Говоря это, он заметил, что лютоволчица у ее ног уже не шевелилась.

— Джори, — сказала леди Лианна, будто не слыша его слов, — мне нужна твоя помощь. И твоя, Десмонд.

Он был польщен тем, что леди его помнила. И Десмонду тоже было приятно, судя по тому, что выражение досады исчезло с его лица, и он с готовностью шагнул вперед.

— Чем мы можем служить, миледи?

— Подержите ее.

Джори переглянулся с напарником, не понимая. Леди Лианна опустилась на колени рядом с лютоволчицей и попыталась перевернуть ее на спину. Торчащие древки стрел мешали, и она, морщась, как от сильной боли, обломала их по одному.

— Миледи…

— Она мертва, не бойтесь, — сказала леди Лианна отрывисто. — Ну же, скорее!

И Джори с Десмондом, не прекословя, развели в стороны огромные лапы, которых еще не коснулось окоченение. Леди Лианна провела своим маленьким клинком по выпуклому брюху зверя, сбривая густую шерсть.

— Если вы хотите снять шкуру, миледи, — подал голос Десмонд, — то лучше начинать с задних лап…

В ответ он получил лишь яростный взгляд и умолк. Оголившееся брюхо мертвой лютоволчицы едва заметно колыхалось, и в голове Джори мелькнула внезапная догадка:

— Щенки еще живы…

— Благодарение богам. — С тихим полувздохом-полувсхлипом она погладила мертвую плоть.

— Но вы… вы же не хотите достать их?

Леди Лианна кивнула.

— Но этого нельзя делать, миледи! — запротестовал он. — Милосерднее будет дать им умереть вместе с матерью…

— Я — их мать.

Она смотрела на Джори в упор широко раскрытыми немигающими глазами, в которых плескалась, влажно переливаясь через край, невыносимая боль, и его охватил священный трепет, как бывало каждый раз, когда он молился перед сердце-деревом. Возможно, она была безумна, но он чувствовал, что ее безумие священно. С трудом оторвав от нее взгляд, он встретился глазами с Десмондом и прочел в его лице то же потрясение, которое ощущал сам. И они оба, держа мертвое тело лютоволчицы, стали молча наблюдать, как леди Лианна аккуратно разрезала брюхо точным и твердым движением, сделавшим бы честь мейстеру, и погрузила руки во внутренности. К тому времени, когда она, наконец, вытащила огромную, разбухшую от щенков матку, руки ее были по локоть в крови, и Джори решил было, что она больше похожа на мясника, чем на мейстера, если бы не бережность, с какой она обращалась с этим куском склизкой и окровавленной плоти. Еще один надрез — и раздался громкий писк слепого и мокрого существа размером не больше крысы. Перерезав пуповину, леди Лианна прижала его к своей груди, растерянно огляделась, будто что-то ища, а потом приказала:

— Снимай плащ, Десмонд.

И тот повиновался без возражений. А Джори подумал, что есть что-то символичное в том, чтобы рожденные от мертвой матери лютоволчата увидели свет на сером гвардейском плаще, украшенном лютоволком Старков.

2.

Всего родилось шесть лютоволчат. Леди Лианна завернула их в плащ и устроила у себя на коленях. Щенки сбились в кучу на теплом плаще и пищали, тычась в него носами и не находя сосцов, полных молока.

— Они умрут с голода, — проговорил Джори. Он больше не предлагал умертвить щенков, но не представлял, чем его леди собирается их накормить. Будь они в Винтерфелле, можно было попробовать подложить их недавно ощенившейся суке… но Джори тут же одернул себя. Собаки ненавидят запах волков, любая сука разорвет новорожденных лютоволчат на части.

— Что с битвой? Она еще идет? — вдруг спросила леди Лианна.

— Да, миледи, — ответил Десмонд, потирая плечи, — наверное, без плаща ему было зябко. — Но отсюда не понять, кто побеждает…

Леди Лианна перевела взгляд с Джори на Десмонда, словно выбирая одного из них.

— Джори, — наконец, решила она, — ступай, узнай, что там творится. И найди козу.

— Найти — что? — Джори решил, что ослышался. — С королевским войском не было скота. Как я найду козу на поле боя? И для чего?

— У вольного народа есть козы, — сказала леди Лианна. — Во время сражения они наверняка разбрелись. Найди среди них дойную и приведи ко мне. Если же с ней будет хозяин, скажи, что это поручение Молодой Волчицы, и тебя послушают.

