Сандип предложил одну энергичную песню и одну эмоциональную песню, что было похоже на то, что у них было в прошлый раз. Он, кажется, доволен предложением Гарри ‘Summer of ‘69’ как песня с более быстрым темпом. Но даже когда он кивнул в знак согласия, Гарри внезапно выпалил:

— Или что-то, что больше похоже на рок.

— Я думал, что ‘Summer of ‘69’ было хорошим предложением, — смущенно сказал Лиам.

— Да, — начал Гарри. — Но…

— Но больше рока? — Сандип подхватил разговор. — О чем ты думаешь, Гарри?

Поскольку рок — это своего рода жанр Гарри, то, его мысли — это список из девятнадцати песен. Как обычно, вкус Гарри не всегда точно соответствовал с девочками-подростками Великобритании, поэтому вскоре он сократился до трех песен. А потом всего две, когда про первую Сандип сказал:

— Может быть, это слишком сексуально для вас, мальчики.

— Но у нас был секс, — запротестовал Зейн, прислонившись к столу звукозаписывающей кабинки. — Ну, у некоторых из нас.

— Правда, Малик? У тебя было «трахались ночь напролет», а? — спросил Луи. Гарри не мог не рассмеяться и прикрыл рот. Шатен оглянулся, но вместо того, чтобы сразу же посерьезнеть, встретившись с ним взглядом, как это было всю прошлую неделю, у его глаз появились морщинки.

— Заткнись, — пробормотал Зейн. Найл засмеялся.

— Дело не в том, что ты делал или не делал… — Сандип быстро взмахнул рукой. — …и я правда не хочу знать, что там было. — Найл снова засмеялся. — Речь идет о ваших юных фанатах. И о их родителях, которые кладут деньги на счет ребенка, которые звонят за вас. Вы не хотите секса, вы хотите веселья.

— Тогда ‘I Love Rock ‘n Roll’³, — сказал Лиам, указывая на одну из двух оставшихся песен.

— Конечно, давайте послушаем еще раз, — сказал Сандип и включил выступление Джоан Джетт на YouTube. Пока шло видео, Гарри смотрел на стену и пытался представить, как они поют ее.

— Что скажете, ребята? — сказал Сандип, когда видео закончилось. Гарри собирался сказать, что это, кажется, не совсем подходит им, не им из 2010. Но затем Сандип добавил: — Будет не так сложно перестроить ее для вас, ребята. Мы бы изменили местоимения обратно на оригинальные тексты Arrows.

— Зачем? — спросил Луи.

— Что, зачем? — сказал Сандип. Он открыл новое окно, чтобы скопировать текст текст.

— Зачем нам менять местоимения? — спокойно сказал Луи, как только заправил челку под шапочку.

Гарри уставился на него.

Сандип тоже. Сандип заговорил первым.

— Потому что это была версия Джоан Джетт, и она пела о мальчике.

— Какое это имеет значение?

Гарри разрывался между тем, чтобы зажать ладонью рот Луи или уши Сандипа, но это не имело значения, потому что слова уже повисли в душном воздухе звукозаписывающей будки.

С того разговора, который он подслушал в коридоре прошло несколько недель назад, Гарри знал, что они с Сандипом играют в одну и ту же игру. Он до сих пор не понял, на чьей он стороне.

Но сейчас Сандип задумчиво смотрел на Луи, как будто он только что дал ему еще один кусочек головоломки, и Гарри не хотел, чтобы у него были кусочки мозаики. Особенно те кусочки, что есть у него сейчас.

Гарри знал, что это он часто выдает рандомные фразочки. Если бы он был поумнее, то сказал бы что-нибудь такое, что заставило бы Сандипа забыть обо всем, но…

Вместо этого он закричал:

— Паук! — и спрыгнул со стола, на котором сидел. Он не собирался падать, но у него не было времени, чтобы выпрямить ноги. И, по крайней мере, это привлекло внимание.

— О боже, Гарри, — воскликнул Лиам.

Луи опустился на колени рядом с ним.

— Какого черта?

Сандип моргнул и спросил:

— Ты в порядке?

— Да, эм. — Гарри потер больной копчик. Он снова посмотрел на стол. — Там был паук.

Луи проследил за его взглядом и недоверчиво посмотрел на него.

Зейн рассмеялся.

— Да, думаю, мы поняли.

— Так, эм, а где теперь паук? — спросил Найл, робко пробираясь к двери кабинки звукозаписи.

