09. 1940 На украинском участке границы доходит до прямых боестолкновений с бандами националистов. Идут в Германию, из Германии. Руководители подполья получили приказ переходить в Германию и следовать в Берлин.
09. 03. 1941 Мыкыта все еще сидит в Москве. Не пойму, у него что на Украине дела нет? Там надо день и ночь, огромное хозяйство и подполье там самое сильное, крепко вредят. Я ему так и сказал, мы с ОУН еще помучаемся! От открытой пятой колонны мы Украину почистили, а подполье сидит. И банды ходят. А он в Москве. И все у Кобы набивается в гости».
01. 02. 1944 Закончилась Сессия Верховного Совета. Провели, хотя и война. Почти все в форме, а крепко запахло миром. Сразу столько женщин в одном зале. Съехались все Республики.
Тов. Сталин принимал украинцев с Мыкытой. Были их поэты, Довженко из кино. Плакали. Довженко плакал потому, что тов. Сталин его разгромил. Представил киноповесть «Украина в огне». Сильный национализм, тов. Сталин был в гневе…Национализм на Украине – это серьезно, мы это поняли сразу после присоединения Западных областей. Но тут нужна тонкая политика…Мыкыта это всегда плохо понимал, и сейчас не исправился. Мешает выполнять моим ребятам на Украине проводить мои указания. С Ленинграда снята блокада.
04. 04. 1944 Освобождаем Украину, сразу новые проблемы. ОУН, националисты. То же будет в Белоруссии и Прибалтике. Надо работать с населением и головкой. Это я хорошо выучил в Закавказском ЧК. Нациналисты тоже люди, не все звери и пособники фашистов. Национализм – это каша. Всего намешано и прилипает крепко. Это их земля, массовая база среди населения есть, пусть и не большинство. Легализованный бандит лучше убитого. У него семья, родственники не озлоблены, если отец и муж не убиты. Это борьба на долгие годы.
Мыкыта, недоумок, сказал Кобе, что вопрос о национальных бандах сильно преувеличен, он скоро наведет на Украине порядок. А вот тебе, наведешь скоро. Это дело долгое, надо вести с умом.
08. 1944 Все освобожденные территории поражены бандитизмом. Навалилось. Наступать надо, снабжать фронт. Есть уголовный бандитизм и политический. Сложно со Львовом. Поляки, уехавшие из Варшавы – 40 тысяч, львовская шваль, спекулянты. Сильный польский национализм. На улицах Львова висят польские флаги. С ОУН поляки враждуют, но без стрельбы, против нас. Это цветочки. Когда возьмем Польшу, будет хуже. У поляков даже обыватель болтает о Польше от моря и до моря.
Для более глубокого понимания галицкой проблемы обратимся к наблюдениям, сделанным П. А. Судоплатовым:
«…Галиция всегда была оплотом украинского националистического движения, которому оказывали поддержку такие лидеры, как Гитлер и Канарис в Германии, Бенеш в Чехословакии и федеральный канцлер Австрии Энгельберт Дольфус. Столица Галиции Львов сделалась центром, куда стекались беженцы из Польши, спасавшиеся от немецких оккупационных войск после сентября 1939 года. Польская разведка и контрразведка переправили во Львов всех своих наиболее важных заключенных – тех, кого подозревали в двойной игре во время немецко-польской конфронтации 30-х годов. О том, что творилось в Галиции, я узнал лишь в октябре 1939 года, когда Красная Армия заняла Львов. Первый секретарь компартии Украины Хрущев и его нарком внутренних дел Серов выехали туда, чтобы проводить на месте кампанию советизации Западной Украины. Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни: оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать в ходе советизации. Огромным влиянием пользовалась украинская униатская церковь, местное население оказывало поддержку организации украинских националистов, возглавлявшейся людьми Бандеры. По нашим данным, ОУН действовала весьма активно и располагала значительными силами. Кроме того она обладала богатым опытом подпольной деятельности, которого, увы, не было у серовской «команды». Служба контрразведки украинских националистов сумела довольно быстро выследить некоторые явочные квартиры НКВД во Львове. Метод их слежки был крайне прост; они начинали ее возле здания горотдела НКВД и сопровождали каждого, кто выходил оттуда в штатском и… в сапогах, что выдавало в нем военного: украинские чекисты, скрывая под пальто форму, забывали такой «пустяк», как обувь. Они, видимо, не учли, что на Западной Украине сапоги носили одни военные. Впрочем, откуда им об этом было знать, когда в советской части Украины сапоги носили все, поскольку другой обуви просто нельзя было достать. О провале явочных квартир доложили Центру…Серов и Хрущев игнорировали предупреждения Журавлева, считавшего, что по отношению к местным украинским лидерами деятелям культуры следует проявлять максимум терпения. Многие из них были достаточно широко известны в Праге, Вене и Берлине. Так, Серов арестовал Кость-Левицкого, являвшегося одно время главой бывшей независимой Украинской Народной Республики. Хрущев незамедлительно сообщил об этом Сталину, подчеркивая свои заслуги в деле нейтрализации потенциального премьера украинского правительства в изгнании. Кость-Левицкого этапировали из Львова в Москву и заключили в тюрьму. К тому времени ему было уже за восемьдесят, и арест этого старого человека сильно повредил нашему престижу в глазах украинской интеллигенции.
