— Я живу здесь всю жизнь, и… — голос осекается.

— Всю жизнь, да? — ему кажется, что в ответ кивнут, но он не видит этого. — Ты можешь выйти, ты же в курсе? Я уже все видел.

Цветочный запах становится ближе. Луи поворачивает голову и среди листьев и лепестков видит стеблевые отростки и болотистые глаза.

Они смотрят друг на друга все время, пока мальчик не выползает из листвы и не усаживается на колени в двух метрах от Луи. На его бледной коже переливается солнечный свет, а левая часть тела почти полностью тронута рукой флоры. Он не может оторвать взгляда от жесткой кораобразной части его лица, покрытой скрещениями толстых стеблей и лепестков. И все это в соединении с ровными, почти идеальными чертами.

В воздухе повисает сладкое молчание.

— Как тебя зовут? — спрашивает Луи, наклоняя голову, и понимая, что все это время пялился на это … создание (?) с открытым ртом.

— Гарри, — выдает мальчик. Он сжимает в руках резной нож Луи, скарманенный им с самого начала.

— Я Луи, — улыбается Томлинсон. Гарри рассматривает его с интересом, оглаживает взглядом каждую частицу лица и тела, и Луи думает, видел ли он когда-нибудь других людей?

— Как ты попал на остров? — снова пытается он. Гарри отводит взгляд, цепляясь за висящий листок и отрывая его, чтобы неловко начать перебирать пальцами. Луи думает, считается ли это убийством в случае с Гарри?

— Я здесь родился, — пожимает плечами парень. Листок рвется в его руках, и Луи успокаивающе вздыхает.

— Ты можешь не бояться меня.

— Я не боюсь, — хмурится мальчик-растение, но неловкие движения выдают его.

Где-то в глубине оранжереи слышится шипение и треск, и Гарри мгновенно всматривается в гущу растений. Его взгляд забавно бегает, словно у маленького дикого животного. Луи замечает струйку дыма из громоздкого электрогенератора в другой части оранжереи.

Гарри подскакивает со своего места и сквозь тонкую старомодную одежду, с рваными краями и пятнами, Луи видит как сплетение стеблей и листьев тянется через все тело мальчика, заканчиваясь только к ступне левой ноги. Пока он возится с генератором, бормоча на непонятном языке возмущения, Луи еще раз потирает руки о веревки. Бессмысленно. Здесь поможет только хитрость.

— Ты знаешь, что тебя может ударить током? — интересуется он.

— Здесь нет тока, эта штука сломана, — мальчишка ворчит, ударяя рукой по железяке.

— Я могу починить, — между делом бросает Луи.

— Я не развяжу тебя. Я не идиот.

— Но я обещаю, что не причиню тебе вреда. Мы же выяснили, что нам обоим нужно не это. Дело пойдет проще, если мы объединимся.

Луи выдыхает, не получая реакции от Гарри. Как же он устал уговаривать этого болвана.

— Тебе все равно придется или отпустить меня, или убить.

Мальчик впивается в него взгядом, и Луи надеется, что тот не решит последнее. Ведь кто знает, что действительно из себя представляет Гарри?

В итоге он вытягивает в одной руке — нож Луи, в другой — его пистолет, и медленно подползает к мужчине. Он проводит лезвием по его горлу, оставляя невидимый холодный след — предупреждение, а потом спускается к связанным рукам. Нож перерезает веревку, но в глазах Гарри все еще недоверие, поэтому Луи не решается шевелиться, пока тот освобождает и его ноги.

Он медленно отползает от Томлинсона, все еще держа вытянутой руку с пистолетом. Нож скрывается в кармане.

Луи облегченно потирает запястья, покрасневшие от сурового обращения, и когда поднимает взгляд на мальчика, вырисовывает на своих губах самую благодарную улыбку.

— Обещаю, это был правильный выбор.

Гарри кивает, а после указывает на электрогенератор. С непривычки ноги у Луи чувствуются ватными и подкашиваются, когда он встает и двигается перед мальчиком к другой части оранжереи.

— У тебя есть какие-то инструменты? — спрашивает он, и Гарри осторожно придвигает ногой сумку со всяким барахлом из самого угла, и Луи тут же находит небольшой пинцет. Это кажется ему подходящим, так что когда он смотрит на множество проводков, он уже знает, что ему нужно делать.

