11 марта 2004 г. Лыжники 1 Оставим след, оставим странный след На белой простыне шального поля, Где волки беспокойно ищут волю, Где ежится задумчивый рассвет. Лыжня! Лыжня! И мы с тобой бежим, Глотаем жадной глоткой вольный воздух. Хотелось бы, пока еще не поздно, Сбежать от разъедающей нас лжи. На теле проступает тайный пот, А мы бежим, и снег хрустит под нами. И зарево зари встает, как знамя, Как рана, что уже не заживет. 2 Оставим след, оставим странный след Посереди разорванной России. Мы наши идеалы износили, Как одеяло или теплый плед. Ах, вечный спор! О, этот вечный спор О том, как жить, о том, что будет с нами. Полк, потерявший в одночасье знамя, Расформируют за его позор. Но мы живем. И что нам идеалы? Мы наплевали на своих отцов. Где небосвод по-зимнему свинцов, Мы просто свора лыжников усталых. И мы плывем по снегу – в никуда. Мы предали, но нас уже простили. И белым полем стала вдруг Россия. Но скоро не останется следа От нас, от нас. Расклад пошел такой. Рассвет – в утиль. Горят одни закаты. Конечно, братцы, все мы виноваты. Ну, что поделать, коль расклад такой. Оставим след. Мы свой оставим след Посереди разорванной России. Мы уступили не уму, но силе, Хотя и оправдания нам нет. Над нами жадно зарево цветет, За нами фосфор белоснежной пыли. Ну что сказать? Конечно, все мы были. И лыжи режут наста колкий лед. Мы – лыжники, летящие в метель. Мы жили так нелепо, бестолково. Вот если бы опять, вернее – снова… Но ждет нас в доме теплая постель, Врач, шприц. палаты кафельные льды, Толпа родных, застывшая у гроба. А дальше – бесконечная дорога И снег, что заметает все следы. 22 февраля – 8 марта 2004 г. «Мы начинали жить. Деревня уже умирала…» Мы начинали жить. Деревня уже умирала. В маленькой школе, где крышки изрезанных парт, Мы доставали ручки из деревянных пеналов. Шестидесятые годы, и на дворе – март. Старые велосипеды. Пруд, где мы все купались. Киноплощадка летняя, где бушевал Геракл. Шаткий Дом пионеров. Первый народный танец. И бесконечность споров, и неизбежность драк. Поле аэродрома с нашим футбольным полем. Ночью над ним открывалось небо, полное звезд. Яблоки и арбузы мы воровали вволю, И не скрывали смеха, и не скрывали слез. Время сплошных затмений, мы все не понимали То, что приходит время взрослых глупых забот. Мы обещали многое, только тогда не знали — Лету не переходят, даже узнавши брод. Темному отраженью зеркало знает цену. Радостная охота – чтобы на взлете, влет! Поздно играть в героев и выходить на сцену — Слышишь? Играют Шопена, даже не зная нот. Маленькие наполеоны лягут, скрестивши руки. В желтых спокойных пальцах тающая свеча. Кончилось все на свете. Кончились все науки. Черный пиджак помятый, словно с чужого плеча. Кто-то, кто все придумал, кто-то, кто все запомнил, Тряпкой махнул небрежно, взял и картину стер: Поле, а в поле – кони. Ночь, а в ночи – костер. 14 января 2004 г.
«Ты не грусти, что мир уже не тот…» Ты не грусти, что мир уже не тот. Тот мир ушел, а мы с тобой остались. Ты помнишь, в детстве мы с тобой ругались. Обнимемся тесней, растопим лед. На смену прежнему пришел зубастый век. Бедней друзьями и богаче верой. Не оценить его вчерашней мерой, Нельзя ведь взвесить прошлогодний снег! Все позади, ну, как там ни крути. А все-таки как весело нам было. Любили мы, а сколько нас любило На суматошном жизненном пути! Страстями жили мы. Какой в том грех? Страшнее жить рассудком в полной мере. Ведь жизнь – всегда утраты и потери. Надежней нет в столетье нашем вех. Век двадцать первый, плотоядно скалясь, Доел страну и доедает жизнь. Сестренка! Не грусти, а улыбнись — Наш мир ушел, но мы пока остались. 10 декабря 2013 г. «И вишни в цвету, и город в дыму…» И вишни в цвету, и город в дыму, И наших фантазий печальный пепел, Наверное, облик грядущего светел, Но только не тянет меня к нему. А мне бы пожить на земле сейчас, А мне бы смотреть на людей и кошек, Кормить воробьев обедом из крошек И видеть бусины жадных глаз. А мне бы с друзьями пить вино, А мне бы бродить по лугам зеленым, Прибить скворечник над веткой клена, Кому там жить – не все ль равно? Февраль 2010 г. «Тихий дворик, где играют в домино…» Тихий дворик, где играют в домино, Пьют в кустах дешевое вино, Где в песочнице играет детвора, И ограда потемневшая стара. Где влюбляются уже в двенадцать лет, Где встречают полупьяными рассвет. Там беседка сохранила звук гитар, Тихий шепот обнимающихся пар. Я спросил себя: «Послушай ты, старик! Для чего ты в этом дворике возник? Время речка, куда дважды не войти, Зря старался – твое детство не найти». |
