— Чего всполошилась?
— В тюрьму меня посадят. Вот и конец моему счастью.
— За что?
— За то, что высказала агенту в лицо, что имела полное право спасти честь и доброе имя семьи.
— Ничего не понимаю. Объясни толком, по порядку.
В это время постучались.
— Войдите, — повышая голос, пригласила крёстная.
На пороге вырос посыльный.
— Могу ли я видеть Нину Андреевну Федотову-Ларскую?
— Да, вот же она.
— Сударыня, вам депеша от государя императора — срочная. Дома вас не застал, поехал к княгине Боголюбовой, спасибо в канцелярии дали её адрес, она направила сюда.
— А что случилось? К чему такая спешка? — Никак не могла опомниться, мысли будоражили, я нервничала.
— Государь приглашает к себе на аудиенцию, больше ничего не знаю. Откройте депешу и ознакомьтесь. А тут распишитесь о получении. — Посыльный протянул мне формуляр.
Я неохотно выполнила его просьбу, и он уехал.
— Мне страшно. Прочтите, пожалуйста, — попросила крёстную, передавая ей депешу.
Наталья Серафимовна надела пенсне, открыла конверт и прочитала.
— И чего ты так волнуешься? Государь приглашает тебя на аудиенцию.
— По какому поводу не написано?
— Нет. Узнаешь при встрече. Собирайся, поеду с тобой.
— Нет, крёстная, не поеду я. Боюсь. Это тюрьма. Меня арестуют.
— Вы посмотрите на неё. Собирайся, государю отказывать нельзя. Одну не пущу. Жаль, что Прохор Петрович в отъезде. Давай не дури, ты вообще представляешь, какой разразится скандал, если ты не предстанешь пред ясные очи государя? О репутации мужа подумала? Нет?! Так позаботься, сделай милость, — строго наказала крёстная.
Я переоделась, собрала вещи и поехала, но как на Голгофу. Страшно было думать о последствиях.
«Упекут в тюрьму, и с мужем не успею попрощаться». — Предположить не могла, по какому поводу понадобилась государю. Кроме печальных мыслей, ничего другого не приходило в голову. Я готовилась к худшему варианту дальнейших событий.
Finis соrоnаt орus
Конец венчает дело
Мы приехали к назначенному часу, нас сопроводили к секретарю.
— Добрый день, Нина Андреевна. Государь ожидает вас. Пройдёмте, пожалуйста, — сказал секретарь.
Не выдержала и шепнула на ухо крёстной:
— Спросите, по какому поводу нас пригласили? — Наталья Серафимовна отреагировала немедленно.
— Простите, не подскажете, чем вызвана срочность визита? Приехали без подготовки, в депеше ничего не было сказано о цели визита. Возможно, понадобятся какие-то документы. Что именно государь собирается обсудить с Ниной Андреевной? Поделитесь, пожалуйста. Сами понимаете, волнуемся, — попыталась крёстная разжалобить секретаря.
— Немного терпения, и вы всё узнаете.
Мы переглянулись и проследовали за секретарём. Он подвёл нас к высоким дверям, открыл и громко объявил:
— Княгиня Нина Андреевна Федотова-Ларская с княгиней Натальей Серафимовной Дубининой.
Перед нашими глазами предстал кабинет государя. Великолепие и чинность, строгость и безупречный порядок во всём — я успела обратить внимание.
— Приветствую вас! — Государь шёл нам навстречу. — Очень рад.
Мы присели в реверансе.
— Прошу, присаживайтесь. — Александр II указал рукой на мягкие кресла у большого стола.
— Благодарю вас, — ответила я, и мы сели.
— Очень хорошо, Нина Андреевна, что вы прибыли с Натальей Серафимовной. Я близко был знаком с вашим батюшкой, — посмотрел император на крёстную. У меня остались самые хорошие воспоминания. Как поживает Серафим Григорьевич?
— Отец покинул нас год тому назад. Матушка на год раньше.
— Печально. Не знал. Прекрасная семья. — Император был занят своими мыслями. А меня тем временем трясло, как в лихорадке.
— Да, так вот, — вернулся он к нам. — Пригласил вас, дорогая Нина Андреевна, по невероятно важному делу.
