Сделав глоток обжигающей жидкости, мужчина закрыл глаза в попытке переварить полученную за день информацию, которой было слишком много. Она буквально давила на мозг. Еще больше его тяготили мысли о будущем Наюн, которую он ненароком втянул в это грязное путешествие.
Открыв глаза и уставившись в одну точку, мужчина прокручивал в голове десятки вариантов дальнейшего развития ситуации. Взгляд, с трудом оторванный от стены, случайно упал на одиноко лежащую сумку у самой двери. Поднявшись, он поднял ее с пола, отметив про себя ее легкость. Вспомнив, как Наюн сгребала в неё всякое барахло, когда пыталась сбежать, Клинт понял, что во время их последнего «приключения», она, незаметно для него, успела выкинуть все из сумки, оставив лишь самое ценное.
Разыгравшийся интерес заставил мужчину расстегнуть замок и заглянуть во внутрь. Обнаружив там лишь блокнот черного цвета, Клинт осторожно достал его из сумки. Быстро перелистнув страницы, он понял, что в его руках не что иное, как дневник девушки.
Крепко сжимая тетрадь в руке, Бартон вновь опустился в кресло. Перекладывая из руки в руку дневник, мужчина понимал, что читать его было бы крайне некрасиво с его стороны. Но интерес, разбавленный алкоголем, рос в нем с каждой секундой, сметая любые преграды воспитания и приличия.
Проведя пальцами по черной замшевой обложке, он все же открыл его.
Запись на первой странице сразу сбила его с толку.
«Сегодня ровно месяц, как тебя нет со мной. Мой дорогой Якоб. Мы слишком любили друг друга. Так сильно и безрассудно, что я до сих пор прилагаю усилия, чтобы дышать без тебя.»
По мере углубления в чтение, складки на лбу Клинта становились все глубже. Перед глазами плыли фразы: «Одно его движение и тебя не стало», «Как простить того, кто стал причиной твоей гибели?», «Я ненавижу Соколиного глаза, я ненавижу всех этих супергероев. Настанет время, и они ответят за все свои злодеяния.»
От частоты упоминания его имени в этом дневнике и от ненависти, которая была прописана в каждой строчке, Клинта бросило в жар. Не в силах дочитать, он с шумом закрыл блокнот, отбросив его на кровать. Тетрадь словно обожгла его пальцы.
В груди бушевал пожар, от понимания того, что находясь с ним все время рядом, Наюн не испытывала к нему ничего, кроме ненависти и презрения. Подняв невидящий взгляд на потолок, Клинт открыл для себя простую истину. Оказалось, что сражаться с инопланетными гостями куда проще, нежели с осознанием, что она имела право испытывать к нему всю гамму темных чувств.
========== Часть двенадцатая ==========
Свои демоны есть внутри каждого человека. Они нет-нет, да и выбираются наружу в моменты сильных эмоциональных потрясений, вырываются из-под замков, умело расставленных разумом. Царствуют в голове несчастного, хихикая и потирая свои грязные когтистые лапы.
Человек, отравленный ядом внутренних бесов, злится, завидует, впадает в ярость, тем самым предоставляя им возможность вдоволь порезвиться. Наворотить таких дел, что и вовек не разгрести. Спустя время возвращается душевный баланс, и демоны, как преданные боевые псы, рыча и скалясь, возвращаются в свою конуру с ожиданием того, что хозяин вскоре вновь выпустит их на прогулку.
Кормить демонов нужно вовремя, иначе можно запросто слететь с катушек, когда они, голодные и яростные, сорвутся с цепи и снесут все на своем пути. Это жизнь. Это сущность человека.
Но что делать тому, кто усмирил своих бесов на долгие года, кто держал их на крепкой привязи впроголодь всю сознательную жизнь? Что делать этому несчастному, когда в один момент, они, обезумевшие от голода, остервенелые, наконец выбираются на свободу, перегрызая крепкие канаты?
Клинт был этим человеком. Спокойным, расчётливым, холодным, надежным. Но в один момент всё рухнуло, все внутренние баррикады и крепости с грохотом разрушились, выпуская неизведанное наружу. Просто сдали нервы, так бывает. И оковы, сдерживающие всю гамму эмоций, переломились, как прутик из веника.
Падение человека всегда страшно. Падение такого человека, как Бартон — настоящая катастрофа. Опьянённые свободой, уродливые бесы просто разрывали мужчину изнутри в клочья, заставляя травить себя всё большими порциями алкоголя. Лишь бы не слышать их победный скулеж, лишь бы не чувствовать боль от острых когтей.
