«И в полном отсутствии искренности и честности», – добавила она.

«Нет, Федька вполне искренен во лжи и самолюбии. Кичится своей невоспитанностью, тем, что дипломатия в семье не его сильная сторона. Но он побеждает! И внешне устойчивый корабль семейной жизни начинает тонуть. Тебе достался один из ярких представителей этого племени», – сказала я Эмме полушутя.

«Глупая, я думала для себя мужа берегу. Сначала его «отклонения» мало в чем проявлялись, и их причину я относила на свой счет. В себе искала недостатки и склонялась к тому, что это скорее моя вина. Она в неопытности. А Федор… Ничто из того дня не удержалось в моей памяти, кроме… ужасного известия… Его не волновало, как выглядело его поведение с точки зрения элементарных норм порядочности и человеколюбия. Он восторгался собой!»

«Федька свободен от «предрассудков», а ты себя винила», – зло рассмеялась я.

– Боль звучала в словах Эммы. А у меня она в стучала в висках и вызывала чувство жестокой неприязни к Федьке. Я так любила и жалела Эмму в минуты ее откровений, я так сочувствовала ей! – с неожиданной теплотой в голосе сказала Инна и вздохнула.

6

– За каждой большой чистой любовью ищи огромное доброе сердце, – сказала Жанна.

– Сердце. Оно только прекрасный насос или все-таки в нем заключена и некоторая метафизическая, божественная суть? – спросила Аня.

– Ну и вопросики! Я думаю, сердце тут ни при чем. Душа составляет суть человека. А когда он умирает, она отлетает, пополняя биоинформационный слой мироздания, – ответила за всех Жанна.

– А где она находится? – с усмешкой спросила Инна.

– Я думаю, в голове.

– А сердце почему отзывается на горькие ситуации?

– Мозг посылает ему импульсы. Когда прикоснешься к горячему, почему руку отдергиваешь?

– Спасибо, напомнила. Мне больше не потребуется консультация биолога. Я надеялась услышать что-то новое, экстраординарное, – ответила Инна раздраженно.

– Помните, у поэта Дементьева: «Я живу открыто, как мишень на поле». Это об Эмме. Такой она была в студенчестве, – сказала Аня.

– Совесть – голос Бога в душе человека, – это тоже о ней. Ее мама во многом тому поспособствовала, – добавила Жанна.

– Я думаю, легкость в общении привлекла Эмму в Федьке, – сказала Инна.

– Легок он с чужими людьми, а в своей семье – несносный. Эмма не трогает его, но все время настороже. Знаете, как тяжело общаться с человеком, от которого постоянно ждешь грубые выходки! Ведь Федор ведет себя так, будто всё время защищается, отбивается от нападок. Любые ее слова в штыки принимает и поднимает бучу. То ли мнительный такой, то ли каждодневные семейные ссоры с детства приучили его во всем искать подвох и подтекст? Эмма, бывало, уговаривает его: «Живи проще, не придумывай проблем. Я не хочу твоей покорности, мне твое разумное соучастие и сопереживание нужно», – формулировала она мужу свое понимание отношений в семье. Но он же тупо упертый. Он ее обвинял в бесчувствии. Предъявлял претензии женщине, заслуживающей не только одобрения и уважения, но и восхищения! Наверное, судьба сама затаивала дыхание, наблюдая такую дикую несправедливость! А Федор с удовольствием свои недостатки жене приписывал. Таким способом, как правило, защищаются виновные, – возмущенно заявила Аня.

– Ты права, Федька понимал, что виноват, но, устраивая истерики, старался переложить бремя своей вины на жертву. Только нечестные люди так ненормально болезненно реагируют, когда им не верят, и тем самым желают убедить, задурить голову. Таков его метод существования в семье. Его душа – помойка, – еще более резко высказалась Инна.

– Я тоже очень обижаюсь, когда мне не верят, – сердито не согласилась с ней Жанна.

– Сравнила! Разница в вашем поведении налицо! Ты логично доказываешь свою правоту, а он в дурь лезет, – объяснила Аня.

– Федору, наверное, казалось, что чувством вины его хотят привязать к семье, лишить свободы, – предположила Жанна.

