— Все, кто сдались, — ответил Нед. — Они в лагере рядом с Черным замком, там несколько сотен одичалых, возможно, больше тысячи. Я передал часть своих людей Ночному Дозору, чтобы помочь их охранять. Коттер Пайк предложил сразу выгнать пленных за Стену, но невозможно было долго держать ворота открытыми: одичалые, которые еще остались на той стороне, могли напасть. Сир Деннис Маллистер со мной согласился.
Лианна вспомнила о плане Манса оставить Тормунда и его отряд в арьергарде. Значит, по крайней мере они, скорее всего, живы. Но это ненадолго: ровно до того момента, как их настигнут Иные.
— Почему ты не разрешишь им поселиться здесь? — спросила она глухо. — Они своей кровью заплатили за возможность спокойной жизни для своих детей, а ты намереваешься вновь бросить их навстречу смерти? Если хочешь узнать, от какой опасности они бежали на юг, спроси любого из них. Спроси меня, наконец!
Что-то мелькнуло в его глазах, что-то, что подсказало ей: он знает. Или хотя бы догадывается. Но ответил он только:
— Такие вопросы должен решать король. А он мертв.
— Ты — его десница, — бросила она ему. — Ты обладаешь почти такой же властью.
— Моя первая обязанность как десницы — передать власть в королевстве законному наследнику Железного трона, — сказал Нед твердо. — И когда это произойдет, новый король решит судьбу этих людей.
Новый король?.. Но Лианне было неинтересно, кого Нед считал наследником Роберта. Наверняка его сына от Серсеи Ланнистер, хотя и казалось немного странным, что он не назвал принца по имени.
— В Семи Королевствах, — сказала она с нажимом, четко разделяя слова, — есть только один законный король. Мой сын, Джон Таргариен.
Вдруг стало так тихо, что Лианна не сразу осознала: гвардейцы все это время переговаривались между собой, а сейчас все замолчали. Нед тоже несколько мгновений пристально смотрел на нее, прежде чем произнести:
— Лиа, твой сын незаконнорожденный. Он не может наследовать, даже если бы лорды Семи Королевств решили бы вновь вернуться под руку Таргариенов, которых мы свергли…
— Вы свергли Эйриса за его безумие и жестокость, — оборвала его Лианна. — И посадили на его место Роберта, потому что он приходился Таргариенам родней. Если бы для лордов, и для тебя самого в первую очередь, это было бы неважно, с тем же успехом новым королем мог бы стать ты. Но прямой наследник — Джон, и он законный сын принца Рейгара Таргариена, как и я была его законной второй женой. Я готова поклясться в этом перед всеми богами, старыми и новыми. Готова отправиться на остров Ликов и найти Зеленых людей, свидетелей нашего брака, если ты не веришь моим словам.
По его глазам она поняла, что он не знает, чему верить, растерян и полон сомнений.
— Я не рассказала тебе раньше, потому что боялась. За жизнь Джона: даже незаконное происхождение подвергало ее опасности, а узнай Роберт и Ланнистеры правду, мой сын был бы обречен сразу же. И за тебя: правда поставила бы тебя перед выбором — начинать или нет новую войну, когда ты и весь Север едва оправились от старой. Но теперь Джон — взрослый мужчина и сам может за себя постоять. А ты — десница короля, и от выбора тебе никуда не деться в любом случае. Я лишь могу уповать на то, что он будет верным.
Нед слушал ее молча, строго нахмурившись. Наконец, он сказал лишь:
— Едем в лагерь. Там договорим, — и протянул ей руку, чтобы помочь сесть на лошадь. Она приняла его помощь — вспышка стоила ей последних сил, и теперь ее почти шатало от слабости.
Стемнело уже настолько, что гвардейцы зажгли факелы. Хотя они были южнее Стены, Лианне стало не по себе от того, сколько несожженных трупов устилает поле боя совсем рядом с ними. Щенки, которых Джори и Десмонд завернули в плащи и пристроили впереди себя, тихо пищали, прося еще молока. И Лианна, опершись на руку Неда, залезла в седло.
3.
В лагере им в этот день так и не удалось поговорить. Нед допоздна принимал в своем шатре лордов, а для Лианны рядом поставили палатку. Но едва она принялась кормить щенков, давая им сосать намоченную в молоке тряпку, как на нее обрушилась дикая усталость. Боль, терзавшая душу и тело, наконец, подточила ее волю, как река, подмывшая древесные корни, и, не найдя в себе сил даже добраться до кровати, Лианна уснула прямо на ковре, расстеленном на земляном полу.
