– В голове не укладывается. Вздуть бы его, да руки не дотянутся.

– Ты права, Аня, сто раз права, – вздохнула Жанна.

– Недооценили твои друзья «способностей» своего банкира. Ха! «Сильная, гибкая личность». Гибкость – это мудрость и хитрость, если она служит благим делам. Был оглушительный скандал в прессе? – спросила Инна.

– Если бы-то. В том-то и беда, что все тишком обтяпал. Перевел честных активных тружеников на новый, более низкий уровень жизни и в ус не дует. Отдыхает себе где-нибудь у теплого моря, с жиру бесится в дорогих ресторанах, где экзотические блюда «приправлены» многочисленными культурно-развлекающими знаменитостями… Сколько народных денег на ветер бросают такие вот, с позволения сказать, «благодетели»! Потратят деньги не по назначению и спишут в убыток. А потом снова набежит капиталец… и «все опять повторится сначала».

– А нам не доводилось там бывать. Завидки берут. Живут же люди! – привычно мимоходом пошутила Инна, вызвав у Жанны минутную неприязнь.

– Эффектная пауза! – не преминула удивиться Инна.

Жанна с лету постаралась исправить ситуацию, вернув разговор к проблемам своих друзей:

– Вот и ломают теперь голову обворованные предприниматели, пытаясь воедино собрать разрозненную мозаику информации последних лет, чтобы понять, что там такое непонятное в банках химичат, какую игру ведут, что у них на уме? И кто бы им подсказал, кому верить, а кому нет?

– Не говори! Живем как на пороховой бочке. Не знаем, какой сюрприз нас ждет завтра. Я не пугаю, не предрекаю, а констатирую, – усмехнулась Инна.

– Ой, что будет! – охнула Аня.

– Будет ли что? – сказала Жанна и удивилась неожиданно получившейся игре слов.

– А я чую аферистов за версту, узнаю с полувзгляда. Ни разу в их сети не попала, даже в дефолт, который всех нас и без тог нищих, обнулил и уравнял, – похвалила себя Инна. – Хрен им с маслом, а не мои деньги. Не накину на «бедность». Поделиться соображениями? Провести разъяснительную беседу? Я их трачу.

– Возгордилась? Как приятно сознавать, что ты хитрее, – подколола ее Жанна. – Молодежь исключительно податлива на рекламу, вот и ловятся на ее «липучки», как мухи. Мне Коля всегда напоминает: «Всех внимательно выслушивай, а делай, как сердце велит. Оно тебя никогда не подводит».

– И ты скорее легкой рысью припустила… подальше от банков. И, верю, что не прогадала. Да еще и с помпой обставила свой уход. Не посрамила семьи.

– Да. Я никогда ни у кого не занимала денег и сама в долг много не давала, чтобы не попадать в зависимость, – ответила Жанна Инне.

– Чужого не брала, своего не отдавала. Раньше была против всех, а теперь еще против всего? – снова попыталась пошутить Инна. Но подруги не повелись. Настрой был слишком серьезный.

– Посмотри фактам в лицо: банки деньги лопатой гребут, но не брезгуют отнять у бедного человека последнее. Бес наживы их съедает. Никогда не заполнить их необъятную прорву. Легковерных стариков особенно жалко.

– Не считай деньги в чужих карманах, свои надо иметь. Люди сами виноваты. Кредиты не надо брать. Жить не по средствам, в долг – самое последнее дело, – жестко осадила Аню Инна.

– Директор банка – до неприличия богат, миллионер, в недавнем прошлом партийная шишка. Небось, на махинациях наварил свой капитал и «выбился в люди», – обиженно забухтела Аня.

– А ты хотела, чтобы банкир ходил в рубище и «отдыхал» на шести сотках пятой точкой кверху?

– Может, он и до перестройки жил как подпольный миллионер Корейка, – подпела Инне Жанна. – Ну как же! Голубая кровь. Прохиндей чертов. Какого рожна ему еще надо? Говорят, его специально к нам пригласили работать, после того как он устроил крах нескольких банков у себя на родине. Наверняка все ходы-выходы знает, всеми жульническими юридическими приемами владеет. Вот так и рождаются сильные мира сего.

– И кому это понадобилось? – спросила Аня у Инны.

– Не знаю, врать не стану.

– Прозрачно намекаешь на то, что «успех» директора банка приписываешь властям?

