Еын спрятала руки в карманы куртки, надетой из-за неожиданного похолодания за окном, сжалась вся под осуждающим взглядом старшего и поджала губы. Она хоть тысячу раз могла сказать ему о том, что выбора у неё особого не было, что Онмин в самом прямом смысле слова припёр её к стенке и если бы не убил при отказе, так покалечил бы точно. Минхо живёт и жил по принципу, что и выбор, и выход есть всегда, если поискать достаточно хорошо, а потому лишь осудит её в очередной раз и покачает разочарованно головой.

— Ты сам меня бросил, — в итоге вырвалась у неё обида. — Если бы ты был рядом, то просто бы послал Онмина — тебя он слушает.

— Легко перекладывать вину на других, да? — хмыкнул Минхо, а Еын шмыгнула носом, чувствуя, как глаза начинают слезиться от несправедливости — она всего лишь поддержки ждала от него, а получила очередной ментальный удар. — Считай это новым уроком от судьбы: за все свои действия, тем более такие необдуманные, надо отвечать. И прекращай ныть, меня этим не разжалобишь.

Он врал в очередной раз, потому что в ту же секунду стёр с её лица неосторожно сорвавшуюся с ресниц слезу, а потом обнял за плечи, притягивая ближе к себе и позволяя руками обхватить его спину. Минхо всегда такой: сначала ругает, пощёчинами моральными сыпет только так, а затем прижимает к себе, гладит по голове и молчит, никогда не успокаивая и давая будто бы время подумать над своим поведением — только не в холодном и пыльном углу, а в тёплых, почти медвежьих объятиях.

— А как ты узнал про то, что за мной послали? — прошептала Еын в самую его шею, пока мокрыми глазами пачкала плечо рубашки. — И как сидишь сейчас здесь? Тебя не заподозрят ни в чём?

— Луна взяли первым — пацан умудрился накосячить с деньгами, которые вы получили, потом взяли Чухёна, а тот уже сдал Онмина, который сдал вас всех, — рассказал Минхо, с каждым словом всё крепче сжимая её в своих руках. — Ты бы знала, как хотелось лично разделаться с этим ублюдком.

— Он убил его? — тихо спросила Еын, не называя почему-то имени, но топясь в желании узнать, так ли это. — Пожала бы за это руку.

— Нет, конечно, — хмыкнул парень, — господин Мин слишком занят для того, чтобы заниматься допросами и расспросами.

Еын нахмурилась, не понимая, почему тогда он оказался здесь, когда она пришла в себя, и отодвинулась от Минхо, красными от напряжения глазами вглядываясь в лицо напротив.

— Так вышло, — ухмыльнулся он, — что он заинтересовался тобой. И Луном.

— Но почему?

— Лун покрыл все долги по счетам в больнице за Фэй, как только вы получили деньги. Поэтому его так быстро нашли — слишком большая сумма засветилась. А ещё он не назвал никого из вас, и даже когда твоим именем помахали перед носом, сказал, что не имеет ни малейшего понятия, где тебя найти, потому что ты скрываешься очень хорошо и на связь выходишь сама.

— Этот парень… — выдохнула Еын с грустной улыбкой на лице. — Чёрт возьми, этот мир не заслуживает нашего китайского друга.

Минхо коротко рассмеялся, соглашаясь с ней, а затем продолжил свой рассказ:

— Потом господин Мин позвонил какому-то своему другу и попросил найти тебя. И знаешь, Еын, я был уверен, что ни черта у него не выйдет, как бы сильно он не старался, потому что именно я учил тебя прятаться. И что в итоге? Почему ученик не превзошёл своего учителя?

— Наверное, потому что его друг — Чон Хосок? — с сарказмом протянула девушка. — А он даже Моцарта достанет из-под земли, хотя его наверняка кремировали.

— Стебёшься, — припечатал Минхо, а Еын скрестила руки на груди и подняла многозначительно брови. — Не стебёшься.

— Так что связи у твоего «господина Мина» что надо. Моя бы воля, я бы каждому хорошему человеку пожелала в друзьях иметь личного Чон Хосока. Я думала, что про него всё приукрашивают, а он меня в два счёта раскусил.

