Джек поднялся на ноги и подошёл. Раскрыл руки и обнял.

— С приездом. Тебе, оказывается, идут длинные волосы, — он вплёл в шевелюру Женьки пальцы и слегка потянул.

— Да всё некогда было отрезать, — поспешил оправдаться Женька. — И в лесу будет удобнее с короткой стрижкой. Так что постригусь.

Джек неопределённо хмыкнул, нашёл Женькино ухо и дохнул в него:

— Посмотрим.

Поёжившись и прогнав с плеч и спины тёплую волну мурашек, Женька отодвинулся.

— Вообще-то я помыться хотел. С дороги… Два дня добирался.

— Пойдём, я тебе спинку потру.

— Но я…

— Вдвоём быстрее будет. И расход воды меньше. Через месяц обещают, что строительство наконец-то будет закончено, и тогда переедем. Ну, так что, Жень, вместе?

Женька хмуро поглядел на Джека. Мол, знаю я про твой расход воды. Но вместо того, чтобы ворчать, просто начал раздеваться. Джек, уловив в его молчании неохотное согласие, тоже быстро скинул с себя одежду. Такой же поджарый, гибкий, с характерным кассандрийским загаром с серебристым отливом по всему телу. Старые шрамы уже совсем не видны, а новых Джек не получал. Но очень интересно, перед кем он здесь щеголяет своими мускулами, что так загорел? Женька отвернулся к шкафу в поисках полотенца. Всё в шкафу было разложено на двоих и пребывало в идеальном порядке. Такое ощущение, будто не улетал на год, а просто на неделю съездил и вернулся: в расположении одежды и полотенец ничего не поменялось. Джек его ждал… Эта мысль грела.

А вот прохладные с непривычки пальцы, коснувшиеся боков, заставили его подпрыгнуть.

— Ты похудел на четыре с половиной килограмма, — уличил его Джек.

— И что? Это теперь преступление? Ты меня снова скоро раскормишь, небось.

— И раскормлю. У тебя не должно быть дефицита массы.

Джек прижался к нему со спины, тёплый и приятный. Женька застыл, схватившись за вытянутое из шкафа полотенце, как за спасательный круг.

— Жень, — мягко и по-особому вкрадчиво проговорил Джек. — А давай поиграем?

— М? Во что?

— Поиграем… — поцелуй в шею был совсем некстати. Напрочь отшибал мозги. — В киборга и хозяина.

— Чо? — речевые функции тоже упали. В отличие от кое-чего другого, которое активно начало подниматься.

— Хозяин отдаёт приказы, а киборг их выполняет, — продолжал Джек, немилосердно целуя его плечи и нахально наглаживая его бока руками. Ладони, — заметил Женька, — были уже горячими.

— И кто будет… — Женька сглотнул, представив. — Кто будет хозяином?

Джек отстранился и состроил удивлённое лицо:

— Ты, конечно!

Всю напряжённую атмосферу как рукой сняло.

— Тогда приказываю тебе дать мне нормально помыться, — Женька завернулся в полотенце и широким шагом направился в душевую. Ишь, чего удумал. Какие игры ему подавай! Да будто он не знает, что Женьке до сих пор не по себе считаться киборговладельцем и вспоминать их первые дни знакомства и притирки характеров! Да и потом тоже… Когда осознаёшь, в какой власти от твоих слов может находиться другое мыслящее и чувствующее существо, просто тошнить начинает. А Джеку — игры.

— Никогда. Это дурь какая-то.

— Но Жень, я же тебе доверяю!

— Дай помыться!

— Ах, вот ты как?

— Ну!? Куда влез?!

Душевая у них в модуле была маленькая, в принципе, рассчитанная на одного. И вдвоём в ней можно было стоять, только прижавшись друг к другу. Но Джек умудрился.

— Жень, не хочешь, так и скажи. Чего убегать-то сразу.

— Считай, что сказал.

— Но вообще со своими страхами надо бороться.

— Да иди ты. Психолог выискался.

Женька протянул руку и пустил воду. Сперва — нарочно ледяную, и она полилась прямо на Джека, но тот даже не вздрогнул. К-киборг чёртов, ничем его не проймёшь. Потом Джек повернул второй кран, делая воду более комфортной температуры, и чуть отступил в сторону. Женька вздохнул и прикрыл глаза. Хорошо.

Мочалка и мыло нашлись под рукой, но Джек их почти сразу отобрал и принялся намыливать Женьку сам.