— Извини за это, — указывает он на разбитую губу Гарри, и слегка опухшую щеку. Тот только кивает.

— Ничего.

— Иногда я веду себя по-свински, — усмехается Луи. Он соединяет два торчащих провода и слышит многообещающее гудение где-то из недр генератора.

— Зачем тебе электричество? — глупо спрашивает он. Вернее, Луи понимает, зачем людям нужно электричество, но зачем оно Гарри?

— Здесь есть электроприборы. И свет.

— Свет? Тогда почему я сидел в темноте все время? — возмущается он, и пинцет летит обратно в сумку, а Луи самодовольно складывает руки на груди.

— Чтобы ты меня не видел.

Томлинсон без понятия, как относиться к Гарри. Он видел кучу ценностей, самых необычных вещей, самых редких и невиданных. Но Гарри… это нечто бесподобное. Почему он такой? Что с ним случилось? Ему интересно было бы узнать это, но еще интереснее, где находится чертов цветок.

— Так… ты знаешь, где растение?

— Селеницереус? Я же сказал, он не растет на острове.

Луи немного напрягает протянутый в его сторону пистолет, но он пытается это игнорировать, как и то, что Гарри пахнет как огромный цветник.

— Ты уверен? Старик сказал, что он точно должен быть здесь.

— Он был, — серьезно отвечает Гарри. — Отец выводил его в лаборатории. Еще до моего рождения. Но потом все ученые покинули остров, и цветок так и погиб.

— И что не сохранилось никаких семян? Ну, хоть чего-то? — раздраженно бросает Луи. Он проделал такой путь не ради того, чтобы услышать нет. И даже не ради того, чтобы поглядеть на мальчика-растение.

— Есть только крылоцветковый, ну, белый. Пара цветов растет… в заброшенной оранжерее на той части острова, но это всё.

— Но мне не нужен белый, мне нужен синий, — сокрушается Луи. — Я могу взглянуть на лабораторию?

Гарри задумчиво смотрит на свои пальцы несколько долгих секунд и после неуверенно кивает.

========== Запах истины ==========

Лаборатория изнутри похожа на пыточную, с застоялым сладковатым запахом гнили и пыли. Повсюду столы с разбросанными папками и бумагами, и несколько маленьких длинных комнат с кучей стоек для растений и разбитых ламп.В каждом сантиметре этого места чувствуется отчужденность. Никто не бывал тут годами. Более того, это место отдает чем-то ненавистным.

Гарри светит фонариком, пока не находит выключатель, и помещение заполняет свет — хорошо, что Луи починил генератор.

— Отец хранил все свои записи вон там, — он кивает на большой шкаф с разноцветными папками, за который тут же принимается Луи.

— Ты не часто тут бываешь? — осторожно интересуется он.

— Я тут вообще не бываю. Это не мой дом.

Луи принимает это за ответ, и берется за первую папку. Возможно, он найдет нужную информацию о цветке, хотя бы то, как его можно вывести, и если уж старику будет этого недостаточно, то Томлинсон не знает, что еще можно сделать.

Краем глаза он видит, как медленно ходит Гарри из стороны в сторону. Он осматривается, смотрит что-то в разбросанных местах, и совершенно не замечает Луи. Ну, это казалось бы. На самом деле, Томлинсон знает, что дуло пистолета нацелено на него ежесекундно, даже если тот находится у Гарри под боком.

Он снова отвлекается, думая о мальчике-растении. О том, с какими интервалами он произносит слова. Видимо говорил он не слишком много, или может, английский не его родной язык? Хотя, если отбросить его неестественный цвет кожи и огромный цветок, растущий из его тела… или на его теле… или… не важно, то парень вполне бы сошел за европейца.

— Кто твои родители? — вопрос все же срывается с языка. Гарри поднимает взгляд со стопки книг.

— Они ученые. Были ими.

— Ну, они вероятно не обычные люди, раз у них родился ты, — усмехается Томлинсон, но мальчик его веселого настроения не поддерживает.

— Так вышло. Отец сказал, что с мамой что-то пошло не так.

Луи хмурится. Его пальцы скользят по страницам с отчетами по исследованиям. Ничего интересного… День 24. Анализ островной фауны. День 136. Опыт влияния местной среды на… ничего такого, что было бы интереснее истории Гарри…