«Рассвета жду, сморенный темнотою…» Рассвета жду, сморенный темнотою, И тишина потворствует тоске, Но делит небо с бренною звездою Еще луна, тускнея вдалеке. И все же свет кусается, он рядом, Он за собою тянет синеву, А я, уже отравлен лунным ядом, За юной дремой медленно плыву. «Испив молчание до дна…» …но и о том, что было, помни, не забывай. М. Танич Испив молчание до дна В тисках терпения сухого, Отведай зелья колдовского, Вернув ушедшее сполна. Но постучав в чужую дверь, Свою оставь пока открытой И песне новой, неиспитой, Без лишних слов уже не верь. «Вкушаю свежесть рощи белой…» Вкушаю свежесть рощи белой Под изумрудной сенью крон, И дух весны, живой и спелой, Теснит меня со всех сторон. Но, как назло, не за горами — Купала, жаждущий костров, И позабытая ветрами Зола ленивых вечеров. «Снег соскальзывал с карниза…» Снег соскальзывал с карниза, Бился оземь черствый пласт. «Но в паденье нет сюрприза, — Размышлял понурый наст. — Вот бы этот снег вернулся В небо тучею густой Или солнцем захлебнулся, Наслаждаясь высотой». Только что-то не стремилось К звездам крошево зимы, Лишь покорностью томилось, Как подчас живем и мы. «Мелькают свет и тьма, а я считаю дни…» Мелькают свет и тьма, а я считаю дни, Когда твои глаза изгонят яд разлуки, Стирая череду напрасной воркотни, Предчувствий пелену и грим любезной муки. Но знаю, не уйдет сыпучая тоска, Останется со мною, спутница поэта. И хоть сегодня ты мила мне и близка, Ей выпало плутать в душе казачьей где-то. «Вечер ползет. Солнце к западу жмется…» Вечер ползет. Солнце к западу жмется — Медленно катится к яме ночной. Может, под звездами пекло уймется, Вняв колыбельной росы неземной. Только не сладить с палящею силой Всем хладнопесенным звездным хорам, Если зарю поднебесье вкусило, Жалуя волю горячим ветрам. «Грядет зима – пора забвенья…» Грядет зима – пора забвенья. Вся степь готовится ко сну И ждет снегов прикосновенья, Чтоб в их зарыться белизну. И хутора живут зимою, Уже давно считая дни, Когда метель седой каймою Украсит чахлые плетни. «Заоблачное чувство безответно…» Заоблачное чувство безответно, Когда открыться мне мешает страх, Когда влеченье к солнцу незаметно И правда тает в каверзных ветрах. А рубище застиранной юдоли Осадком оправдания на дне Лежит, не получив желанной воли, Пропавшей уподобившись блесне. «В нежданный час вчерашние дожди…» В нежданный час вчерашние дожди Вернули долг сегодняшнему снегу, И, не дожив до старческих седин, Земля впустила слякотную реку Опять в себя. Но млечной пелене Неведомо, увы, сопротивленье. Какой ей толк с того, что не по мне Смиренно чаять щучьего веленья? «Хранило сны молчанье гор…» Хранило сны молчанье гор Под звездной россыпью холодной. Но тишине наперекор И доле новой безысходной Суровый Терек мчал, И сны теперь чужой уже равнины Тонули в грохоте волны И плыли в небо, где вершины Другой приют давали им — Ночным творцам незримой власти. А Терек душу рвал на части, Борясь с бессилием своим. «Час предрассветный за окном…» Час предрассветный за окном. Немые звезды коченеют, И сны слепящие бледнеют В бездонном озере ночном. А в сад крадется тень росы. Приникнуть жемчугом к виоле Спешит, прозрачная, доколе Зари недвижимы часы. И предо мной молчит восток. Еще не рвется свет наружу, Но ранит блик надежды душу, Как тьму – рубиновый цветок. «Поспеши, Марена-стужа…» Поспеши, Марена-стужа, Вдаль направь своих коней, Ветром северным утюжа Грязный ворс понурых дней. Ты приди, сестрица Мара, В край услужливых зонтов И смети унынья чары С улиц мокрых городов. Ты гони коней, сестрица, Обращая в лед моря, Ведь намучилась землица С щедрым плачем ноября. |