– Некоторые острые вопросы предпочитаю обходить, – рассмеялась Инна.

– А я допускаю. Отчасти. Позвали, чтобы привнес новое… – предположила Жанна.

– Опыт у шулера решили перенять? – скептически хмыкнула Инна.

– Не исключаю. «Нет ничего нового под солнцем», – сказано в Святом Писании. Удавку намеренно вместе готовили. Все заранее рассчитали, – обижено сказала Жанна. – Все их обещания – фуфло. Извините за выражение.

Деньги банкир не выдавал предпринимателям, копил, говорил, что банк переживает некоторые затруднения. Мол, счета «заморожены», но мера эта временная. Простите, подождите, пожалуйста. Как только, так сразу… Чертовски был мил и обходителен. Сама добропорядочность. А сам копил народные деньги. Теперь ничего не докажешь. Уплыли мани в неизвестном направлении. Все клиенты в разной степени, но погорели.

– Все ли? В какой сумме это выразилось для твоих друзей? – поинтересовалась Инна.

– В триста тысяч.

– Какие деньжищи! Не хило для начинающих провинциальных предпринимателей.

– Вот то-то и оно. Хотя по столичным меркам это мелочь.

– И во что это вылилось? – спросила Аня, нервно тряся ногой, переброшенной через другую, согнутую в колене.

«Смотри, как ее задело, – отметила про себя Лена. – Свои в чем-то промахи и потери были?»

– В полный крах фирмы и надежд на скромное, но безбедное существование. Вляпались в дерьмо обеими ногами. А тут еще откаты чиновникам задавили… Без денег все у них как-то быстро посыпалось, стало разваливаться.

– Быстро ни в творчестве, ни в любви хорошо не бывает. А в разрушении – всегда пожалуйста. – Инна шуткой попыталась сбить серьезный настрой Жанны.

– Руководитель фирмы «сошел с дистанции», – не среагировала та, продолжив жаловаться.

– Ушел на пенсию или вообще?.. – напряглась Аня.

– Продал «тачку», то бишь машину, а долги не перекрыл. Они только множатся. Конец пришел его «великим» замыслам на расширение и модернизацию. Не дано им осуществиться. Не облагодетельствовал он родной народ своей дешевой продукцией. Теперь сам перебивается случайными заработками. Вот так мы растим и поддерживаем плеяду честных и активных…

– Кажется, Марии Антуанетте принадлежат слова: «Нет хлеба? Пусть едят пирожные», – усмехнулась Инна. – И познакомились они с миром городского дна, и превратились в «нищебродов».

– Будет тебе ехидничать. Не опустились, не спились. Только дело своей жизни свернули. Жалко хороших людей, тружеников. С нуля начинали, не раз пояса потуже затягивали во имя мечты. И на тебе…

– Нравится или нет, но придется им привыкать думать головой по-новому. Эмоции часто не сходятся с разумом. Душа яркая, а дел мало. Меня не оставляет изумление перед неправдоподобной наивностью нашего народа и его искренней верой в «верхи», погружающих всех нас в атмосферу «благоденствия». Эти советские качества не поддаются моему пониманию. А может, за этим стоит беспомощность, беззаботность, бесхарактерность и так далее?.. И главное – беззубость и юридическая безграмотность. Работать умеем, а защищать нас Пушкин будет? На суды надеемся? Так они сами…

– Опять ты за свое. Хватит трындеть. Устала от негатива, – вздернулась Аня.

– Блатные, наверное, успели свои деньги вынуть? – с мстительной ненавистью спросила Инна.

– Как водится. Они-то всегда уцелеют. Не хочется углубляться в эту проблему… хотя отголоски этой истории еще долго будут звучать в головах обманутых, – ответила Жанна.

– Челюсти судорогой им сводит от злости? Так и хочется познакомить виновника бед с красотами клокочущей преисподней? Пусть соберутся с духом и быстро без проволочек… поквитаются, – с ласково-ехидным сочувствием подсказала Инна.

– Тебя бы так по кумполу. Да пошла ты…

– Ты мыслишь как обыватель.

– А ты, если быть откровенной, как… как фантазерка.

– Твои знакомые лопухи и раззявы, лажанулись как совки, пустили дело на самотек и «крыша» им не помогла? А честная милиция? Она-то, небось, тут как тут?