— На воротник три надо, на рукавицы четыре, остальные в уплату возьму. Дня через три приходи, всё готово будет.
Поблагодарив его, Стив вышел на улицу из душной, странно пахнущей мастерской, вспоминая слова Бартона о бетах. Брок тоже что-то говорил о том, что не приживались они в этих краях, да и Фьюри не сильно обрадовался, когда понял, что перед ним не альфа и даже не омега.
Вот только ни Стив, ни Баки бетами не были.
Вернувшись домой, Стив заглянул в кузницу, улыбнулся слаженной работе Брока и Баки и занялся домом.
Он ещё в первый день заметил, что особых-то проблем и не было. Видимо, альфа Брока был рукастым и успевал не только охотой промышлять, но и чинить всякое по мелочи, но за тот месяц, что он считался пропавшим, дел поднакопилось. Нужно было немного поправить трубу на крыше, найти щели, из которых неслабо по полу дуло, особенно поутру. Чем Стив и занял себя до самого заката.
За сытным ужином Брок сказал:
— Скоро весна. Ну как скоро — через месяц где-то. Ну как весна — день прибавится, ночь укоротится. Теплее, конечно, не станет. Торговцы с юга придут.
— А летом? — спросил Барнс.
— А летом темно совсем не будет, — объяснил Брок. — Может, даже потеплеет малость. Снег с крыш сойдёт кое-где.
— Холодно, — припечатал Баки.
Стив тем временем задумался о том, что к весне следовало бы подготовиться заранее, зверя набить, договориться со скорняком насчёт шкур, чтобы и ему прибыток, и им было чем сторговаться с купцами.
— Сильно дорого самим на юг уехать? — осведомился Стив и заметил, как дёрнулись у Баки брови, выдавая крайнюю заинтересованность.
— Да кому мы там нужны, на юге-то? — спросил Брок. — Не дорого, а сложно. У меня своих собак нет, значит, надо собак купить или к кому в обоз напроситься. Припасов с собой взять на всё время дороги. Кристаллов у меня десяток припасён, чтобы на первое время хватило. И если ехать на юг — то уж совсем на юг, где зимы вообще не бывает. Слышал я, есть такие места. Там море не замерзает. И медведей нет.
Над этим стоило задуматься. Насчёт того, что они никому не нужны, можно было поспорить. Такое можно сказать про любое место, но от этого сказанное не становилось правдой.
Брок — кузнец. Кузнецы — народ полезный и нужный, вряд ли какая деревня или посёлок на юге откажутся иметь своего кузнеца, чтобы не мотаться за теми же гвоздями в город. Они с Баки могут охотиться, добывать руду, дерево, да много что могут, главное — место найти, где осесть.
— Мне собаки не нужны, — сказал Баки, стоило им остаться с Броком вдвоём. — Так дойду. И Стив тоже.
— А меня на саночках повезёте? — хмыкнул Брок. — Я-то пешком не дойду.
Лицо у Баки на мгновение сделалось растерянным, он открыто, светло улыбнулся.
— Я Стива катал на санках. Мы… мы целовались.
— Там, у вас, где небоскрёбы? — спросил Брок. — А Стив говорил, у вас там и снега-то почти нет.
— Мало снега, — так же скупо пояснил Баки. — Очень давно. До Гидры. До руки. Стив любит Баки. Тогда любил. Тогда я был Баки.
— Ты и сейчас Баки, — заверил Брок. — И Стив тебя любит. Вот, домой привёл, а не в лесу оставил.
Баки хотел сказать что-то ещё, но, прислушавшись к чему-то, замолчал, подобрался весь, снова становясь отстранённым ровно в тот момент, когда скрипнула дверь, пропуская в дом Стива.
— Никак не привыкну, какой короткий здесь день, — сказал он, стряхивая с себя снег. — Вы чего в потёмках сидите? Если спать не идёте, хоть свечи зажгите. От очага мало света.
— Зачем свечи тратить, когда фонарь есть? — удивился Брок. — Просто засиделись, вот и в потёмках. Иди грейся, я пока ужин спроворю.
— Если надо резать, я помогу, — сказал Баки.
— Тогда я кровать перестелю, — кивнул Стив, скрываясь в спальне, единственной комнате дома, если не считать кухню.
Его радовало, что Баки так запросто общается с Броком, что они, по всей видимости, нашли общий язык, но отчего-то казалось, что он сбегает специально, прикрываясь помощью, не желая оставаться со Стивом наедине.
В груди закололо.
