Вот это да, подумал Гудман. Отец года! Неудивительно, что при таком папаше сынок подсел на иглу.

– Письмо все еще у вас?

– Нет. Я сжег эту гадость, как только прочел. Жаль, что Фрэн успела прочесть его раньше меня. Если бы не эта дрянь Валентина Баден, моя жена до сих пор жила бы в неведении. Мне хотелось придушить эту сучку собственными руками. С тех пор Фрэн сидит на таблетках, которые почти не помогают.

У Лу Гудмана забилось сердце.

– Валентина Баден? Жена Уильяма Бадена?

– В точку. Эта бабенка руководит каким-то благотворительным фондом по поиску пропавших детей. Думаю, Фрэн обратилась к ней, когда сын исчез. Не знаю, как у них ведутся поиски, но результатом стало то письмо. Короче, Брендона из круга подозреваемых можете вычеркивать.

– Боюсь, это не так просто, мистер Гролш, – медленно произнес Лу и заметил, что при этих словах хозяин дома нахмурился. – Мы располагаем результатами теста ДНК, которые указывают на частицы кожи вашего сына под ногтями убитой. А у вас нет ни единого доказательства его смерти. Тела нет, письма тоже нет. Только ваше слово против результатов медицинской экспертизы.

Тон Гудмана, вежливый, но твердый, давал понять, как мало слово Гролша значит для полиции Лос-Анджелеса.

– Как звали покойную? – мрачно спросил тот.

– Лиза Флэннаган.

– Не слышал о такой.

– Она была любовницей Уильяма Бадена, – забросил удочку Гудман. – Мир тесен, правда?

Мрачное лицо хозяина дома озарила вспышка удивления.

– Не так уж и тесен, – между тем заметил он. – Я слышал, что Баден трахает все, что движется. Он переспал с половиной Лос-Анджелеса. Быть может, поэтому его жена занялась благотворительностью. Надо же чем-то себя утешать! – Его губы презрительно скривились. – В общем, детектив, я вряд ли буду полезен. Мой сын мертв, и мне плевать, верите вы в это или нет.

– Тем не менее мне нужна кое-какая информация. Например, когда вы видели сына в последний раз? С кем он общался? Где бывал?

– Мне об этом ничего не известно, – фыркнул Натан Гролш. – Отбросы общества. Быть может, Фрэн знала кого-то из них. Можете расспросить ее, но она не в лучшей форме, вы же видели. – Он развел руками. – А сейчас прошу меня извинить, но через десять минут ко мне приедет тренер по гольфу.

С этими словами «мусорный король» вышел из гостиной, даже не пожав детективу руки. Гудман немного постоял в замешательстве, а затем обратился к появившейся на пороге служанке.

– Проводите меня в комнату Брендона, будьте добры.

Толстая мексиканка нервно обернулась на дверь, за которой исчез Натан Гролш, не решаясь показывать гостю покои хозяев без их разрешения.

Лу предъявил служанке значок полицейского и кивнул в сторону лестницы, давая понять, что его намерение осмотреть помещение не просто вежливая просьба, и та неохотно подчинилась.

Гудмана провели на второй этаж, в большую светлую комнату, декорированную с любовью и заботой. Сразу стало понятно: Брендон Гролш был любимым сыном. Должно быть, он рос чудесным мальчишкой до того момента, как наркотики бесповоротно изменили его жизнь. Стены увешаны постерами со спортивными машинами, плюшевое кресло в углу завалено футбольными мячами, на полке выстроился ряд наград за победы в чемпионатах по плаванию и карате. На столе ровной стопочкой лежали карточки с изображением игроков футбольной лиги.

Когда же парнишка успел свернуть на кривую дорожку?

За спиной детектива раздалось всхлипывание. Он обернулся и увидел зареванную, с красными глазами Фрэнсис Гролш.

– У него же был компьютер? Или мобильный телефон?

Она кивнула.

– И то и другое. Но Брендон продал их, чтобы… ну, вы понимаете.

Гудман кивнул. Он отлично понимал.

Женщина обвела комнату глазами и тоскливо вздохнула.

– Может, у него был и другой аппарат, какой-нибудь дешевый, но я не видела.

– Миссис Гролш, ваш супруг полагает, что Брендон мертв. Говорит, вы получили какое-то письмо…

– Мы не можем быть уверены, что он умер! – с жаром воскликнула она, заламывая руки. – Может, это вообще дурная шутка!

