– Боже…

– Полагаете? – поинтересовался Максим и отпил вина прямо из бутылки.

– Нет. Нет. Что Вы? – замахал руками Вильгельм. – Конечно, нет. Это явно происки Лукавого.

– У вас, христиан, явно какие-то проблемы с логикой.

– Что? Но почему? – переспросил Вильгельм, которого царапнул оборот «у вас, христиан». То есть Меншиков себя к ним не относил и был иной веры. Но какой? Он вполне посещал храмы и совершал христианские ритуалы. Впрочем, как и другие. Вильгельм с содроганием вспоминал тот мини-курган из отрезанных голов. А принесение в жертву быка на Капитолийском холме? Ни один здравомыслящий христианин такое делать не станет. Но кто он тогда? Какому Богу молится? Уж не Светлому ли будущему или ещё какому-нибудь экзальтированному мракобесию идеалистов?

– Если Бог всемогущий, то как он мог допустить успешный бунт против него? Смешно. Совершенно очевидно, что в рамках христианской парадигмы он манипулировал примитивным подростковым протестом Люцифера, вынудив его заняться делами, за которые никто бы добровольно не взялся. Развёл как ребёнка. Что и не удивительно. Они несоизмеримые сущности в плане своих интеллектуальных возможностей. Так что, если судить по концепции, прописанной в Священном Писании, – во всём промысел его. И в добре, и во зле. Даже в птичке, которая обосрала жениха, спешащего на собственную свадьбу. И судя по той войне, что сейчас происходит, назвать христианского Бога всеблагим у меня язык не поворачивается. Исходя же из тех проказ, что он регулярно совершает, можно добавить – чувство юмора у него очень странное. Чёрное и весьма дурное. Садистское, я бы сказал. Нет в нём ни света, ни добра. Одна лишь сплошная коричневая субстанция. Но он власть. А значит, – он любит нас. И для нас нет бога, кроме Алл… кхм… Иисуса там или Яхве. Кто вам больше нравится? На мой взгляд, все эти благие словечки – обычная болтовня, за которой прячется кровь, боль и безнадёга…

– Вы серьёзно? – спросил Кайзер, посмотрев на Максима с немалым удивлением. Такой трактовки он ранее не встречал. Тем более он не ожидал её услышать от человека, с уважением общавшегося с папой Римским. Странно. Очень странно. И необычно. Впрочем, судя по тому, что он слышал и видел, иной раз ему в голову закрадывались мысли: человека ли? Слишком он вёл себя нетипично.

– Нет, конечно, я пришёл сюда развлекать Вас забавными шутками. Жаль только, клоунский колпак не нашёл и лицо гримом не раскрасил. Впрочем, речь не о том. Мне нужна Ваша помощь.

– Вам?! Моя?! – ещё сильнее удивился Вильгельм.

– Николая Александровича убили. И я хочу знать – кто. Исполнителей, скорее всего, всех перебили, чтобы концы в воду. Но вот заказчики этого грязного дела вполне живы. Уверен: это сделали не Ваши люди. Но они могут мне помочь найти виновных.

– Это не так-то и просто…

– Согласен. Но это и в Ваших интересах.

– В моих? Отчего же?

– Если я найду и покараю тех, кто убил Николая Александровича, возможно, их коллеги не станут трогать Вас и Вашу семью. Испугаются. Вдруг я и за Вас стану мстить. Родственник, как-никак. Месть ведь не приносит удовлетворения. Нет. Она уберегает от новых бед, заставляя задуматься перед тем, как совершить очередную глупость.

– Вы говорите страшные вещи. Но я подумаю над Вашими словами.

– А пока думаете – напишите супруге, чтобы постаралась подключить к этому вопросу всех, кто ей ещё верен. Уверен, что при пособничестве кое-каких наших высокопоставленных лиц ваш Генштаб уже обновил сеть агентов в России. И мне неинтересно, кто они. Плевать. Главное – найти заказчиков. Всех до единого. Чтобы никто не ушёл от возмездия. Это для нас общее дело, так как убийство Императора касается не только Романовых… но и Гогенцоллернов, над которыми также сгущаются тучи.

