Рассказывал Ингар долго и много, что не могло меня не радовать. Мы разговаривали несколько часов с перерывом на обед, да и в последствии, я не чинясь спрашивал его обо всем что меня интересовало, и он никогда не отказывал мне в ответах. Через несколько часов, видимо устав от моих расспросов, Ингар, сославшись на дела по хозяйству, ушел во двор, оставив меня на попечении Кары, и со своими мыслями наедине. Голова гудела от обилия новой информации, да и видимо шишка на голове, почти сошедшая, все же давала о себе знать. Немного поразмыслив над рассказом своего благодетеля, я не заметил, как заснул.

В кровати я провалялся в общей сложности почти неделю. За это время слабость и боль сошли на нет, а в некоторых частях тела, хоть и оставались, но стали не существенными. Свой первый выход из дома, в новом мире, я совершил с помощью Ингара, который поддерживал меня, чтобы я не навернулся и опять не слег в кровать на неопределенный срок. Запомнилось мне это событие, еще и потому, что произошло еще кое-что меня поразившее.

Выведя меня во двор и усадив на скамью у стены дома, Ингар принялся показывать и рассказывать, что где находится, на его подворье. В целом, это был не двор, а крепость в миниатюре. Высокий забор, около трех метров в высоту, из вкопанных в землю бревен, толщиной сантиметров в двадцать, полностью закрывал обзор на то, что находилось за ним, и окружал участок, на вскидку соток в десять, если мне не изменяет глазомер. Внутри этого периметра, находились несколько столь же монументальных и основательных построек.

В одной из них я опознал хлев, в другой что-то вроде бани, судя по описанию Ингара. Третья постройка была чем-то вроде мастерской, Ингар, по его словам – работал там с деревом. Четвертая, небольшая, выполняла роль склада – там были сложены дрова, инструменты, и прочий хлам столь нужный в сельской местности. И венцом всего этого хозяйства, был дом. Жилье заслуживает отдельного описания, потому что меня, похоже держали в прихожей, а не внутри дома. К такому выводу меня привел осмотр внешнего вида постройки. Изнутри он казался небольшим, и очень скромным, и я считал что Ингар и Кара, когда оставляли меня в одиночестве, просто уходили в другую комнату. Однако теперь я понял, что это была не просто комната, а непосредственно жилой дом, а я же все это время провел в пристройке вроде летней кухни, которая имела как проход в дом, так и во двор.

Сам дом, как я уже говорил, смотрелся очень основательно, и солидно по сельским меркам, и моим представлениям об этом. Крепкие бревна плотно прилегали друг к другу, и были проложены толи мхом толи какой-то травой. С моего места я смог рассмотреть три окна, оборудованных крепкими ставнями, которые явно служили не просто декорацией и украшением, но и защитой от вторжения. Об этом говорили очень крепкие на вид, запоры, закрепленные на створках ставен.

Покатая крыша, была толи залита какой-то застывшей смесью, толи просто обмазана глиной, и выглядела монолитной. Стены покрыты чем-то вроде извести, только цвет, у извести, намного светлее. Здесь же использовалась смесь по цвету больше похожая на оранжевую краску. Подивившись основательности своего спасителя, я продолжил осматриваться, параллельно слушая Ингара.

Неподалеку от ворот, стояла большая, добротная телега, под которой валялся наглый сельский кошак, серого окраса. Увидев кота, я вспомнил о своем питомце – интересно как у него дела? Что обычно делают с животными, у которых погибли хозяева? Я к сожалению, никогда не интересовался подобными вопросами. Надеюсь сердобольная соседка, Елизавета Матвеевна, которой мой кот очень нравился, и которого она иногда подкармливала, сможет взять Федота к себе…

Ингар показав постройки, отправился в хлев по каким-то своим делам, и видимо забыв обо мне, выпустил во двор свой зверинец. Ну что сказать, удивлен я был не слабо.

Во время моего выздоровления, когда я был прикован к постели, я постоянно слышал звуки издаваемые сельской живностью, теперь я воочию увидел откуда они раздавались. Из сарая часто доносились привычные звуки мычанья коровы и квохтанье кур, были и другие звуки – мне не знакомые. Поэтому, я считал, что в сарае, живет обычная сельская животина. Но – не ту- то было.

