«Или ты мне никто, или вера твоя не о том…» Или ты мне никто, или вера твоя не о том (оттого недостаточно слов, недостаточно стен в разговоре)? Или ты мой последний троллейбус, последний глоток, О который, прощаясь с волной, разбивается море? Или ты моя весть о войне между тайнами стран, Или ты мои плотники (выше и выше стропила)? Или ты моя ночь без конца, моя ночь без костра, О которую, гневно звеня, затупляются пилы? Или ты моя суть, моя сеть, моя стать, моя сталь, Или ты лишь колдун, раздвигающий тучи руками? Кто б ты ни был, гляди – я читаю с листа Твой портрет… пропустившими правду стихами. 2012 «Солнце печет и печет, во всю свою удаль…» Солнце печет и печет, во всю свою удаль. Эй, звездочет, я забираю тебя вовнутрь. В этой жаре выпей, как воду, мои ключицы, Видишь в поребрик тени сложили птицы. И не летят: въелись глазами в губы и в сухожилия. Лето взатяг: жажда жары и жизни. 2018 «Солнце падает жаром в скулы, в дверной проем…» Солнце падает жаром в скулы, в дверной проем. Полдень полутонами, тени и шепот – тайна. Твои волосы пахнут сахаром и углем, И я готова гореть или сладко в тебе растаять. Не предвидится ветра и спешки в ходу часов, Не скрипит и паркет, бездельем в сердце ранен. Я смотрю на твой рот, и явь переходит в сон. Сон летит в облака и кру́жится над дворами. За деревьями, если из кухни глядеть в окно, Точно тихо поют колдуны и им подпевают ведьмы. Солнце падает жаром в скулы, в сплетение ног… А мне бы сахаром таять или в угли сгореть бы. 2018 «Лечь на спину, рассыпаться по простыне …» Лечь на спину, рассыпаться по простыне — Серебряными капельками в ртуть. Лечь на спину, не лезть к тебе с вопросами, Как взрослая, немедленно заснуть. Немедленно, пока слова не скомкали Случайный пазл спутанных волос, Пока мечта не ссыпалась осколками В очередной бессмысленный вопрос. Заснуть, дрожа, расшатывая плоскости. Стать в твоем прошлом светлой полосой, Спасти от своей ловкости и ломкости — Серебряными капельками в сон. 2011 «Какая мелочь: ветра́ в июле…» Какая мелочь: ветра́ в июле, Москва сжимает в горячих лапах. Мы не проснулись и не заснули. Мы – просто ветер. Смеяться, плакать, Забыть в такси ленинградский ливень, Печаль, табак и чужие спички. Я сладко маюсь в пустой квартире. И это слишком для истерички. 2018 «Круг можно вписать в ромб…»
Круг можно вписать в ромб. Я пью тебя игрой губ. И мой тугой, цветной гул Рвется одной из бомб. Ромб можно вписать в круг. Я бьюсь в тебя – в крутой грунт. Это большой и больной труд: Так полюбить вдруг. 2012 «Давай предрассветный гимн. Давай я – твой попугай…» Давай предрассветный гимн. Давай я – твой попугай. Давай навсегда сгорим. А угли зальет Нева. Не смей, не звони в такси. Не смей, не смотри в часы. Давай из последних сил: дурные, хмельные псы. И туча чулком рассвет, как бабочку школьник, – шлеп! Давай я как твой сосед по парте. Как кашалот, Сожру твою грусть, давай? Сожру твою боль, давай? Что утром, что голова? Танцуем. Плевать. Плевать. 2017 «Хмель Петербурга летнего – сплошь клише…» Хмель Петербурга летнего – сплошь клише. Томно, с вином. Только успей в блокнот. Жанр стиха – нарочитое Фаберже: Полночь, смеркается. Он заказал ром: Ищет простых истин. А в новой жизни Станет за пьянство, как многие, комаром. Я где-то рядом, классический рядовой Сонных ночных баров. Я не пропала. И вчера попала после всего домой. Нам бы держаться за руки, чтоб рассвету Быть не таким дурным. Но сквозь табачный дым Я не увижу лица его. Я закажу просекко. 2016 «Прежде – чушь да салочки…» Прежде – чушь да салочки, Нынче – муж для галочки. Накаталась, мать, возишь саночки. Прежде – петь романчики, Нынче – медь в карманчики, Но все также врут твои мальчики. Прежде – пиво, булочки, Нынче – криво, улочкой Чешешь к дому уставшей дурочкой. 2012 «Все это вымысел: синие ирисы…» Все это вымысел: синие ирисы, Платьица с вырезом, лета четыреста Дней у тебя за плечом. Так не случится, и скрип половицами, Год небылицами с якобы принцами. Но ты не жалей ни о чем. 2015 |