Сны, что пришли к ней этой ночью, были странными: отчасти пугающими, отчасти — внушающими надежду. Ей снилось, что она идет по густому лесу, а Серая Звезда бежит где-то между деревьев, невидимая, но Лианна ощутила ее присутствие и обрадовалась тому, что та жива. Потом дорога стала плавно подниматься, сосны и страж-деревья измельчали и постепенно остались позади, а впереди возникло единственное чардрево с густой кровавой кроной и вырезанным на белом стволе ликом. Ствол внезапно заскрипел, исказив древние черты, и в этом скрипе почудились слова, трудно различимые, будто их произносил рот, не знакомый с человеческой речью. Лианна расслышала «двое» и «душа», и ей вспомнилась песенка, которую так любил петь ей Манс:
«Любовь преграды все сметет,
Коль у двоих - одна душа»*.
Неужели это знак того, что он жив?.. Лианна замерла, пораженная этой мыслью. И тут ее обдало леденящей стужей, и над ней, со свистом рассекая воздух, пронесся мерцающий мертвенным голубым светом клинок. Лианна едва успела пригнуться и, не удержав равновесия, упала и покатилась вниз с холма.
Проснувшись, она обнаружила, что ее перенесли на кровать и укрыли толстым меховым плащом. Из-за занавески, закрывающей вход в палатку, тянуло холодом, походная жаровня остыла, угли в ней подернулись пеплом, словно инеем. Тусклый свет пасмурного утра освещал бодро ползавших по ковру волчат. За ночь они успели перевернуть миску, измазались в молоке и пытались друг друга вылизывать. Пока Лианна чистила им мордочки и снова кормила, вошел Нед.
— Ночь прошла спокойно, — сообщил он, усаживаясь на складной стул и снимая перчатки. Следом появился слуга с подносом, и в шатре запахло поджаренным хлебом и беконом. Нед подождал, пока тот расставит тарелки на низком походном столике и удалится, и продолжил: — Правда, мне казалось, что мы убили больше одичалых, чем Молчаливые Сестры собрали тел. И несколько десятков северян и долинцев тоже пока не нашли. Возможно, они еще живы…
Лианна ссадила всех волчат с колен обратно на ковер, оставив лишь темно-серую самочку, уютно устроившуюся у нее за пазухой, и взяла один гренок, но от его слов аппетит у нее вдруг пропал.
— Вы не сожгли тела? — спросила она, похолодев. Конечно, прожив столько лет в Застенье, где покойников всегда сжигали в день смерти, она и забыла, что в Семи Королевствах было принято хоронить в земле.
Слегка удивленный, Нед ответил:
— Одичалых, тех, кого удалось собрать, сожгут сегодня. А наших воинов…
— Сожгите всех! — Лианна со звоном отодвинула тарелку. Сердце заколотилось от запоздалого страха, что они могли подвергнуться нападению упырей уже в эту ночь. Сколько тел на самом деле недосчитались, сотню, две?.. Или больше?..
— Манс. — Грудь кольнуло болью. — Его тело нашли?
Нед покачал головой.
— Я отдал приказ, его ищут. Может быть, он был только ранен… хотя я никогда не видел, чтобы человек выжил после того, как его почти разрубили пополам.
Лианна вздрогнула. Если Манс не выжил, и его тело исчезло, то ее сон приобретал зловещий смысл. Губы беззвучно прошептали: «Только не это!», то ли взывая к богам, то ли пытаясь стереть представшую перед внутренним взором кровавую картину.
— Нед, я прошу тебя, — она прижала руки к груди. — Прикажи сжечь все тела, все, какие найдут, и пусть их ищут как можно лучше! И прикажи найти и сжечь тело Манса. Я не хочу, чтобы он поднялся нежитью. — Она мгновение поколебалась, не зная, стоит ли говорить брату все как есть, но потом решилась. Он может осудить ее или простить, но если выйдет наружу, что она что-то утаила от него, то не простит ее точно. — Манс — мой муж и отец моей будущей дочери. Сам реши, скажешь ли ты об этом кому-то еще. Но я хочу, чтобы ты знал.
