Не трудно догадаться, что в скором времени я оказалась вдали от монастырских врат, в доме, больше похожем на тюрьму, чем на приют, пригодный для детских жизней. Мне, собственно говоря, было всё равно, где жить. Хотелось только одного: чтобы меня оставили в покое и перестали читать морали. Монашки ведь по части морализаторства преуспели, как никто другой.
В приюте мне, в конце концов, всё-таки понравилось. Там было довольно спокойно, временами тихо. Но самое главное: была еда и несколько метров личного пространства, включающее железную кровать и тумбочку, в которой можно хранить всякую чепуху. Но это была моя личная чепуха! Никто кроме меня не имел права её трогать.
Я никогда не сбегала из приюта и, в сущности, была послушной. Училась так себе, но кого это волнует? В свободное время читала книги, пытаясь абстрагироваться от того безобразия, что иногда творилось вокруг.
Моя жизнь изменилась в тот самый миг, когда меня нашёл Генерал. Да, именно так. Нашёл. Мы не встретились случайно, не столкнулись лбами в коридоре. Не были друзьями по переписке. Он просто однажды вошёл в мою жизнь, чтобы она больше никогда не стала прежней. И даже если меня сейчас будут пытать на дыбе, попутно надевая испанский сапожок, я не смогу ответить, как он меня нашёл. Просто раньше Генерала не было, и вдруг появился. Как кролик из шляпы. Только он не был кроликом. И даже не фокусником. Кем-то намного более зловещим, хотя я так до конца и не разобралась, каким именно человеком был наш Генерал. И человеком ли?
И я оказалась в крысятнике, стала членом элитного супер-пупер отряда. Нам промывали мозги, рассказывая, какими новыми красками заиграет реальность после осуществления нами всего задуманного. Мы станем над миром и мир примет нас. Главное — делать всё в точности, как велит Генерал.
Мы были его глазами, ушами, языками и орудием. Силой, яростью и отчаянием. Надеждой и опорой. Мы были всем тем, чем ни один порядочный человек, которому есть что терять, быть не захочет даже в страшном сне. Но нам терять было нечего, и он это знал.
Мечтая о золотых горах, о мировом господстве и ещё чёрт знает о чём, мы стали тем, кем стали — мерзкими малолетними убийцами.
V. Роланд
Никогда не верьте всему тому, что расскажет вам Айс.
Этот прогнивший изнутри подонок только и умеет, что вешать лапшу на уши — в словоблудии и лжи гадёныш явно преуспел.
С самого первого взгляда на его напыщенную, высокомерную рожу, заглянув в синие, словно покрытые льдом, прозрачные глаза, понял, что ничего хорошего появление Айса не принесёт. Знаете такое понятие, как «начало конца»? Вот в тот момент, как Айс переступил невидимую границу, отделяющую наш лесной лагерь от всего остального мира, всё начало рушиться. Теперь только время могло показать, как скоро наступит конец. И не прошло и года, как всё полетело в пропасть к чёртовой матери.
Ведь кем, по сути, является Айс? Мелочный гадёныш с неуёмной жаждой власти. Если бы не его закидоны, никогда бы всего этого с нами не произошло. Хотя, конечно, кто бы сомневался, вам-то он расскажет, что ничего такого не хотел, ни о чём не догадывался и всё это ложь и клевета высшей пробы. Но наплевать — не впервые меня обвиняют в желании настроить окружающих против златоглавого, поэтому быть записным сплетником и мелким завистником мне не привыкать.
До появления Айса в нашем отряде не было лидера. Был только Генерал — только его слова имели значение, только на его мнение мы опирались. Он разговаривал с нами долгими вечерами у костра, отдавал распоряжения, учил искусству боя и каждому заменял отца. Да, в конце концов, Генерал всем для нас был: отцом, матерью, лучшим другом. Для некоторых даже единственной любовью. Откровенно говоря, большинство девчонок многое бы отдали за то, чтобы быть с ним рядом. Даже если это «быть» ограничивалось одной ночью.
Но однажды Генерал привёл Айса — робкого, блондинистого пацана, который как-то незаметно превратился в его главного заместителя, чуть ли не правую руку. Где Генерал его нашёл? На какой помойке откопал? Потому что видок у Айса был такой, будто о гигиене он только слышал краем уха, но в смысл слова не вникал. По всему было видно, что для него "гигиена" и "гангрена" — слова однокоренные.
