– Мне кофе, – поспать мне не удалось, и кто знает, когда получится. – А почему вы мне это рассказываете?

– Тебе неинтересно? – удивился Эшер. Странное у нас положение – он меня на ты, я его на вы. – Я не люблю, когда по дому шляются запуганные люди, которые видят вокруг только монстров.

– А вы не монстры?

– Да вроде нет. Хотя после знакомства с Люцием ты можешь быть другого мнения.

– А где он сейчас?

– Спит, наверное.

– Днем?

– Нам не мешает солнечный свет, вопреки всем стереотипам, но большинство вампиров ночные создания. Проще охотиться в темноте.

– А вы едите? – я все-таки решила спросить.

– Только ради удовольствия. Голод утоляет кровь.

– А как часто нужно пить кровь?

Чайник выключился и Эшер занялся чашками. Мне показалось, что он намеренно избежал ответа.

– С молоком?

– Да. У вас есть эта вечная жажда? – переформулировала я вопрос.

Эшер достал из холодильника молоко, засыпал кофе. Он снова промолчал. Кофе был растворимый, но это лучше, чем ничего. Он поставил вторую чашку и сел напротив меня. Тщательно размешал сахар, не поднимая глаз. Я изобразила на лице вежливое ожидание. Эшер вздохнул:

– К сожалению, да. Крови хочется постоянно. Если не питаться хотя бы раз в день, жажда становится невыносимой. Если выпить мало, слабеешь. Если используешь способности – слабеешь и нужна еще кровь. Наши силы не восстанавливаются без нее. Мы вообще ничего без нее не можем.

Сказано это было так мрачно, что я решила пока помолчать.

Кофе был обжигающим, но я все равно отпила несколько глотков. Неловкое молчание даже в обществе вампира неловкое молчание. Захотелось курить.

– Извини, не держим, – ответил на мои мысли Эшер. – Да и Люций был бы против как твой хозяин. Вкус портится.

Эта фраза никак не могла претендовать на приз лучшего стимула для продолжения разговора. Я как-то остро почувствовала, что быть игрушкой вампира – это все-таки побочная моя функция. Основная – пища. То, что со мной мило болтают не значит, что я перешла в другую категорию. Хотя наверное пресловутая метка сделала меня домашним животным вместо полуфабриката. Курицей или коровой. От них получают еду, но и их можно съесть при случае. Некоторые очень привязываются к домашнему скоту, конечно. Но вряд ли забывают, что милую розовую свинку можно зарезать к праздникам.

– А что такое метка? – вдруг вспомнила я. – То есть я догадываюсь, но наверное она отличается от того, что я читала в книгах.

Эшер усмехнулся.

– Никак не могу избавиться от твоих животноводческих мыслей. Все намного сложнее. А метка… Это поводок… привязь… черт, липучая метафора оказалась! В общем, метки бывают разной глубины, они показывают, что ты принадлежишь какому-то вампиру, и он может управлять тобой через них. Подробности узнаешь сама, у всех по-разному.

– И в конце концов я стану рабыней?

– По идее ты станешь вампиром. Но что задумал Люций, я не знаю.

– А другие его жертвы?

Эшер резко встал.

– Я не буду об этом говорить.

– Но вы же вроде тут главный…

– Да, я глава прайда.

– Разве то, что он делает…

– И это я тоже обсуждать с тобой не буду.

Кажется, милый кофебрейк закончился. У меня осталось еще много вопросов, но я все испортила, подняв эту тему.

Еда, знай свое место.

– Я хотел еще поговорить с тобой об Апреле.

Я встрепенулась. Удивительно, но эта тема все время вылетает у меня из головы. Может, кто-то специально ее оттуда выкидывает?

Эшер посмотрел на меня с интересом, но эту мысль комментировать не стал. Что было еще подозрительнее.

– Для начала постарайся пока пересекаться с ним поменьше. Он тебя не помнит, это нормально, и напоминать не надо.

– Почему?

Он снова не ответил, прислушиваясь к чему-то в доме. Честно говоря, мало что меня бесит больше, чем молчание в ответ на прямой вопрос. Но как-то так незаметно выходит, что уже второй день мало кого волнует, что меня там бесит.

