«Скользкий ветер тянет стужу…» Скользкий ветер тянет стужу, Солнце скрылось за рекой, И затягивает лужу Холод гладью колдовской. Белогривые метели Снова мчат во весь опор, И стихает шум капели В леденящем звоне шпор. Но к утру уймется стужа, Солнце встанет над рекой, И в сугробе сгинет лужа Вместе с гладью колдовской. «Нет конца и края полюшку донскому…» Нет конца и края полюшку донскому. Бродит сонный ветер в буйном царстве трав. Здесь не сыщешь места шуму городскому И прохладной тени сказочных дубрав. Лишь повсюду рдеют маки да тюльпаны, Ирисы мелькают, колются репьи, И пленят денницу ранние туманы, Охраняя грезы в утренней степи. «Тускнеет белая звезда…» Тускнеет белая звезда На гладкой скатерти востока. Всегда грустна и одинока И, словно утро, молода. Под звоны ранних голосов, Что грезят нежной лаской злата, Сползает темень с циферблата Небесных брезжащих часов. И наслаждается заря Своими яркими волнами, Что рассыпаются пред нами, Безмолвно пенясь и горя. «Повис над степью месяц сонный…» Повис над степью месяц сонный Средь грусти звезд и тишины, Весь океан застыл бездонный И снова зрит ночные сны. И ветр, исполненный печали, Плененный теменью, притих. Молчит, не рвясь в глухие дали, Забыв о странствиях своих. Но скоро снова потускнеет Жемчужной россыпи покров. Уже денница пламенеет Небесным заревом костров. «Снова осень. Дремлют парки…» Снова осень. Дремлют парки. Клен украшен октябрем. Ветви вьют златые арки, Изгибаясь под дождем. Медью устлана аллея, Тонет в лужах слой листвы, Увядая и дряхлея Без объятий синевы. И молчит земля сырая, Поглощая шум дождей, Снова листья собирая Под ногами у людей. «Крадется тьма по зеркалу небес…» Крадется тьма по зеркалу небес, Глотая жадно все осколки света. Вечерний огнь почти уже исчез, Чтоб возродиться с искрами рассвета. Дождался брег сияния луны, Морская гладь лоснится сединою, И зрят во сне немые валуны Привычный миг объятия с волною. Но унесет дремоту в никуда Морского ветра зябкая прохлада, И задрожит безмолвная вода Под пеленой предутреннего хлада. Березы Мои березы белоствольные, Как дорог мне ваш нежный шум, Ласкают кудри ветры вольные, Пленяясь негой светлых дум. Объяты солнечным сиянием, Прекрасны рощи в майский день, Опять зеленым одеянием Блистает лиственная сень. Даруют русские красавицы Душе истому и покой. Грустны и кротки эти славницы, Стоят, склонившись над рекой. Неизреченно наслаждение, Когда средь них гуляешь ты, И сладок миг успокоения Вдали от всякой суеты. Ветвей услышу колыхание, Лишь стана белого коснусь, Таится в них твое дыхание, Моя доверчивая Русь. «Дождей назойливых не знает…» Дождей назойливых не знает Давно осенняя земля, Лишь ветер жалобно стенает, Листву покорную скобля. Устав от праздного блужданья Средь неприглядной наготы, Прервав тоскливость увяданья, Вздымает медные пласты. Но скоро снег с небес сорвется, Деревьев кроны серебря, И стужа волглая проснется С последним вздохом ноября. «Не сошел еще заспанный снег…» Не сошел еще заспанный снег, Рябь на глади от ветра лихого, Плеском волн упивается брег В тусклой проседи солнца скупого. В долгожданном дыханье весны Мреет хладной земли пробужденье. Забываются дивные сны И покоем немым наслажденье. Только снег мертвым грузом лежит, Грязной серостью берег пятная, И река беспрестанно дрожит, Безмятежности сладкой не зная. «Тихий вечер. У окна…» Тихий вечер. У окна Шелестят березы. Скоро желтая луна Вновь расплещет грезы. Алый шар приник к реке И на дно ложится, Чтобы утром вдалеке Зорькой заискриться. Птиц последних голоса Где-то исчезают, И опять на небеса Звезды заползают, Чтоб на темном пустыре Вспыхнуть фонарями И растаять на заре С лунными морями. |