«Если я встречу одного из этих варваров, то перережу ему глотку скорее, чем стану с ним разговаривать», — подумал Джори, пропустив мимо ушей что-то там про волчицу, а вслух сказал:

— Миледи, я не могу вас оставить! Лорд Старк приказал нам двоим вас охранять. Позвольте хотя бы сначала проводить вас до лагеря.

Но, к его досаде, леди Лианна, упрямо поджав губы, покачала головой.

— Я хочу остаться здесь. В лагере я не узнаю, чем все закончится.

— Узнаете, конечно, миледи! Когда войско короля и лорда Старка вернется с победой, — на лице Десмонда читалось полное неприятие иного исхода битвы. — Или же, когда проводим вас до лагеря, мы с Джори можем вернуться, увидеть все своими глазами и рассказать потом вам.

«И порубить десяток-другой одичалых», — Джори не забыл, как его приятель рвался в бой. Вслух же он спросил:

— Так что вы решили, миледи?

— Я остаюсь, — сказала она твердо. И прибавила, одной рукой продолжая баюкать новорожденных волчат, а второй гладя окровавленный мех их мертвой матери: — И мне нужно похоронить… моего друга.

— Хорошо. — Джори знал, что спорить со Старками, когда они что-то твердо решили, бесполезно. «Волчья кровь», так про них говорили. И дети лорда Эддарда росли такими же, особенно младшая дочка. Вспомнив Арью-что-под-ногами, Джори неожиданно для себя улыбнулся.

— Ваша младшая племянница похожа на вас, миледи, — сказал он смущенно, понимая, что улыбка была не к месту. — Я пойду поищу козу. Постараюсь не отходить далеко, но если что, Десмонд вас защитит.

Темные старковские брови гневно сошлись на переносице.

— Я могу сама о себе позаботиться!

«Уж лучше гнев, чем слезы», — подумал он. Женские слезы — вещь пугающая и непонятная, и Джори так и осталось невдомек, почему леди Лианна горевала над мертвым зверем.

— Знаю, миледи, — кивнул он, — но вы же не хотите, чтобы мы нарушили приказ вашего брата? И Десмонд поможет вам копать могилу, — привел он еще один довод. — Ваш маленький клинок тут не справится.

Да, она всегда прислушивалась к разумным доводам, когда была маленькой, и сейчас согласилась, пусть и с недовольной гримаской. Десмонд тоже был не в восторге. Он подошел к Джори, когда тот уже садился на коня, и прошипел вполголоса:

— Мог бы и я пойти.

— Не терпится заняться ловлей коз? — На самом деле Джори боялся, что Десмонд бросится в сражение и про козу забудет. Щенки пищали все громче, и хотя Джори вроде бы не было до них дела, леди Лиана огорчится, если они умрут. А в ее положении это опасно. — Поверь, оставшись здесь, ты скорее покажешь свою удаль. Еще не понятно, как все обернется…

Возможно, ему просто показалось, что шум боя стал сильнее…

Десмонд нахмурился и отошел. Последнее, что увидел Джори, направляя коня на север, где гремело сражение, — как Десмонд с остервенением принялся рубить мерзлую землю.

3.

Навстречу ему стали попадаться раненые. Рыцарь в цветах Арренов, где-то потерявший шлем, а заодно и глаз, помогал идти своему товарищу, который еле переставлял ноги. Единственным уцелевшим глазом рыцарь с завистью уставился на коня Джори, и тому пришлось с сожалением покачать головой:

— Прости, друг. У меня личный приказ десницы короля.

Он уже повернул коня, как ему в спину раздался хриплый голос раненого:

— Десница у нас пока еще есть. А короля уже нет.

Джори показалось, что он ослышался.

— Как — нет? — он спрыгнул с седла. — А ну, рассказывай.

Потом, показав раненым кратчайшую дорогу к лагерю, где были мейстеры, Джори поехал дальше, крепко задумавшись. Нет, он не сомневался в победе. Король Роберт, конечно, был могучим воином, но его лучшие годы уже прошли, к тому же он был южанином, а ведь известно, что один северянин стоит десяти южан. Север всегда защищали Старки, и сейчас защитят. Но вот кто будет следующим королем? Войско полнилось слухами о неверности королевы Серсеи, король Роберт не раз громогласно заявлял, что по возвращению в Королевскую Гавань казнит изменницу и прижитых ею от брата ублюдков. Но, получается, король умер, не успев осуществить эту угрозу, и теперь наверняка Ланнистеры коронуют принца Джоффри. Джори сомневался, что лорд Старк, человек совести и чести, одобрит это. А если Север не поддержит Джоффри, то это означает войну с Ланнистерами. Но если не Джоффри, то кто? Станнис Баратеон? Или же…