Особенно начальников вампирских прайдов.

– Остальное потом, – вдруг сказал Эшер. Он сделал несколько шагов к двери, обернулся и смерил меня своим этим слишком пристальным взглядом, от которого не знаешь, куда деться:

– И хотя бы еще одну ночь проведи в подвале. Это рекомендация. А вот про Апреля – приказ.

– Люцию своему приказывайте, – пробормотала я чашке кофе, когда Эшер оборвал натянутую нить взглядов и выскользнул за дверь с тревожным выражением на лице.

За окном послышался звук двигателя. Очень мягкий, бархатный, как у самых дорогих машин. Потом еще и еще, они взревели сильнее, лязгнули ворота и звук постепенно стих. Машины я так и не увидела, хотя было любопытно.

Почему-то считается, что все долгоживущие существа очень богаты. Честно говоря, не понимаю, почему. Ну то есть, с одной стороны, можно бесконечно ставить на одни и те же номера в лотерее и победить теорию вероятностей. Или покупать маленькими порциями акции всего подряд, а через пятьдесят лет продавать удачные. Или положить деньги в швейцарский банк и забыть лет на сто. С другой – теоретически за столько лет можно научиться чему угодно. Научись хорошо петь, играть на пианино, рисовать, писать книги или хотя бы делать ремонт – и получи свои высокие гонорары. Но мне вот кажется, что при моих, скажем, нулевых способностях к бизнесу, я и за тысячу лет не научилась бы доживать до зарплаты с плюсовым балансом на счету.

А вдруг новичкам-вампирам, горцам, демонам и прочим бессмертным тварям прямо на входе выдают красивый пакетик с раздаточными материалами. Значок «Добро пожаловать в клуб Immortality», буклет «Как разбогатеть за неделю», фиджет-кубик с кнопками и колесиками, чтобы занять чем-то руки на бесконечное время и маленькая шоколадка. С мятой. А к Костику меня не пускают, чтобы я не украла буклет. Ну или шоколадку. Трудно без шоколадки с мятой, когда тебя ждет вечность.

Я фыркнула и отвернулась от окна, чтобы допить уже остывший кофе.

И уперлась в ледяной взгляд пронзительно-черных глаз неслышно севшего на место Эшера Люция.

Я на всякий случай даже проверила, не замерз ли кофе. Едва мой взгляд опустился на чашку, как Люций схватил ее и метнул в сторону раковины. Не отрывая взгляда от меня. Раздался звон и стену украсила коричневая гирлянда капель.

Я на всякий случай решила больше ни на что не смотреть. Но на Люция смотреть тоже было невозможно – его лицо искажало бешенство. Застывшее и молчаливое и оттого еще более страшное.

– Закончила завтракать? – процедил он сквозь зубы.

Я только кивнула. Человек такая зверюшка, что ко всему привыкает. Вот и я расслабилась – солнечное утро, нормальный собеседник, кофе… Забыла о том, что происходит.

– Молодец.

От его взгляда начало тошнить.

– Может быть, тебе еще круассан или омлет? Мне приготовить? – нежно-ледяным голосом поинтересовалось чудовище, поднимая брови.

Я не виновата в том, что тут же представила его у плиты. Я виновата в том, что позволила на секунду появиться улыбке.

Его руки просто лежали на столе, пальцы лишь слегка сжались, но по каменной столешнице поползла трещина.

Я вскочила:

– Пойду-ка я обратно! Здесь как-то жарко, посижу в своем подвале.

– С-с-стоять…

Я замерла. Иллюзий, что я успею сбежать и запереться изнутри в ненавистном еще час назад подвале, у меня не было. Хотя помечтать было приятно.

Поворачиваться было как-то совсем страшно и я не стала. Просто стояла на месте и затылком ощущала, как Люций идет ко мне. Шаги не было слышно, дыхания не было слышно – но каким-то образом я чувствовала каждое его медленное движение и волоски на коже вставали дыбом от ужаса. Он мог бы оказаться рядом со мной мгновенно, но прошло не меньше минуты, пока он сделал эти несколько шагов и у моего уха раздался свистящий шепот:

– У тебя в роду самоубийцы были?

– Нет, только я.

– Снова наглеешь? Есть повод?