Вообще, я против всех этих барских замашек с омовением, но попытки объяснить, что я и сама могу помыться, ни к чему не привели, поэтому пришлось терпеть. Хорошенько отмокнув и отмывшись, я почувствовала себя почти что счастливым человеком. Для полной гармонии не хватало кружечки кофе и мягкой кроватки. Увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Едва я облачилась в принесенную смену нательного белья, как меня настойчиво сопроводили в соседнюю комнату.

— Какого… — Процедила я сквозь зубы, начиная впадать в ярость. Судьба, похоже, решила сегодня нехило так посмеяться надо мной, сталкивая с самыми красивыми мужчинами, которых я только видела, при этом когда сама я в откровенно непривлекательном виде. Одно утешало — судя по виду и равнодушному взгляду, которым присутствующий в комнате юноша окинул ввалившуюся к нему полуголую девицу, это явно был «игрок за другую команду». И я еще Генри считала изящным? Небрежно прислонившийся к стене парень был чуть пониже Квентина, но, в отличии от последнего, не обладал впечатляющей мускулатурой и выглядел скорее хрупким и грациозным. Точеное лицо в обрамление изумрудных прядей выглядело одухотворенным. Сзади же, судя по всему, нереально прямые волосы спускались, как казалось, едва ли не до талии, выгодно подчеркнутой фиолетовым с зелеными вставками пиджаком. На голове покоился той же цветовой гаммы цилиндр, аналогичные штаны обхватывали ноги, а тонкие пальцы сжимали изысканную трость. Единственное, что выбивалось из общей картины — это глаза. Золотисто-ореховые, невероятной красоты, но… Скучающие и оттого пустые. Не спасала впечатление даже, играющая на аристократичных губах, вежливая улыбка.

— Я метро-метросексуал, — на манер «я водяной, я водяной» невольно пропела я при виде этого чуда, но продолжать не стала, ибо тонкие брови юноши поползли вверх, выказывая удивление. Дождавшись, пока я затихну, он обворожительно улыбнулся и бесконечно мягким голосом молвил:

— Я Теофилас. На меня возложена почетная обязанность подготовить Ваш наряд, Ваше Величество, — от звука его голоса и интонаций я поплыла, как Снегурочка в микроволновке. Не дожидаясь ответной реакции, моя новоявленная гардеробщица стала раздавать фрейлинам указания, как и во что меня наряжать. По мере облачения в корсет и платье, мои опасения не сдвинуться с места во всем этом великолепии возрастало в геометрической прогрессии.

— А джинсиков у вас нет? — Несмело выдавила я, оглядывая потрясающей красоты платье с узорной вышивкой и до неприличного пышной юбкой. Нет, мне, конечно, приходилось ходить в платьях, но это были типичные недорогие платья студентки, ни в коей мере непохожие на этого роскошного монстра.

— Что, простите? — Золотистые глаза удивленно расширились, как будто их обладателю наступили на хвост.

— Штанишки бы, — сдавленно прохрипела я, отчаянно пытаясь вдохнуть, пока одна из служанок затягивала корсет.

— У Вас отличное чувство юмора, Ваше Величество, — тихий смех этого садиста с замашками дизайнера звонкими колокольчиками разлетелся по комнате. Судя по реакции фрейлин, не у меня одной его голос вызывал мурашки по всему телу. Едва меня обрядили в платье и поставили на опасно высокие каблуки, как счастливый обладатель имени больше подходящего мультяшному коту, наконец, отделился от стены и, плавно опустившись передо мной на колено, галантно припал теплыми губами к моей слегка подрагивающей руке:

— Вас устраивает Ваш наряд?

— Угу, — только и смогла вымолвить я, больше ощущая себя, как очень неустойчивый торт и пытаясь высвободить удерживаемую конечность.

— С тех пор, как я увидел Ваш портрет, я мечтал о том, как это платье украсит Вас… Красивая кукла, — последнюю часть фразы Теофилас произнес настолько тихо, что я сначала даже не поверила своим ушам. Одарив меня еще одной безупречной улыбкой, он поднялся и удалился, оставив меня переваривать услышанное. Всё его очарование улетучивалось со скоростью сдувающегося шарика.