– Но письмо все же было?

Она закивала, роняя слезы.

– Вы получили его от миссис Баден?

Снова кивок.

– Я понимаю, что Брендон мог умереть. Я не дура! Я знаю, как кончают наркоманы. Мне не хочется верить, но вероятность велика. Мой малыш звонил мне несколько раз в неделю. Порой был под кайфом, порой в норме. А прошлым летом звонки прекратились без всякого предупреждения. – Глаза женщины вновь налились слезами. – Но я все равно отказываюсь верить! Пока не увижу доказательств, пока не смогу убедиться собственными глазами, что мой мальчик умер, я отказываюсь верить! Вы же понимаете меня?

– Понимаю. Поэтому мне важно узнать все, что можно: любые детали способны пролить свет на это дело. Думаю, вы и сами устали жить в неведении, не так ли?

Она отчаянно закивала.

– Ваш сын мог обратиться за помощью к кому-то, кроме вас? Может, к приятелям? Лечащему врачу? Преподавателю?

Фрэнсис тяжело вздохнула.

– Брендон не занимался с преподавателями, он давно бросил учебу. Терапия ему не помогала, он сбегал из клиник. Не думаю, что Брендон стал бы туда звонить.

Внезапно Гудмана осенило:

– А сеансы доктора Николя Робертс он не посещал?

Фрэнсис на мгновение нахмурилась и прикрыла глаза. Ее губы беззвучно шевелились, словно она пробовала имя на вкус.

– Не припоминаю такого. – Она уставилась на детектива. – Если Брендон найдется, ему грозят неприятности?

Глядя на эту сломленную горем, безутешную женщину, которую не поддерживал муж и которая жила слабой надеждой найти сына-наркомана, Лу медлил с ответом.

– Мы пока не знаем, мэм, – размыто ответил он и протянул ей визитку: – Если что-нибудь вспомните, позвоните мне.

– Хорошо, – покладисто ответила миссис Гролш.

Сев в машину, Гудман размышлял о визите к Гролшам. Похоже, все ниточки вели к супругам Баден, и чем быстрее состоится разговор, тем лучше. Отъезжая от тяжелых ворот поместья, Лу чувствовал, что с каждым метром ему становится легче дышать. Тяжелая атмосфера в доме «мусорного короля» вывела его из равновесия.

Бедняга Брендон.

Проезжая мимо дома с охапкой шаров для девятилетнего Райана, Гудман изо всех сил пожелал ему удачи. Дети, родившиеся в богатстве, не всегда вырастали счастливыми.

– Трей! Эй, Трей!

Голос Марши Реймондс эхом раскатился по холлу дома на Денкер-авеню. Марша с матерью и сыном перебралась сюда два года назад. Их старый дом в неблагополучном районе буквально развалился на части, когда ребята из местной банды закинули в окно спальни тротиловую шашку. Они не намеревались никого убить, это было хулиганство чистой воды, однако дом взрыва не пережил.

На прежнем месте семья Реймондс жила довольно бедно. Трей пытался заработать, толкая наркоту, но едва сам не сторчался, так что переезд был ему полезен. Новый дом – новая жизнь. Трей бросил свое занятие и нашел работу. Благослови Господь доктора Дугласа и его прекрасную жену, которые дали Трею шанс. Марша каждый вечер молилась за доктора Никки Робертс.

– Да ты оглохнешь от своих колонок, Трей! – завопила она, пытаясь перекрыть рев какого-то рэпера. – К тебе пришли! Тащи сюда свой зад!

В дверях стоял Хеддон Дефо и, ухмыляясь, наблюдал, как Марша решительно шагает к комнате сына. Трей познакомился с Дефо в реабилитационной клинике, когда лечился в группе у доктора Дугласа. Тогда Трей был костлявым мальчишкой, в ссадинах, со спутанными волосами и бегающими глазами. Почти девять лет он толкал дурь и употреблял сам. По статистике такие, как он, не выбираются. Дети трущоб, не знавшие иной жизни, не имевшие надежды, сразу возвращались на улицы. Но Трей оказался крепким орешком. Он стал тем самым исключением, которым гордятся врачи любой клиники.

– Здорово! Дай «пять»! – Хеддон протянул руку Трею. – Как сам?

– Круто, – ухмыльнулся парнишка. – Не ждал тебя. Все в порядке?