Но пацан быстро оперился, отмылся, отъелся и началось. Теперь с каждым днём полномочий у Айса становилось всё больше, а выглядел он при этом так, словно совершенно ничего не происходит, словно так и было задумано с самого начала самим Провидением. Будто Айс всегда был центром Вселенной, наместником Бога, а не грязным, воняющим отстойником бродягой.
Айс всовывал длинный нос во всё, куда только можно; тянул загребущие руки к всему, до чего мог дотянуться. Он руководил процессом тренировок, распоряжался провиантом, решал, каким составом, и в какое время нам идти на очередное задание.
Многих такое положение вещей устраивало. Безынициативные, они были безумно счастливы, что появился кто-то, равный им по возрасту, но способный решить все их проблемы. И даже те, кто вначале принял Айса в штыки, очень быстро смирились, что какой-то щенок решает, когда им срать и что жрать. И кого убивать.
Конечно, как можно устоять, когда Айс так обаятелен, красив и умён? Да-да, под кучей грязи, что покрывала уродца с ног до головы, скрывался, оказывается ещё тот наследный принц выдуманного им же самим королевства. Кто бы мог подумать?
Но я не желал подчиняться. Настолько сильно, что из-за меня несколько раз чуть было не сорвались операции. Но одному очень сложно противостоять обществу, выбравшему себе в идолы горделивого засранца и в итоге мне всё-таки пришлось утихомириться. Сразу, как только Генерал приказал избить меня при всём честном народе. Такой себе воспитательный момент, чтобы другим неповадно было. В качестве науки и назидания всем потенциальным строптивцам и бунтарям публичная порка очень даже действенное средство.
На это зрелище сбежались члены всех отрядов. Я раньше и представить себе не мог, сколько народу Генерал уже успел собрать под своё крыло.
Нетрудно догадаться, кто бросился выполнять поручение Генерала. Айс, конечно же, первым выхватил плеть. "Прости, друг, ничего личного. Для твоего же блага — ещё "спасибо" скажешь", — услышал я за миг до того, как плеть обожгла обнаженную спину. Толпа соглядатаев взволновалась, увидев первые следы на моём теле. Люди любят кровь, любят следить за мучениями других, в восторге от наказаний, что сыплются на голову ближнего. Особенно, когда наказывают кого-то из своих. Люди в этом плане ничем от овец не отличаются — те тоже, когда волк задирает кого-то из состайников, лишь молча отходят в сторону, продолжая жевать.
Я потерял счёт времени. Казалось, что экзекуция не закончится никогда. С каждым ударом всё сложнее было сдерживать рвущийся из груди крик. Я старался изо всех сил, изгрыз губы в фарш, но не кричал. Это моя личная победа — над обстоятельствами, над Айсом, над этой тупой толпой, жаждущей крови.
Когда всё окончилось, я первым делом посмотрел Айсу в глаза. Взгляд его был холоден — в синих глазах не было ни раскаяния, ни сожаления о том, что он причинил своими действиями мне не только физическую боль. И в тот момент я осознал, какой он безжалостный подонок и урод. Ведь своими действиями, своими протестами и несогласием я подрывал его авторитет! Мелкий говнюк был тщеславен.
И этому человеку они верили? За ним согласны в любое время дня и ночи пойти хоть на край света? Не мог поверить, что они не замечали, насколько их обожаемый лидер прогнил изнутри.
Думаете, я жалею о том, что мир этот вылетел в трубу? Что погибло такое количество людей, и нам сейчас приходится прятаться как последним ничтожествам и трусам? Нет, больше всего жалею, что этот подонок Айс не сдох. Вот ему самое место на том свете — это его голова должна была первой отлететь в кусты.
И сейчас Айс хочет найти Генерала, хочет отомстить за погибших, за разрушения, причинённые миру, за рухнувшие надежды. Для этого мы бежим в Город, словно нам пятки скипидаром намазали. Сейчас Айс где-то в Лесу, одновременно прячась и выслеживая. Но я уверен в одном: больше всего он переживает не об этом — он сожалеет, что не стал тем, кем ему было обещано стать.