— Будем просто мыться, раз ты хочешь, — сообщил он и начал тереть Женьке сперва плечи, а потом и подставленную спину. Женька благодарно выгнулся, впитывая шершавые движения скользкой мочалкой и ощущая струи воды, которые почти сразу смывали с его кожи пену. Потом мочалка передислоцировалась на поясницу, а потом и ниже, медленно и вкрадчиво пройдясь по заднице.

— Эй!

Джек прильнул к нему, скользя по мылу своей кожей.

— Помоем тебя снаружи… и изнутри, — нахально доложил он, трогая Женьку скользкими пальцами. — А потом я тебя трахну.

Женька зажмурился, сжал кулаки и провёл ими по скользкому, тут же скрипнувшему пластику кабины. Он об этом несколько последних месяцев думал. Ну и ждал, разумеется. Так что сопротивляться сейчас было бы глупо, но какой-то стопор у него внутри всё равно стоял. Давно не было. Непривычно. Не по себе подставляться, отдавая ведущую роль другому. Назло себе, пересиливая все свои «нет», Женька раздвинул ноги пошире и оттопырил задницу. Пальцы вошли в него почти свободно, скользко, быстро. Вода полилась иначе. Или Джек уменьшил напор, или переместился. Растяжение мышц ощущалось приятно, движения пальцев внутри казались бережными и осторожными. Он его растягивал. Под себя, под свой член. Ёпт, но что так долго-то? Женька толкнулся назад сам, мазнув намыленной кожей ягодиц по Джеку. В следующее мгновение Джек прижался к нему тесно-тесно, заскользил, будто приноравливаясь, а потом начал вставлять.

— Ты торопишься, — констатировал он.

Женька фыркнул. Ну, торопится, и чо, если ему хочется?

— Ладно, Жень, — заявил Джек и внезапно подался вперёд, надавил, прижимая его к пластику кабины, вставляя сразу на всю глубину, до конца, широко его раскрывая, раздвигая…

Женька коротко взвыл, почувствовав, будто Джек достал ему до печёнок. В глазах полыхнуло белым.

— Хочешь так? — Женька не ответил, слов было не собрать. Он издал короткий возглас, и Джек вышел из него почти полностью. И вновь вернулся, загоняя член до предела, до белых искр перед глазами. — Я могу так, как ты хочешь!

Да! Женька зажмурился. Их тела скользили и шлёпали, вода лилась сверху, брызгала. Держаться было не за что, руки только беспомощно хватались за ровную поверхность кабины. Женька раскрыл рот, тяжело ловя воздух. Джек вталкивал в него член, будто поршень, с одинаковым ритмом и силой, выбивая не только дыхание, но и остатки рассудка, и сдержанность, и какие-то там глупые стопоры. Женька всхлипнул и схватился за собственный член, который упирался в пластик и тёрся об него. Хотелось то ли подрочить, то ли, наоборот, сжать у основания и отсрочить оргазм, Женька больше не отдавал отчёта своим движениям, а рука тянулась сама. Скользкий, в мыле, пульсирующий. Джек толкнулся в него, в очередной раз притискивая его к стенке, и Женька резко задвигал кулаком, выдаивая свой оргазм, закричал, ярко и остро кончая. Джек переждал, пока он затихнет, поддерживая его и не давая упасть, потом осторожно выскользнул из разом опустевшей задницы. Женька завозился, оттолкнулся, развернулся к нему лицом. Плечо скрипнуло по горячему пластику. Он прижался этим плечом к стенке, чтобы не упасть. Кровь всё ещё стучала в голове, в члене, в заднице. Джек прильнул к нему, прижался, потёрся животом. Женька крепко обхватил его руками, не давая отодвинуться. Он чувствовал, какой Джек твёрдый, напряжённый, мышцы ходуном ходили под кожей. Джек толкнулся в него, вжимаясь членом, и тогда Женька шепнул-приказал ему:

— Кончай.

Джек вскинулся, ударил раскрытой ладонью по стене кабинки, чтобы удержаться. Сжался, мелко вздрагивая бёдрами.

Потом перевёл дыхание.

Женька хитро посмотрел на его ошеломлённое выражение лица, сменяющееся довольной улыбкой. Сверху на Джека лилась вода, делая его волосы совсем тёмными.

— Ну что? Доволен?

— Круто, — в глазах Джека появилось осмысленное и расчётливое выражение. Женька подумал, что одним разом он не отделается. Лениво так подумал.

— Тогда домываться, а потом ты меня накормишь. И я должен сказать Кире, что приехал.