– Такого ничем не привяжешь, пока он сам не угомонится. Гоняясь за химерами, он прозевал настоящую любовь прекрасного человека, – вздохнула Аня.

Она сидела на матрасе, придвинув колени к подбородку и обхватив их кольцом рук, вся компактно подобравшись, и казалась сама себе маленькой, той одиннадцатилетней девочкой, какой была тогда, оставшись одной-одинёшенькой на всем белом свете...

– Ну, если их взращивала любимая мамочка… – съехидничала Инна. А она знала, о чем говорила. – Не сумел Федор отстоять перед матерью свое право на любовь к кому бы то ни было, кроме нее – в данном случае к Эмме, – и навсегда распрощался с нею. Только влюбляться был способен.

– Разменял любовь и уважение на капризы и вредности своего и маминого характера. И Эмма подчинялась такому? Невероятно! – возмутилась Жанна.

– Сначала с радостью, потому что любила. Ей хотелось заранее во всем соглашаться с Федором, что бы он ни сказал, что бы ни сделал. Это много позже она разочаровалась, когда пелена с глаз сошла. Эмма долго боролась с мужем, отстаивая свое право на любовь, потом отстранилась. Сколько раз ночами она думала о разводе! Но в свете просыпающегося дня решимость ее таяла, как утренний туман, который она в детстве любила наблюдать на рыбалке. Жила с мужем, как с квартирантом. Ждала, когда дети подрастут. Его присутствие равнялось отсутствию, – объяснила Аня.

– Нет, она в минусах была, потому что переживала, но продолжала с ним нянчиться. А он барствовал, – не согласилась Инна.

– Несносный! Эмма, выходя замуж, не нанималась ему в объект для битья, – возмутилась Жанна. – Дочь моих друзей десять лет была замужем. А потом сказала: «Зачем я, глупая, столько лет терпела, страдала? Поведение мужа выбивалось из моих ясных устоявшихся представлений о семье. Он мне все нервы издергал. Мне все время хотелось выбить это лишнее звено из цепочки связей своего мира. Разведясь, я словно заново родилась. Я замирала от возможностей, раскрывшихся передо мной». Она шутила: «С мужчинами надо вести себя, как с собаками: строго по заслугам награды выдавать и по величине проступков наказывать, чтобы порядок знали, уважали и боялись. Мы сами благодушествуем с ними, а потом скулим».

– Федор первый отстранился от семьи, и бороться уже было не за кого. Судьба поманила Эмму и обманула, – вздохнула Аня.

– Судьба ли? – усмехнулась Инна. – Чужая жена – лебедь белая, своя – горе горькое. С чужой одни шашни и никаких забот.

– За терпение и добродетель Эмме воздастся. – Конечно же, это Жанна сказала.

– Медаль получит? – насмешливо спросила Аня. – Помните шутку юмориста Задорнова? «Сочетаясь браком, что получает женщина вместе с кольцом? Медаль «замужества» или «за мужество»?

– Воздастся на том свете?.. «Бог наказал любовью всех, чтоб в муках верить научились», – пропела Инна.

– Верить? Ну, если только в Бога, – усмехнулась Аня.

– Грех гордыни обрекает на одиночество, – в ответ процитировала Жанна.

«О ком она? – не поняла Аня. – Она против развода Эммы с Федором?»

«Неподходящее время для длительных излияний выбрали подруги», – подумала Лена, поняв, что разговор этот продолжится, затянется надолго, и попыталась погрузиться в сладкий сон. Но ее обволокла лишь тяжелая липкая полудрема.

– …Любовь – это так страшно и… так счастливо. Она – дар небес! – мечтательно вздохнула Аня.

– Одно дело знать, что такое шквальная любовь, совсем другое – ее чувствовать. «Любовь – навзрыд и насмерть – болезненная связь», – сказала Инна.

– И непостижимая, – вклинилась в разговор Жанна.

– Это легкое помешательство.

– А иногда и очень тяжелое.

– «Разве можно понять что-нибудь о любви», – выразительно продекламировала Инна строчку из песни Окуджавы. – Вечные страсти и трагедии. «Я неведомой силой прикован к тебе». Ничто не приносит столько несчастий и счастья, как любовь.