Бартон уже даже не чувствовал вкус того, что так отчаянно в себя вливал последние несколько часов. Горький, сладкий, да хоть кислый! Ему было до невозможности всё равно. В глазах давно танцевал туман, а в голове творилась полная неразбериха. Клинт был чертовски зол, он был в ярости. Проклинал всех по кругу: свою мать, которая позволяла отчиму избивать его, еще совсем юного мальчишку, каждый день. Фьюри, который когда-то не оставил его приговоренного к смертной казни в тюрьме, а забрал на новый виток ада, старательно вылепляя из него суперчеловека, универсального солдата. Себя, за то, что был ведомым псевдо-идеологией о добре и зле, о жертвах во имя всеобщего блага, становясь причиной гибели многих людей.
Опустевшие бутылки легко разбивались об стену, отдаваясь в ушах долгим и неприятным звоном. Перед глазами всё поплыло, когда он попробовал подняться, а в уши будто заложили вату. Наташа, как-то слишком внезапно возникшая возле него, что-то громко говорила, но до него доносились лишь невнятные звуки, никак не складывающиеся в слова. Она хватала его за плечи, навязчиво пытаясь усадить обратно в кресло. Но все попытки агента были тщетны, демоны почувствовали вкус свободы.
***
Обжигающий холод заставил открыть Клинта глаза. Его трясло, голова неприятно гудела. Содрогнувшись, Бартон слегка приподнялся на кровати, чтобы в следующий момент обратно на неё рухнуть. Боль ударила в виски.
Появившаяся перед ещё слегка затуманенными глазами картина интерьера, была ему незнакома: пустое помещение, железная кровать, без намека хоть на какой-нибудь матрас, тусклый свет, исходивший от одиноко висящей на потолке лампы.
Нижняя губа неприятно саднила. Дотронувшись до неё пальцем, он зашипел. На пальце остались следы запекшейся крови. Полное непонимание происходящего всё же заставило мужчину подняться с кровати и с трудом подойти к огромной железной двери. Пару раз дёрнув ее, он понял, что заперт снаружи. Саданув напоследок по двери, Клинт побрел обратно к кровати. Присев, он попытался вспомнить, что вчера произошло, и как он очутился тут. Только в голове была непривычная тишина и пустота, будто ему стёрли подчистую воспоминания о событиях вчерашнего вечера. От бесполезных попыток голова разболелась ещё сильнее.
Открывшаяся с тихим скрипом тяжёлая дверь, отвлекла Клинта от раздумий. Появившаяся на пороге Наташа держала в руках бутылку воды и неуверенно переминалась на пороге, что удивило Бартона. Но живительная жидкость в руках девушки заставила его облегчённо выдохнуть и отмахнуться от закравшихся подозрений.
— Пришел в себя? — несмело спросила она, явно опасаясь углубляться в комнату.
— Я не понимаю. Что произошло? — удивленным взглядом посмотрел Клинт на подругу, отвлекаясь от воды и разминая, затекшую от неудобной кровати, шею.
— Значит, пришёл, — закрыв за собой дверь, Наташа подошла к Клинту, протянув ему бутылку. Тот поспешил её открыть. От жизненно необходимой воды ему моментально стало легче. Наташа еле заметно улыбнулась и тихо добавила:
— Натворил ты дел.
— Я ничего не помню, — как-то растерянно произнес мужчина, взглянув на напарницу исподлобья.
— Ты вчера перебрал с алкоголем, — присела рядом с ним Наташа. — Клинт, мы знакомы очень давно, но я не могу найти ни одного оправдания твоему поступку. Я никогда ещё тебя таким не видела.
— Нат, не томи. Рассказывай, — тон Наташи заставил мужчину напрячься и нервно сглотнуть.
— Ты был пьян, — девушка взяла паузу. — Очень пьян. Зол. Я не знаю, Клинт, но ты вчера ранил Фьюри.
Клинт быстро закрыл глаза, сжимая веки так плотно, насколько это было возможным. Из груди со свистом вырвался длинный выдох. Память наконец начала фрагментами подкидывать ему сюжеты, как он, стоя, целился из лука в директора Фьюри, покорно поднявшего руки. В глазах Бартона всё двоилось, а самого его знатно шатало. За директором стояла Наташа, дуло её пистолета было направленно на него.