Я молчала и ждала, когда грянет гром и меня увезут в тюрьму. Но прежде император отчитает, как безмозглую девчонку.
— Дело вот в чём. Всем нам известная и уважаемая княгиня Елизавета Алексеевна попросила меня отпустить её с поста. Она прослужила много лет. Существует ряд серьёзных обстоятельств, ей нужно вернуться домой к семье. Она потрудилась на славу, много полезного сделала для России-матушки. К тому же возраст даёт о себе знать. Я не возражал, вошёл в её положение. И вот передо мной встал вопрос о замене нашего посланника в дружественной стране. Представьте, на совете единогласно принято решение назначить на этот пост вас. Я вызывал к себе Прохора Петровича, читаю в вашем взгляде удивление. Да, уже и с супругом вашим успел посоветоваться. Он не возражает, заверил меня, если отпущу его с поста, будет сопровождать вас и помогать в работе.
Я чуть сознание не потеряла: слово в слово, как было в моём сне. Стало быть, сон вещий. Крёстная была права в своих догадках и предположениях.
— Что скажете, Нина Андреевна? Сразу хочу предупредить: в случае вашего нежелания заставлять не стану. Ваше решение для меня закон. Вы так много делаете для нашего государства. Отлично осведомлён, чем вы рисковали, спасая людей. Это ли награда для государства и государя? Поверьте, любое ваше решение приму с благодарностью и возражать не стану. Моё отношение к вам не изменится и в случае отказа. Мы найдём вам, чем заниматься дома, — мило улыбнулся Александр II.
Я собралась с духом и ответила:
— Всемилостивый государь император. Ваше доброе отношение делает мне честь. Принимаю новое назначение с глубокой признательностью и обещаю: всё, что будет в моих силах, сделаю для укрепления торговых и дружественных связей во имя процветания нашей Родины. А также во благо людям — о благотворительных аккордах позабочусь.
Государь встал, подошёл ко мне, поцеловал руку и сказал:
— Поверите, другого ответа от вас не ожидал. Вы — истинная дочь своего отца, которого я нежно любил, будучи юнцом неоперившимся, глубоко почитал и скорблю по безвременной утрате. Не беспокойтесь, следствие продолжается, все, кто преступил закон, нарушил кодекс чести и совести, понесут суровое наказание. Верьте моему слову. Всё под моим неусыпным контролем. На сей раз дело будет доведено до конца. Семь шкур спущу, а так им не оставлю. Агент тайной канцелярии знает это. — При напоминании о Баринове меня начал бить озноб. Наталья Серафимовна вскользь бросила на меня предупреждающий взгляд. Я собралась в комок.
— Знаю, что преступник отошёл в мир иной, не дождавшись суда, но и этот факт не помешает нам — справедливость восторжествует. Верьте мне.
— Вам верю. — Я почувствовала облегчение, сто пудов морального груза свалилось с моих плеч, и металлический обруч, некогда сковавший моё сердце, наконец отпустил на свободу.
Я перевела дух.
— Все распоряжения получите депешей. Поезжайте домой и спокойно собирайтесь в путь-дорожку.
Я присела в реверансе. Мы попрощались и удалились из кабинета государя.
И только выйдя на улицу, крёстная, как маленькая, захлопала в ладоши и счастливым голосом воскликнула:
— Ура! Это победа!
— Крёстная, вот как после этого не верить снам?
— А я что тебе говорила? То был вещий сон. И мне не верится. Ты меня перед отъездом к государю так расстроила, ей богу, побаивалась, что тебя действительно арестуют. Рассказывай, что ты еще натворила?
— Не поверите, ничего особенного. Баринов передал мне желание подследственного, который просил, чтобы я прибыла на свидание с ним.
— Зачем?
— Ему захотелось покаяться передо мной. Сказала агенту, что это невозможно. Пусть пригласит к преступнику священника.
— Правильно.
— Но написала записку Гвоздкову, в которой рекомендовала пригласить священника, он примет у него покаяние.
— Ты молодец. Не растерялась.
— Это ещё не всё. В письме подсказала ему, что в отцовском перстне, который он украл в имении, порошок — для батюшки он являлся оберегом. Указала, что достаточно щепотку развести в стакане воды для улучшения самочувствия. И приписала, что это всё, что я могу для него сделать.