– Я не уверен, – покачал Кайзер головой.

– Зато уверен я. Помните – ещё в 1915 году я Вам говорил об этом?

– Я помню. Но вы не просите о помощи, – вновь покачал головой Кайзер. – Вы пытаетесь заставить её оказать. Я помню рассказы Виктора-Эммануэля. Вы обещали своими руками отрезать головы его детям. Мне тоже станете угрожать, если я откажусь?

– Я сказал – Вы услышали, – с раздражением произнёс Меншиков. – Думайте сами. В конце концов, выяснить, кому было выгодно убивать Николая Александровича, я могу и сам. Заказчики и так очевидны, так как попытались воспользоваться плодами своего преступления без всякого стеснения и осторожности.

– Будете им мстить? Не боитесь убить невиновного?

– Грехом больше, грехом меньше, – пожал плечами Максим. – Мне всё равно в христианский ад нет дороги.

– Отчего же?

– Уезжая из Рима, я прихватил целую пачку индульгенций.

– Но их же запретили выдавать.

– Всем, кроме папы. А он мне их собственноручно оформил.

– Неудачная шутка, – скривился Кайзер, словно от кислого яблока. – Не стоит глумиться над верой.

– Это – не шутка, – с нажимом произнёс наш герой и молча вышел, оставив на столе Кайзера корзинку с вином, сыром и фруктами да початую бутылку вина. Максим сделал свой шаг. Теперь оставалось прорасти брошенному зерну.

Меншиков вышел на крыльцо и с огромным желанием сдержал желание закурить. Очень уж хотелось. Сигарету. А лучше сигару. Но нельзя. Тем более перед людьми. Он ведь дал обет, и нарушать его публично было плохой затеей.

Игра становилась всё острее. Первая мировая война оказалась слишком тяжёлым испытанием для Европы. И закономерно привела к локальным государственным кризисам. Что будет дальше? Получится ли отсидеться в Великом княжестве? Или его не оставят в покое? Не станет ли это смертельной ловушкой? Слишком много вопросов навалилось на простого, в сущности, человека. А теперь на нём ещё и судьбы многих других людей, что доверились ему. Что здесь, что в Великом княжестве Вендском. Десятки, сотни тысяч, которые могут сгореть в горниле Гражданской, если её допустить. Тот ещё психологический груз. Можно было бы, конечно, относиться к этому вопросу попроще – наплевав. Но Максим так не мог. Поэтому хмуро потёр лицо и пошёл спать. Утро вечера мудренее. Да и устал он что-то. Голова уже совсем не соображала…

Австро-венгерские войска капитулировали под Вероной 5 июня. Казалось бы – кризис настал. Садись за стол переговоров и заканчивай уже эту удивительно напряжённую войну. И центральные державы были готовы. Но во Франции посчитали иначе.

Сразу после капитуляции австро-венгерских войск на итальянском фронте Париж начал перебрасывать все свои силы с юга на север. К немцам, чья оборона была слабой и жидкой. Пока что стабильность и равновесие обеспечивал взаимный недостаток войск. Теперь же чаша весов энергично качнулась в сторону Франции. Ведь сначала немцы были вынуждены затыкать дыру на русском фронте, ослабляя остальные рубежи. А теперь Париж смог радикально поднять плотность войск переброской подкреплений с юга, оставляя итальянцев с Австро-Венгрией один на один. Формально-то на востоке Двуединую Империю подпирал и русский Юго-Западный фронт. Но именно оттуда Вена спешно снимала войска при полном попустительстве со стороны Брусилова, чтобы заткнуть «итальянскую дыру».

Рим, Париж и Лондон, конечно, высказали своё «фи». Но кому его адресовать? Император мёртв. Законного правителя в России нет. А Временному правительству в сложившейся обстановке было начхать на их акции протеста. Поэтому немцы вновь обрели надежду. Пусть и не на победу, но хотя бы на Белый мир. Да – плохо. Да – больно. Но Австро-Венгрия могла вполне успеть запереть фронт, остановив итальянское наступление. А они… сдержать натиск французов, жаждущих реванша.