Уолт опускает глаза и ниже утыкается подбородком в шарф.

– Эйв…

– Я не твоя собственность, Уолт. И я способна сама выбирать, с кем мне дружить и есть в чертовом кафетерии. – Схватив свой рюкзак, я несусь к ступенькам, но затем резко останавливаюсь. – Ты всегда меня в чем-то обвинял.

На этот раз Уолт соскакивает и идет за мной. Мы вместе спускаемся по ступенькам вниз.

– Эйвери, послушай меня, – говорит Уолт. – Мы снова друг друга не поняли.

Может и так. Может, я резко реагирую. Но, боже мой, я так была счастлива сегодня. Сделать для меня этот шаг было очень трудно. Он ничего об этом не знает. Не понимает все мои чувства.

– Хорошо. – Я сбавляю шаг. – Пусть так, как ты сказал. Хорошо, – повторяю и медленно выдыхаю. Наверное, он действительно заботится обо мне. Мы же знаем друг друга много лет. – Не будем ссориться, ладно? Я просто не хочу, чтобы ты снова об этом говорил.

Уолт стискивает губы, затем произносит:

– Да, но я не могу.

– Что? – Я устало смотрю на него.

– Ты верно сказала, меня тоже не было рядом с тобой. Также, как и их. Даже твоего собственного брата не было.

На этом мое терпение просто лопается, как воздушный шар. Я очень долгое время ни на кого не злилась. Очень долгое время. И Уолт умудрился разозлить меня так, что я готова его прямо сейчас хорошенько встряхнуть.

Я в упор подхожу к нему и говорю, глядя ему прямо в глаза:

– Ты можешь думать и болтать все, что угодно. Ты можешь строить теории, прикрывая их дружеской заботой сколько угодно. Но не смей приписывать ко всему этому моего брата, слышишь? – (Уолт сглатывает и даже немного отступает от моего напора) – Ни единого слова. Ты ничего не знаешь.

Он не знает, какую боль я причинила брату. Никто из них не знает Ноэля по-настоящему. Они не знают, как он реагирует, и как постоянно волнуется и заботится обо мне. Они не видели его слез.

Я способна вытерпеть все что угодно. Но не потерплю сомнения в нашей связи. Одна только мысль, что кто-то думает, что Ноэль способен предать или бросить меня, приводит в бешенство.

Стоя перед Уолтом и испытывая настоящий шквал злости, я как будто выпускаю наружу то, что держала очень долго. Да, действительно так и есть. Злость и агрессию я держала в себе очень долго.

Развернувшись, я ухожу и слышу позади голос Уолта:

– Эйвери, пожалуйста, подожди. Я подвезу тебя.

Но я даже не оборачиваюсь.

Энтони

Перед глазами мелькают деревья и дорожные знаки. Я прижимаюсь лбом к окну автобуса и смотрю в окно. В ушах играет Linkin Park «Sorry for Now», сливаясь с огромным потоком моих мыслей.

Сезон скоро закончится, и я смогу полностью посвятить себя тому, что мне по-настоящему интересно. Отец все еще думает, что я подал документы в какой-то колледж в Эдмонтоне вместо университета Британской Колумбии в Ванкувере. Но я подал документы в Альбертский университет и ничего никому не сказал. Это один из лучших университетов страны, и облазив все форумы и сайты, я решил, что именно там хочу получить степень бакалавра в области аэрокосмической инженерии. Еще мне пришлось долго метаться между астрономией и инженерией, но все же я выбрал последнее. Собирать у меня получается лучше. Да и астрономией можно заниматься, как прикладной наукой. Кто знает, возможно, я окажусь на космической станции или еще лучше: полечу в космос.

Мурашки по всему телу от одной мысли об этом.

Еще я снова окажусь в одном городе с Эйвери. Делал ли я это намеренно? Понятия не имею. Это уже то, к чему я готов и даже этого жду, несмотря на то, что вижу ее в школе каждый день. Школа скоро останется позади. Возможно там, за пределами этого небольшого городка, мы снова найдем общий язык.

Но пока это снова неловкость, которая не дает мне правильно сформулировать даже какую-нибудь фразу. Как так вышло? И этот Уолт…Черт, парень решительно настроен. Да плевать, ничего он не знает.

Каждый день я повторяю себе, что все хорошо, что пора настраиваться на лучшее и не думать о том, что уже невозможно исправить. Я извинился лишь наполовину. И было ли вообще это извинением? Не уверен.