Из сарая подгоняемые Ингаром показались сначала птицы, вроде и похожие на кур, но на деле, сильно от них отличавшиеся. Например – вместо клюва была самая настоящая пасть. Добротная такая, на собачью похожая. Зубки, в ней видневшиеся, явно не под поедание зерна и травки заточены. Перья покрывали только тельце этих кур, шея же и голова, были покрыты короткой жесткой шерстью или щетиной.

Следом за курами, выскочила пара самых обыкновенный собак. Ну почти обыкновенных – у них над глазами обнаружились небольшие роговые наросты. Как позже выяснилось-с помощью этих наростов собаки вполне не плохо определяют наличие магии. В остальном же это были вполне добродушные двор-терьеры деревенского пошиба.

Следом за собаками, вышла самая обыкновенная корова и лошадь. Правда лошадью называть такого монстра я бы не рискнул. Это просто помесь, огромного тяжеловоза и динозавра, или еще какой ящерицы, больших размеров. Теперь размеры телеги удивляли совсем иначе – поначалу, она мне показалась слишком большой, но при виде тягловой силы для неё, мнение моё изменилось на противоположное – это коняжка крупновата для телеги.

Корова меня не впечатлила, таких буренок я в детстве насмотрелся, а вот лошадку я разглядывал долго. Начинались отличия, от вполне привычного мне образа, с ног. Если у обычной лошади, они заканчиваются копытами, то здесь были лапы, на подобии кошачьих, с внушительными когтями, которые та продемонстрировала при потягивании. Как и у кошек, эти когти прятались в меху и со стороны были незаметны.

Все тело лошади, было покрыто мелкой чешуей, смотрелась которая просто потрясающе – зеленоватый отлив, с черными вкраплениями, на солнце матово сиявший и играющий красками. Голова была вполне обычной, если конечно не учитывать зубов – опять какой-то сплав собаки и акулы. Но травку, лошадка жевала вполне спокойно, как впрочем и куры. Похоже живность тут всеядная. Что со стороны деревенского использования – весьма выгодно.

Хвост лошади, тоже был не стандартным, а как у ящерицы, и оканчивался не большим тонким шипом. Не знаю, как она его использует, но напоминает он хвост скорпиона. Самым же главным отличием, были глаза. У обычной лошади это красивые, глубокие зеркала души, в которых отражаются эмоции и чувства  которые лошадь испытывает. Здесь же были холодные и узкие глаза змеи. Довольно жуткая зверюга, я честно говоря, струсил не на шутку, когда весь этот зоопарк вывалился во двор, и я рассмотрел отдельных его представителей. Но им похоже было совершенно наплевать на новый предмет во дворе, в который я превратился от удивления замерев. Они спокойно разбрелись по подворью, и занимались своими делами. Только собаки проявили ко мне интерес, подбежали, обнюхали, дали по паре раз погладить себя, и услышав что-то, с лаем  унеслись, в неизвестном направлении.

Спросив у вернувшегося Ингара о происхождении такой лошадки, я узнал что это продукт исследовательской деятельности магов. В одну из войн, одна из сторон использовала какую-то хитрую нечисть, которую очень трудно было убить и наносившую огромный урон живой силе противника. В противовес этой нечисти и были выведены эти лошадки. Они убивали эту нечисть попадая в определённую точку на ее теле, своим шипом на кончике хвоста. Как я и подумал, тот оказался с ядом.

После войны же, их попытались истребить, но не учли, что создавая такое крепкое и стойкое ко всему создание, наделили его некоторой толикой разума и стайного инстинкта. В общем в какой-то момент, эти звери собрались в огромную стаю, и просто ушли. Куда и зачем – никто не знает, все следы обрывались в лесах. Но с тех пор, довольно часто, единичные представители этого вида появлялись у городов и сел. Какое-то время обитали рядом с селениями, и выбрав по одним им, известным причинам определенное подворье или человека, приходили к ним, и служили верой и правдой до самой своей смерти. Если же случалось так, что раньше умирал человек, которого это существо выбрало своим хозяином, то оно просто исчезало в ближайшем лесу и больше не возвращалось.