- Лиза, - шёпотом начала, - тут Виктор спит.

Та мгновенно заинтересовалась. Тихо подошла. Увидев сонное лицо, томно вздохнула и расплылась в светлой улыбке:

- Он такой милый...

Молодой человек начал ворочаться. Он недовольно отвернулся к креслу, уперевшись носом в спинку и закрыл лицо ладонями. Девушка не прекращала смотреть и благоговеть. Женщина отошла и тихо начала закрывать окна, попутно шепча напарнице:

- Прекращай любоваться, а то разбудишь и он увидит тебя.

Лиза нахмурилась и отошла за спинку. Обошла кресло и стала с другой стороны, у головы. Вздохнула, глядя на него. Нежно и ласково пригладила угольные волосы, заведя всё назад. Виктор покрылся дрожью. Его сон совершенно не был таким добрым как реальность. Он видел трек. Дождь. Вчерашний заезд. Сейчас он сам стоял на дороге и совершенно не понимал, что там делает. Пролетел лидер в зелёном и "16-ткой" на боку. Приближался его болид - белый с голубым. Гонщик видел себя. Как он сидит в шлеме и всей экипировке, держит руль. Внезапно, оказался посреди дороги. На мокром асфальте. Суетливо и испугано осмотрелся. Он был ровно по центру. На пути четвертого номера. Авто мчалось на него и не собиралось останавливаться.

- Стой! - выкрикнул он и выставил руки, глядя на себя же. - Стой!!!

Болид не слушал. Гонщик не слышал. Он был ослеплён. В шлеме. Водитель не видел живого препятствия. Он приближался. Молниеносно. Рёв двигателя. Свист покрышек.

- Нет!!! - завопил пешеход.

Бампер был всё ближе и ближе. 10м. 5м. 2м. Пешеход закрыл глаза и приготовился к столкновению, выкрикнул, что есть мочи:

- Нееет!!!

Проснулся в холодном поту. Резко вскочил с кресла и с широкими глазами взялся за голову, глядя на пол пульсирующим взглядом. Горничные, так же, были напуганы. Они были оглушены его последней мольбой о помощи. Сердце Виктора собиралось выскочить наружу. Оно пульсировало абсолютно во всём теле. Пальцы, с силой, впивались в кожу и взъерошенные волосы. Ноги еле держали. В горле першило, а голова собиралась лопнуть. Гонщик часто дышал и пытался прийти в себя, но это было тчетнотщетно. Глаза продолжали выдавливаться из орбит прямо на пол. Горничные наблюдали не с меньшим страхом. Старшая взялась за сердце от испуга, упираясь в подлокотник, а Лиза спряталась за спинку, откуда выглядывали только большие голубые глаза. Виктора начало трясти. Он перестал принадлежать себе. На крик прибежали несколько человек, включая хозяина дома. Мужчина подбежал к сыну, взял за плечи и взволнованно посмотрел в глаза:

- Что случилось?

Тот не поднимал головы:

- Мм-мне кк-кошмар ппп-приснился...

Родитель испугался ещё больше. Резко обнял ребенка, что никак не реагировал на это. Того трясло. Спустя секунду Виктор побледнел практически до белого или серого состояния. Жизнь убрала свою румяную метку с его лица. Молодой человек больше походил на ходящий труп, а не на именинника. Окружающие были поражены и испуганы не меньше. Спустя минуту, Николай отпустил сына. Тот шокировано опустил руки и негромко, с дрожью, начал, глядя в глаза:

- Пп-пусть мм-мен-ня от-т-тв-вед-д-дут...

Мужчина посмотрел в толпу у дверей и властно обратился:

- Вильхельм.

Оттуда быстро вышел взволнованный лакей в голубой полосатой пижаме, подошёл к Виктору, обнял за плечо и неторопливо повёл в коридор, попутно пытаясь успокоить его негромкими словами. Хозяин был зол от отчаяния. Эту искаженную гримасу заметили все. Большинство поспешили удалиться подальше от эпицентра взрыва. Ярость Николая представляла опасность для каждого.

Вскоре, гонщик сел на свою кровать и начал успокаиваться, покачиваясь на месте.

- Всего-лишь сон, всего-лишь сон... - приносилось в мыслях. - Этого не было... Я живой, живой...

Вилл, что провёл его, поспешил вниз за водой. Дверь оставалась открытой откуда доносились злостные реплики отца по поводу его состояния. Скорее всего, это был телефонный разговор. Мужчина продолжал кричать и что-то доказывать, требовать, но молодому человеку совсем не нравился этот шум, сейчас он хотел мирной тишины и покоя от всего этого стресса, однако, подняться и закрыть злосчщастную дверь совсем не было сил. Мышцы не хотели работать и поднимать его. Виктор мог только жалобно смотреть на выход и ждать когда вернётся Вилл, чтобы закрыть её и принести воды.

