Стелла достает из-под кровати сумку и расстегивает ее, вынимает толстую пачку банкнот. Отсчитывает четыре. Руки ее дрожат.

– Не хочу показаться неблагодарной. Я уверена, ты сделала все, что могла. Я не собиралась шантажировать Патрика. Я просто хотела немного… подстраховаться.

Я беру деньги.

– Спасибо, – холодно отвечаю я.

– Я провожу тебя, Клэр, – бормочет Генри. Едва за нами закрывается дверь, он резко разворачивает меня и кладет руку на плечо: – Эй! Что это еще такое, Клэр – неврастенические сучки?

– Она неврастеничка.

– И клиент, – настаивает начальник.

– Генри… Тебе не кажется, что это ад кромешный? Стелла Фоглер хотела, чтобы ее законный муж приставал ко мне. Невинным нечего бояться.

Он пожимает плечами.

– Ты ведь сама хотела побольше работы, не так ли?

– Ты знаешь, о чем я говорю, – произношу я. – Ты знал, что конкретно ей нужно. Боже… Я имею в виду, одно дело – обольщать отморозков, которые уже изменяют, но когда дело касается их жен…

Я недоверчиво качаю головой.

– Я ухожу.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, Генри окликает меня:

– Не надо «звездить», Клэр. Тебе нравится эта работа. Ты знаешь, чего хочешь. Просто тебе не понравилось, что в этот раз твой подход не сработал. Позвони мне завтра, когда придешь в себя.

Отель «Лексингтон», фойе.

Собираясь покинуть отель, я наконец вспоминаю кое о чем еще и достаю из сумки экземпляр «Цветов зла», который дал мне Патрик. Поворачиваю обратно.

Отель «Лексингтон», коридор (продолжение).

Я снова стучу в дверь номера Стеллы.

Я

Миссис Фоглер? Стелла? У меня есть кое-что от Патрика. Думаю, эта вещь должна быть у вас.

Ответа нет.

Я

Простите?

Тишина. Я пожимаю плечами и разворачиваюсь.

Есть блестящее упражнение, созданное легендарным преподавателем актерского мастерства Сэнфордом Мейснером. В нем два актера просто повторяют слова друг друга. Это упражнение наглядно демонстрирует, что слова означают почти все, что вы от них хотите. Сценарий – вовсе не Библия, а отправная точка. Текст и подтекст.

Мы со Скоттом кружим по репетиционному залу, а остальные студенты смотрят на нас.

– Ты улыбаешься, – нетерпеливо говорю я Скотту, как будто у него должны быть хорошие новости, чтобы поделиться со мной.

– Ты улыбаешься, – отвечает он. Только Скотт произносит это так, словно мы в разгаре спора, и это доказательство того, что я не воспринимаю это всерьез.

– Ты… улыбаешься? – недоверчиво спрашиваю я, как будто Скотт даже не потрудился скрыть, что вел себя как дерьмо.

– Ты улыбаешься, – торжествующе кричит он, словно я пыталась не улыбаться, а он меня заставил.

– Ты улыбаешься, – шепчу я, будто вижу его счастливым первый раз за год.

– Ты улыбаешься, – произносит с недоверием Скотт, дескать: «А я – нет».

– Хорошо. Теперь прогоняем с этого момента, – кивает Пол.

– Ты улыбаешься, – теперь уже тоном обвинителя замечает Скотт.

– Да нет!

– Так о чем ты думаешь?

– Я думала о том времени, когда мы вместе катались по снегу.

– Это было в последний раз, не так ли? Тогда мы последний раз были счастливы.

– Отлично, – останавливает нас Пол. Остальные студенты недолго хлопают в ладоши. – Просто помните, – говорит Пол группе, – все дело в том, как именно вы используете то, что дает вам другой актер. Унция действия стоит фунта слов.

Раздается стук в открытую дверь класса. Там стоит один из администраторов с женщиной-полицейским в форме.

– Я ищу Клэр Райт, – произносит она.

Вот дерьмо!

– Это я, – говорю с натянутой улыбкой. – Чем могу помочь?