Может, он поспешил со своим вниманием? Обнимал, целоваться лез, а Баки всё это давно и не надо, тем более от него. Не зря же существовало выражение, что прошлое должно оставаться в прошлом. Правда, смириться с таким положением вещей было трудновато.
— Стив теперь тебя любит, — тихо сказал Баки, сноровисто нарезая медвежатину тонкими полосками. — Это хорошо.
— У нас принято втроём жить и втроём друг друга любить, — сказал Брок, укладывая полоски в горшок и пересыпая специями.
Баки вздохнул, оглянулся в сторону двери в спальню.
— Он Баки любит и тебя.
— Ты и есть Баки, — в который раз сказал Брок и добавил: — Мой руки.
Он поставил горшок с мясом на плиту и принялся варить кашу.
Стив вышел на кухню на запах, подошёл к Броку, аккуратно встал со спины, коснулся ладонью твёрдого живота под плотной полотняной рубахой, устроил голову у него на плече.
— На завтра готовишь, хозяйственный мой?
— На завтрак, — ответил Брок. — Ты чего Баки обижаешь, он даже считает, что он не Баки и что не любишь ты его? Нехорошо, Стив.
— Баки? — изумился Стив, поднял взгляд на притихшего Баки. — Ты правда так считаешь?
Баки втянул голову в плечи, преувеличенно аккуратно отложил нож на разделочную доску и выскочил вон из дома, только дверь входная хлопнула.
Поймать его удалось не сразу. Стив даже обуваться не стал, как был в штанах и рубахе, бросился следом, нагнав Баки только около кузни за баней, стиснул в объятиях.
— Ты считаешь, что я не люблю тебя?
— Ты Брока любишь, — ответил Баки. — Не стой босой на снегу, простынешь. Иди в дом.
— Бак, ты не ответил, — нахмурился Стив, внимательно заглянул ему в глаза. — Ты думаешь, что я не люблю тебя?
— Ты любишь Баки. А я не Баки. Баки умер на операционном столе, в кресле, там, у Гидры. Я другой. Не тот, кого ты любишь.
Стив облегчённо выдохнул, обмяк плечами, между тем не выпуская Баки из объятий.
— Я знаю, что ты не тот Баки, которого помню я. Время меняет людей, а тебе и без него досталось. Ты сам-то чего хочешь? — тихо спросил он, очень боясь услышать в ответ что-то не в свою пользу. — Раз ты не Баки, кто для тебя я?
— Ты Стив, — удивленно сказал Баки. — И не стой на снегу, заболеешь пневмонией! Чем я тебя тут лечить буду?!
— Тебе я кто? Я тебе нужен, Бак? — чувствуя подкатывающий страх, прошептал Стив, обхватил лицо ладонями, но целовать не стал.
Баки крепко ухватил Стива живой рукой за волосы на затылке и легонько встряхнул.
— Ты мой мелкий придурок. Вырос, а всё равно придурок. Идём в дом.
— Баки, — выдохнул Стив ему в губы, поцеловал нежно, ласково, сладко до дрожи, так, как уже и забыл, что бывает, вплёл подрагивающие то ли от холода, то ли от волнения пальцы в волосы, крепко прижался. — Позволь мне узнать тебя заново, не отстраняйся, не закрывайся. Я не смогу больше без тебя.
— А Брок? — требовательно спросил Баки, облизнувшись и задев кончиком языка влажные губы Стива. — Не обижай его.
Застонав, Стив сильнее вжался в него, сунул ладони под рубашку, провёл с нажимом пальцами по спине, ткнулся лбом в его плечо.
— Не обижу, не смогу, он… замечательный. Вы оба часть меня.
Снова поцеловав, Стив повёл Баки обратно в дом, остановился вместе с ним в сенях, прислушался к происходящему на кухне.
— Уедем все трое, помяни моё слово, к осени уедем.
— Раньше надо, — сказал Баки. — А то из снегов выбраться не успеем.
— Значит, начинать надо уже сейчас, — согласился Стив и толкнул дверь кухни.
Брок сидел за столом и перебирал какие-то сушёные фрукты — коричневые, скукоженные. Их было немного, и Брок смотрел на них как на драгоценность.
— Раз сахар есть, — сказал он, — завтра компот сварю. Вот, южные яблочки ещё остались. Последние. — Он окинул Стива взглядом и велел: — Иди у печи грейся. Думаешь, раз ты не настоящий бета, то тебе и лёгочная горячка не страшна? Так от неё все мрут.