Коновалец, единственный украинский лидер, имевший доступ к Гитлеру и Герингу, был, как известно, ликвидирован в 1938 году ( когда-то он служил полковником в австрийской армии и пользовался в кругах немецких «наци» неуоторым уважением ). Другие националистические лидеры на Украине не имели столь высоких связей с немцами – в основном это были оперативники из абвера или гестапо, и британские или французские власти не придавали этим людям сколько-нибудь серьезного значения и не делали на них ставки, когда ращразилась война. Поэтому заявление Хрущева о том, что он якобы сорвал западные планы создания украинского временного правительства в изгнании, арестовав Кость-Левицкого, попросту не соответствовали действительности, и когда мне приказал дать оценку того, насколько важно задержание Кость-Левицкого в Москве, я в своем докладе Берии, который затем был послан Молотову, подчеркнул, что задержание это ни с какой точки зрения не оправдано. Напротив, следует предоставить Галиции специальный статус, чтобы нейтрализовать широко распространенную антисоветскую пропаганду, и необходимо немедленно освободить Кость-Левицкого, извиниться перед ним и отослать обратно живым и невредимым, дав возможность жить во Львове с максимальным комфортом. Это должно быть сделано, естественно, при условии, что он, в свою очередь, поддержит нашу идею направить в Киев и Москву влиятельную и представительную делегацию из Западной Украины для переговоров о специальном статусе для Галиции в составе советской республики Украины. Тем самым было бы оказано должное уважение местным традициям. Молотов согласился. Кость-Левицкий был освобожден и выехал обратно во Львов в отдельном спецвагоне. Это предложение было моей первой открытой конфронтацией с Хрущевым и Серовым».
В этом отрывке Павел Анатольевич, имея в 1939-ом всего 32 года от роду, показал себя зрелым политиком. Ведь Молотов «согласился» с его предложением об образовании Галицкой автономии, наверняка, после обсуждения проблемы Кость – Левицкого со Сталиным. Однако, пока последний возвращался в «спецвагоне» во Львов, 27 сентября 1939-го был осуществлен более варварский и глупый политический акт против греко – католического митрополита Андрея Шептицкого. На его загородное имение в Прилбичах совершено было бандитское нападение оперативников НКВД. На родовой двухэтажный дом митрополита были сброшены с самолета две зажигательных бомбы. ( Об том рссказвл автору в 1991-ом попутчик – кэгэбист, см. Первую книгу «Рождение красного сокола»). Люди выбегали из, охватившего дом пожара, а их 13 человек безжалостно расстреляли. Однако, сам митрополит уцелел, – он во время акции находился во Львове. Кому пришла в голову эта грубая идея ликвидации первосвященника Галиции – Хрущеву с Серовым, или самому Сталину, неизвестно. Исполнители оказались бездарными преступниками. Митрополит имел перед Российской империей много «грехов»: он был германофилом и осуждал публично на всю Европу голодомор на Украине. Но надо было учитывать его известность в Ватикане и его положение в общественно – религиозной жизни галичан. Под военный «шум», происходивший в Польше, особого резонанса в Европе совершенные убийства не получили. Однако, ненависть галичан к Советам возросла многократно.