Малик равнодушно посмотрел на него.

— Я думал, ты боишься только высоты и тесноты.

— Все в порядке, я поймал его, — сказал Лиам, хлопая рукой по столу.

— Подожди, там действительно был паук? — Гарри почувствовал, как его глаза расширяются. Именно там он и сидел.

Лиам простонал и потер глаза рукой.

После того, как Луи помог ему подняться с пола, их время с Сандипом почти закончилось, и у них осталось время только для того, чтобы единогласно прийти к выводу, что лучше всего им подходит ‘Summer of ‘69’. Домашним заданием было до вечера отправить Сандипу письмо с предложением второй песни.

— Ну и где он? — спросил Зейн, когда они шли от вокзала к дому Х-Фактор.

— Где кто? Мы потеряли кого-то по дороге? — спросил Луи. Он повернулся и сосчитал вслух, прежде чем повернуться обратно к Малику. — Нет, все здесь. Я посчитал.

Зейн закатил глаза.

— Я спрашивал Гарри, где его парень. Ты говорил, что сказал ему на прошлой неделе, да?

Тот осторожно кивнул. На мгновение он встретился взглядом с Луи, прежде чем отвернуться.

— Просто интересно, пришел ли он на шоу, — сказал Зейн, пожимая плечами.

— Ох, эм.

— Да, парень был бы полным идиотом, если бы этого не сделал, верно? — сказал Луи.

Гарри бросил на него недоверчивый взгляд.

— Нет, я просто хотел сказать… — начал Зейн, выглядя немного смущенным. — Я не говорю, что он придурок, если его там не было.

Луи пожал плечами.

— Разве Гарри не проделал весь путь во времени для него? Не слишком ли вы много требуете от него.

Гарри заметил, что Лиам в замешательстве оторвался от телефона.

— Может быть, он даже не рядом с Лондоном, — сказал Найл. — Гарри сказал, что он певец. Может быть он где-нибудь путешествует.

— Что? — Стайлс оглядел их всех. — Я никогда не говорил, что он певец.

— Ты сказал, что он написал ту песню. И ты сказал, что он знаменит чем-то большим, чем просто отношениями с тобой, — сказал Найл. — Никто не стал таким знаменитым, просто сочиняя песни.

Гарри открыл рот, чтобы возразить, но логика Найла не ошибочна…

— Ты много думал об этом, — сказал Зейн.

Хоран пожал плечами.

— Гарри попросил нас больше не гадать. Он никогда не говорил, что мы не можем думать о том, кто это может быть.

— Действительно, — сказал Луи. Он многозначительно выгнул брови. — Итак, Найлер, как ты думаешь, кто это?

— Пока не знаю, но он певец, не так ли? — сказал Найл.

— Я… — снова начал Гарри.

— Как он поет, Хазза? — вмешался Луи. — Он хорош?

— Он…не ужасен? — медленно произнес Стайлс.

Зейн рассмеялся.

— Солидное одобрение.

— У него такой же низкий голос, как у тебя? — спросил Луи с притворным любопытством.

— Нет? — попытался Гарри. Он понятия не имел, что Луи творил, что он делает, но если он не хотел, чтобы другие мальчики поняли это, он не должен поощрять это. — Его голос, как будто, противоположен моему, я думаю?

— Значит, он противоположность Йоко Оно, и его голос противоположен твоему? — сказал Найл. — Ты мог бы дать нам подсказку и получше.

— Но я не хотел давать вам подсказок, — запротестовал Гарри. Томлинсон покачал головой. Его глаза светло-голубые, как небо над головой, и морщинки в самом лучшем виде.

— Не хотите чашечку чая?

Зейн разразился смехом в середине предложения. Он взял предложенную чашку.

— Я пытался ответить на вопрос.

Луи просто проигнорировал его, и наклонился, чтобы налить еще чашку. Он передал следующую чашку вверх по лестнице Лиаму, который удивленно выгнул брови. Найл, который сидел рядом с ним, получил следующую. И он повернулся и подал Гарри последнюю. И подмигнул ему.

— Итак, эм, — снова начал Зейн. — Как я говорил… А что был за вопрос?

— Пожалуйста, постарайся сосредоточиться, парень, — набросился на него Луи. — Но тогда перейдем к следующему, — он достал лист бумаги из-под себя и расправил ее, глядя на нее поверх очков, которые определенно не его собственные.