Едва сделав шаг в сторону двери, я откровенно загрустила. Может, все это великолепие со стороны и выглядело божественно, но ощущала я себя хуже некуда. Волосы, заботливо уложенные в невообразимую конструкцию, давали полное ощущение ведра воды на голове — сделай шаг, и всё навернется. Корсет нещадно сдавливал внутренности, грозя сделать их наружностями. Туфли, может, и добавляли роста и презентабельности, но с непривычки вызывали опасение перелома конечностей, да и были скрыты юбкой, которая при ходьбе больше походила на стог сена, в котором завелись мыши. Походив по комнате и немного попривыкнув, я нерешительно направилась к выходу из комнаты, искренне надеясь, что боги оградят меня от позорного падения.

— Вы прекрасно выглядите, миледи, — я мысленно застонала, тоскливо смотря на влюбленно оглядывающего меня Квентина. Зла на него не хватает, шизофреник номер один. Стоит тут, улыбается нежно так, будто святую Марию увидел, а не недовольную девицу, пытающуюся сохранить равновесие.

— А когда… Меня отпустят домой? — Осторожно начала я, с опаской поглядывая на собеседника. Кто знает, что психу в голову стукнет? И Квентин не разочаровал…

— Вы опять говорите эти странные вещи?.. Вы так сильно ненавидите меня, Ваше Величество? — Я уж было начала раскаиваться, увидев, как он опускает свой бесконечно печальный взгляд, но тут в стену рядом с моей головой врезался кулак. Тихо пискнув, я судорожно сглотнула, прикинув, что будь это в другом здании, от силы удара посыпалась бы штукатурка. Глядя на меня сверху вниз, он приблизился, вынуждая меня позорно вжиматься в стену.

— Ваша коронация сегодня, и я не позволю Вам сбежать.

Я с трудом пыталась дышать и сохранять спокойствие, потому как, каким бы красавчиком он ни был, с кукушечкой он явно поссорился задолго до нашего знакомства. Мозг судорожно просчитывал варианты, и ничего утешительней появления такого же мускулистого Геракла, разве что в форме советских войск, в голову не приходило. Своими силами я с ним не справлюсь, он меня пополам сломает, даже не заметив. Убежать в этой копне сена, по ошибке названной платьем, я тоже смогу не дальше, чем на пару шагов… Внезапно моей руки коснулось что-то холодное и определенно металлическое. Недоверчиво скосив глаза, я с удивлением поняла, что он вложил мне в руку эфес своего же меча. Тяжелый зарраза… По закону физики и моих слабых рук свободный от стискиваний конец меча с комичным звоном поприветствовал каменный пол. Наступила неловкая пауза. Лицо Квентина выражало решимость и возвышенность. Я же в ответ состроила нечто среднее между «так и было задумано» и «не шути со мной, смертный». Не выдержав, славный обладатель креативного шампура сделал шаг назад и, подхватив кончик собственного меча, упрямо сдвинул брови, с непонятным мне трагизмом начав:

— Если Вы ненавидите меня, я не стану возражать. Если запретите прикасаться, я не трону вас и пальцем. Если не захотите слушать, я замолчу навсегда! — С каждой секундой он все сильнее прижимал лезвие к своей шее, на которой уже начала проступать кровь.

Черт, еще немного и я стану непреднамеренным убийцей. Или пособником в суициде. Преступное бездействие… Перед глазами, как в калейдоскопе, пролетали статьи по которым я могу сесть, и ни один срок не радовал. Разве что у него есть знакомые, возжелающие подтвердить, что несчастный был психически не здоров и склонен к суициду…

— Вот и ладненько, пожалуй достаточно, — раздался над ухом невероятно приятный, успокаивающий голос, а на плечо Квентина легла рука молодого юноши, отчего-то показавшегося мне смутно знакомым. Одет он был как и все тут (что меня уже не особо удивляло) непривычно и рядом с высоким широкоплечим Квентином вообще казался мальчишкой. Черные глаза с фиолетовым отливом хитро поблескивали из-под черной челки. На голове красовался цилиндр, на плечах небрежно лежала мантия, скрепленная брошью в виде звезды.

— Королева напугана, герцог. Вы внушаете страх, даже когда не пытаетесь.

— Ваше Высокопреосвященство, — ох, согласна, хоть парнишка и говорит мягким голосом да с улыбочкой, даже у меня от него шерсть на затылке дыбом встала. Квентин отшатнулся и многострадальный меч вновь поздоровался с полом. Я втянула голову в плечи, виновато смотря на герцога.