородка решётчатая в мелкую клетку, от входа разглядеть, кто там сидит, не представлялось возможным. Более того, не вполне понятно было – сидит ли вообще кто. А дверь, подёрнутая занавеской, позволяла покидать этот столик без лишней огласки.
– Удивили Вы меня, Александр Иванович, – произнёс Максим, аккуратно отрезая кусочек мяса. – Неприятно удивили. Впрочем, присаживайтесь.
– Мне казалось, что Вы хотите, чтобы я стоял.
– Вы – нет. Они – да.
Чуть помедлив, Гучков присел к столу, и официант споро поставил тарелку и стал раскладывать приборы. Заказывать было ничего не нужно: за него всё уже сделали, и ужин подали без лишних слов.
– Я, знаете, люблю, когда мясо с кровью. Если не по душе, только скажите.
– С кровью? – задумчиво переспросил Гучков, внимательно наблюдая за Максимом. – Зачем Вы пригласили меня на беседу? Почему не стали говорить открыто?
– Почему? – хмыкнул Меншиков и уставился на певицу, что пела со сцены. – Обратите внимание: певица Натали.
Гучков повернулся на аплодисменты и окинул взором невысокую женщину с несколько плотной, но прямо-таки точёной фигуркой и с хорошо уложенными длинными тёмными волосами.
– Всё равно года проходят чередою и становится короче жизни путь, – затянула она песню из кинофильма «Ликвидация». И неплохо так затянула… – Не пора ли мне с измученной душою на минуточку прилечь и отдохнуть? Всё, что было, всё, что ныло, всё давным-давно уплыло, истомились лаской губы и натешилась душа. Всё, что пело, всё, что млело, всё давным-давно истлело, только ты, моя гитара, прежним звоном хороша…
– Неплохо, – согласился Гучков, больше присматриваясь к прелестям певицы, чем прислушиваясь к её голосу. – И всё же, Максим Иванович, я Вас не понимаю. Зачем всё это?
– Зачем? Хочу обновить репертуар. Я здесь обкатываю новые песни и смотрю за реакцией людей.
– Я не об этом, – покачал головой Гучков и начал отрезать кусочек мяса.
– Скажите начистоту, Александр Иванович, Вы верите в Керенского?
– Верю? Странный вопрос.
– Зачем Вы с ним? Просто из-за того, что он предложил вам должность?
– Да, – долго и слишком тщательно прожевав мясо, ответил Гучков. – Император погиб. Ситуация вышла из-под контроля. Александр Фёдорович контролирует ситуацию, и он единственная сила, которая может сохранить целостность Империи.
– Формально – он государственный преступник. Вас это не смущает?
– Вы имеете в виду законное право престолонаследия?
– Да. Он не имел права присваивать себе власть и созывать Земский собор. Это всё незаконно.
– Вы знакомы с Дмитрием Павловичем? Это ещё большая амёба, чем Николай. Да, незаконно. Но он взял власть и держит её крепко.
– То есть Вы догадываетесь относительно заказчика?
– Да Бог мой! Об этом не догадывается только слепой и глухой. Во всяком случае в Петрограде. Но за Керенским власть. За ним армия.
– Вся ли?
– Юго-Западный фронт уж точно. С Ренненкампфом тоже идут переговоры. Ещё немного, и он сможет объединить рассыпающееся полотно Империи.
– Вы, я вижу, оптимист. Безудержный оптимист.
– Вы так не думаете?
– Я думаю, что в человеке всё должно быть прекрасно: погоны, кокарда, исподнее. Иначе это не человек, а млекопитающее, – хохотнув, произнёс наш герой и отхлебнул брюта.
– Что?
– Друг мой, Александр Фёдорович не обладает никакой реальной властью. Он мыльный пузырь. Кто за ним стоит? Часть крупных промышленников и купцов, часть военной аристократии и радикально настроенные маргиналы, анархисты там или эсеры. Его группа поддержки – противоестественна и возможна только в моменте. Потому что их интересы взаимно исключают друг друга. Но если купцы да промышленники ещё смогут как-то поладить с офицерами, то с маргиналами им точно не по пути. Очень скоро все эти эсеры и анархисты, вкупе с прочей шушерой бесноватой, начнут кристаллизироваться вокруг тех, кто пообещает им разрушить мир до основанья и уже завтра на его обломках построить Светлое будущее. Керенский уже мечется, пытаясь собрать воедино расползающееся лоскутное одеяло своих временных союзников. Я бы даже сказал – попутчиков.