Сожаление просачивается в каждую клеточку моего тела, и это сложно игнорировать. Когда-нибудь она меня простит. И пусть говорит, что сделала это сейчас, это неправда. Когда-нибудь я извинюсь по-настоящему. И она простит меня тоже по-настоящему.

Вот тогда все будет действительно хорошо.

Внезапно из моего уха исчезает один наушник. Повернув голову, я вижу улыбающегося Бретта.

– Приехали, мечтатель.

Вынув второй наушник, я оглядываюсь. Даже не заметил, что автобус больше не движется.

Сегодня наша команда играла в Форд-Сент-Джоне. Там ребята играют не просто так, поэтому нам пришлось нелегко. Я склонен думать, что нам повезло выиграть их со счетом 3:2. Везение иногда тоже играет большую роль.

Дорога заняла всего лишь час, но у меня затекла спина, поэтому, выходя из автобуса, я передвигаюсь, как старик. Пока жду возле автобусного багажника свою сумку, замечаю подъехавший к школе «Шевроле Сильверадо» Мейсона.

Мой кузен решил меня встретить после игры? Как мило.

– Ладно, парни, до завтра. – Взяв свою сумку и клюшку, я киваю команде и иду к Мейсону, который выходит из машины.

– Ни единой заброшенной шайбы. За всю игру лишь одна голевая передача, – заявляет он, скрестив руки на груди.

Я тяжело вздыхаю.

– Я защитник.

Мейсон выгибает бровь. Его каштановые волосы беспорядочной копной топорщатся на ветру.

– Это тебя оправдывает?

Мне снова приходится вздохнуть. Мейсон старше меня на семь лет и думает, что это дает ему преимущество. В какой-то степени, так оно и есть. Когда мы жили в Ньюмаркете и были младше, Мейсон часто водил меня с собой на арену или на каток. Он же часто подтрунивал надо мной, когда в восьмом классе я как бы безумно «влюбился» в Кейси Уильямс. Но потом он вдруг решил стать врачом, поступил в медицинский в Ванкувере, а затем и вовсе переехал в далекий даже от самого Ванкувера Досон-Крик. В Онтарио у меня остались одни лишь кузины, с которыми, увы, близких отношений у меня нет. Они старше, у каждой свои семьи. Можно сказать, с Мейсоном из родственников мы общаемся ближе всех. Наши отцы родные братья. Когда моему отцу предложили работу именно здесь, Мейсон был моим едва ли не единственным утешением.

– Может, и нет, – отвечаю я. – Хватит меня грузить. Ты за мной?

– Нет, я просто так здесь торчу. – Мейсон корчит лицо и кивает на свою машину. – Давай, поехали. Я после смены, готов съесть собственные носки.

Рассмеявшись, я залезаю на переднее сиденье «Шевроле».

– Поехали к нам. Мама наверняка что-нибудь приготовила.

Мейсон качает головой.

– Не хочу домой. Поехали в «Рэм».

Я устало откидываю голову на сиденье.

– Чувак, я не хочу никуда идти, я устал. Забрось меня домой.

Но он сегодня настроен решительно.

– Ничего подобного. Тогда едем ко мне.

Я удивленно смотрю на него.

– Зачем? Не помню, чтобы ты меня звал просто так.

– Да ладно.

– Серьезно. Обычно я у тебя дома, когда у тебя что-то не так с движком или нужно собрать мебель или перенести что-нибудь.

Мейсон хмурится, бросив на меня серьезный взгляд.

– Ты делаешь из меня самого худшего брата. Звучит не очень.

Я фыркаю.

– Но так и есть.

– Хватит ныть. Мы едем ко мне и точка.

У меня не хватает сил возразить.

– Ладно-ладно, успокойся.

Мейсон заметно расслабляется и веселеет.

– У меня дома нет ничего съестного. Давай хотя бы купим еды на вынос.

– Без проблем, – отвечаю я. – Ведь ты платишь.

– У кого-то тоже есть работа.

– Этот кто-то скоро едет в колледж.

– Кстати, об этом. – Мейсон снова становится серьезным. – Дядя Гейл сказал, что ты наотрез отказался от ваших планов.

– Черт, – вздыхаю я. – Ты знаешь отца, он преувеличивает. Я просто решил поехать в другой город вот и все.