- Зачем я спал там..? - отчаянно спрашивали мыли. - И где Вилл? Он не мог забыть про меня...

Решил позвать лакея, но вместо громкого и чёткого обращения, вышло жалкое и трусливое:

- Вв-вилл-л...

Виктор испугался. В глазах помутнело, а в горле сжало:

- Йй-я ззз-заик-кка..? - ужаснулся. - Ззз-заик-ка..? Ннн-нет-т...

- Этого не могло случиться, - продолжили мысли. - Я не мог стать заикой. Только не я. Нет... - закрыл лицо ладонями, глядя сквозь пальцы. - Нет... Этого не могло случиться...

Картинка поплыла. Образы быстро потеряли очертания. Свет стал аморфным. Моргнул. На щеки стекли две солёные капли, что быстро дошли к рукам и расплылись по кистям. Спустя минуту, зашёл лакей с новым стаканом в руке. Закрыл дверь. Замирание Виктора его насторожило. Гонщик почти не дышал. Вилл присел рядом и протянул воду. Тот только заторможенно покачал головой, глядя в пустоту.

- Выпей воды. Должно помочь.

- Ннн-не ппп-пом-ммож-жет...

Вилл испугался:

- Это с перепугу такое?

Тот кивнул. Вытер слёзы и опустил руки. Вздохнул:

- Йй-а кк-кал-ллек-ка...

- Ты не калека... - обнял за плечо, поставив воду на прикроватный столик.

- Ддд-да...

- Я не могу нормально говорить, - начали мысли. - Вилл, я калека...

Пару минут, они сидели молчали. Виктор отчаянно смотрел в пол, а лакей пытался успокоить. К сожалению, его попытки были обречены на провал. Гонщику было совсем не до утешительных фраз. Отчасти, они раздражали. Хотелось тишины, а не пустых слов. Молодой человек не выдержал. Он поднялся. Небрежно, рукавами вытер лицо и направился к столу, справа от выхода, над которым, так же, было зеркало в резной оправе. Быстро открыл верхний ящик и достал блокнот на пружине с ручкой. Открыл пустую страницу. Начал писать. Каллиграфические буквы быстро заполнили несколько клетчатых строк. Протянул текст лакею и печально посмотрел на него. Вилл, как только прочёл, поднялся, кивнул, отдал блокнот и вышел. Гонщик провёл его печальным взглядом и тихо вздохнул. Дверь закрылась. Посмотрел на страницу с записью:

- Видимо, это единственный способ общения... Сейчас...

Сел на матрас, положил блокнот и ручку на покрывало. Закрыл лицо руками и согнулся. На листке красовалось:"Я хочу побыть один". Данное желание было предоставленно, но лучше от этого не стало. Спустя около десяти минут, он поднялся и совсем без охоты поплёлся в ванную. Запах от рубашки совсем не побуждал к счастливой жизни. Прямо у двери вспомнил про блокнот. Вернулся и взял его, спрятав ручку между страниц. Продолжил путь. Вышел в коридор.

Тут уже было светлее. Лучи солнца стали ярче и начали лучше освещать холл, лестницу и другие помещения. Направо и налево были коридоры. Практически сразу, перед глазами, виднелся широкий холл со вторым светом и двойная входная дверь, по бокам которой, в три ряда, располагались высокие окна в приоткрытых бордовых занавесках. Вниз, по правой стороне, прилегая к стене, спускалась массивная, изогнутая по дуге, лестница. Так же, в некоторых углах стояли крупные горшки с растениями. Некоторые из которых напоминали странные маленькие пальмы.

Вздохнул, посмотрел на окна. Газон успел избавиться от тумана и утонуть в редких лучах солнца. Возможно, если бы не заикание, он бы обрадовался. Солнечной погоды не было уже давно.

- Хм. Как подарок на день рождения, - безрадостно промелькнуло в мыслях.

Начал спускаться, попутно сжимая блокнот. Левая рука скользила по перилам. Глаза смотрели только под ноги. Неопрятный, помятый, бледный и безрадостный он плёлся в ванную, желая ни с кем не встретиться глазами. Данному виду мог испугаться кто-угодно. Виктор был похож на мертвеца. Он как мрачный жнец перемещался по коридорам в поиске неприкаянных душ в своём тёмном одеянии и пугал любого, кто на него посмотрит.