Еын правда так думала. Она теперь, проведя в заточении чуть больше недели, совсем не сомневалась, что он с самого первого взгляда понял, что именно она — Ли Еын. И именно по этой причине никакой поддельный паспорт, никакое поддельное удостоверение её не спасли. Он лишь дал ей зачем-то шанс или захотел посмеяться, наблюдая за её изначально бессмысленными попытками выбраться из сложившейся ситуации.

— Зато я ему врезала, — вспомнила Еын и усмехнулась.

— Что ты сделала?

А у Минхо глаза такие, будто она ему лично только что смертный приговор подписала.

— Нос ему, говорю, разбила.

— Боже, и почему ты послал на мою голову именно эту ненормальную? — посетовал он притворно в потолок, а потом поймал её ладонь, едва она собиралась ударить его по рёбрам. Минхо снова в один миг стал серьёзным, а у Еын от плохого предчувствия начало сосать под ложечкой. — Тебе надо валить отсюда.

— Да неужели? — скептично отозвалась она.

— Без шуток, Еын, — продолжил тем временем Минхо и нахмурился, сердце её заставляя болезненно сжаться. — Я думал, ты тут упрямишься и чудишь, поэтому господин Мин тебя маринует так долго. Но я так понимаю, он даже ничего не предлагал тебе?

— Ты о чём? — искренне не поняла девушка. — Что он должен был мне предложить?

— Чёрт… — выдохнул парень и в глаза её посмотрел с неподдельным волнением. — Он не предлагал тебе работу? Не предлагал тебе работать на него?

— С чего бы он…

— Потому что он всегда так делает! — взорвался вдруг Минхо и подскочил на ноги, начиная мерить шагами комнату. — Я, Чухён, Лун… Он предлагает это всем, кого считает достаточно подходящими. Я был уверен, что тебе он предложил тоже, а ты нос воротишь, поэтому сидишь взаперти. Но недавно прошёл слух, будто бы господин Мин сказал кому-то, что ты тут ненадолго, и я заволновался.

— Кажется, всё очень плохо, да?

У Еын сердце билось, как ненормальное, удивительно, как ещё не пробило грудную клетку насквозь, пытаясь из груди вылететь так отчаянно. Ей на самом деле было обидно немного, что её «подходящей» не посчитали, но куда более страшно от приближения того, что неминуемо было с самого начала. Он, наверное, именно поэтому и не приходил более — получил всё то, что было нужно, а теперь просто выжидал зачем-то подходящего момента, чтобы отправить её в этот злополучный бордель.

— Будешь заходить ко мне в гости? — улыбнулась она непослушными губами. — Старым друзьям — пятипроцентная скидка.

Минхо посмотрел на неё так, будто она сморозила какую-то глупость, а ещё сделала это на французском, который он не знает совсем. И Еын поняла, что он абсолютно и совершенно не в курсе.

— Ты о чём?

— Бордель, мой дорогой друг, — невесть зачем расхрабрилась она перед тем, кому это никогда не было нужно. — Твой босс с самого начала сказал, что отправит меня туда, я лишь смогла потянуть время.

— Стебёшься, — снова повторил Минхо и снова по одним только глазам понял, что это не так. — Да ну, быть того не может, — мотнул он головой, — господин Мин на дух бордели не переносит.

— Я даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — хмыкнула Еын, руки складывая на груди, — спрошу лучше, какое это имеет значение.

— Я бы на его месте продал тебя в бордель, чтобы самому наведываться периодически.

— Это потому что ты извращенец, — кивнула головой девушка. — А он хочет за счёт моей продажи покрыть деньги, которые потерял из-за нас. А ещё он сказал, что детьми, то есть мной, не интересуется.

Еын фыркнула недовольно, вспоминая это. Она ребёнком себя не считала уже слишком давно, привыкнув жизнь свою устраивать самостоятельно от начала и до конца, ровно как и ответственность за свои поступки нести лично. И даже если смотреть не с точки зрения её, как бы глупо то ни звучало, внутреннего мира, а с точки зрения куда более важного фактора — внешности — Еын правда считала себя симпатичной, знала, что нравится парням, и знала, что делает это исключительно за счёт собственного лица. И наверняка её считали привлекательной не потому, что она выглядит, как ребёнок.

— Да ты издеваешься.

Еын вздрогнула невольно, сильно углубившись в свои мысли, и подняла взгляд на подошедшего к ней Минхо. Он смотрел на неё, едва сдерживая изумление и смех, а она только хлопала молча глазами, не понимая, что за гениальная мысль в очередной раз ударила в его голову.