Женщина-полицейский ведет меня в участок, где я ожидаю в маленькой затхлой комнате на восьмом этаже. Я спросила ее, в чем дело, но женщина не ответила, а только сказала, что ей велели забрать меня и совсем скоро все станет ясно. Или «через мгновение», как она выразилась.

«Должно быть, это продюсер», – нервно думаю я. Подал жалобу. Что бы ни случилось сейчас – это не к добру. Я знаю, что законы об оружии здесь не такие строгие, но не думаю, что вы можете просто так махать им перед людьми.

Наконец входит дородный мужчина в штатском и представляется как детектив Фрэнк Дурбан. Я вскакиваю и жму ему руку, стараясь произвести хорошее впечатление. Детектив Дурбан выглядит немного удивленным и указывает на молодого бритоголового мужчину с кипой бумаг, который входит в комнату за ним:

– А это детектив Дэвис.

– Мне нужен адвокат? – с тревогой спрашиваю я.

– Все зависит от обстоятельств. Что вы натворили? – говорит Дурбан. Я смеюсь, поскольку он произнес это мягко, почти в шутку, но замечаю, что он дает мне время ответить, прежде чем добавляет: – Вас не арестовали и не обвинили, Клэр. Мы просто хотим задать вам несколько вопросов. О Стелле Фоглер.

– О ком?

И тут я вспоминаю – речь идет не о продюсере.

– Насколько я понимаю, вы периодически работаете на юридическую фирму «Керр Адлер», – добавляет Дурбан, когда мы садимся. – Правильно?

– Да, это так.

– Расскажите мне об этом.

На мгновение я задумываюсь, не солгать ли – работа, может, и не профсоюзная, однако я уверена, что она нарушает мои визовые условия, но поскольку полицейские и так уже достаточно много знают, я подчиняюсь и рассказываю им обо всем: о Марси, о приманке, о скрытой камере в моей сумке. Через некоторое время Дэвис отодвигает бумаги в сторону и начинает делать заметки.

– Было ли что-то необычное в задании миссис Фоглер? – спрашивает Дурбан.

– Эм… Необычное? Ну, меня попросили встретиться с ней заранее. Такое случается не всегда.

– С чего бы это?

Я пожимаю плечами.

– Генри сказал, что она хочет взглянуть на меня. Посмотреть, подойду ли я ей.

– И как она выглядела в тот раз?

Я вспоминаю, как Стелла Фоглер ходила взад и вперед у окна.

– Что ж… Она выглядела нервной.

– Нельзя ли чуть поподробнее?

Я медленно говорю:

– Как будто она чего-то боялась.

Мужчины не смотрят друг на друга, но я чувствую, как они застывают во внимании.

– С миссис Фоглер все в порядке? – спрашиваю я.

– Просто расскажи нам, что случилось, Клэр, – просит детектив Дурбан. – Возможно, она была напугана?

Я рассказываю им о Стелле, потом о том, как я подошла к ее мужу в баре. Когда я дохожу до того места, где Патрик дает мне сборник стихов и уходит, детектив Дурбан останавливает меня.

– Думаете, он догадался, что происходит?

– Не понимаю, как он мог догадаться.

– О’кей. А миссис Фоглер? Как она отреагировала, когда вы рассказали ей, как все прошло? Она была довольна? Успокоилась?

– Не совсем.

Я повторяю ее слова о том, что она что-то узнала о своем муже. Теперь это звучит несколько зловеще. Эти двое так напряженно допрашивают меня, что мне кажется – произошло нечто плохое.

– Патрик и Стелла в порядке? Что-то случилось? – спрашиваю я, и снова они не отвечают на мой вопрос.

– Когда она вам заплатила, вы видели другие деньги? Может, в сумке? – спрашивает Дурбан.

Я отрицательно качаю головой.

– Но в свертке, который она достала, было не меньше тысячи. Она платила мне сотнями.

– Итак, вы взяли четыре купюры. – Дурбан делает ударение на слове четыре.

– Да, – озадаченно отвечаю я. – Как я и сказала. Столько она была мне должна.

– Что случилось с остальными?

– То есть – с остальными?

– Мы не нашли у нее денег, – напрямую сказал он. – В то утро миссис Фоглер сняла большую сумму наличными.

Я смотрю на Дурбана.

– У нее… Вы имеете в виду – она мертва?