– В энциклопедии написано, что древние люди жили всего тридцать – сорок лет, как они смогли сделать календарь, на сто двадцать лет? Они с утра до вечера охотились и выделывали шкуры, – бабушка приучила Андрея выяснять все непонятное сразу, и порой, любознательный Андрей выглядел просто невоспитанным.

– Если они охотились на мамонтов, то добычи им хватало надолго. Можно посчитать: средний мамонт весит примерно пять тонн. – Геннадий Андреевич для убедительности показал на пальцах, – если племя состояло из двадцати человек, и при этом каждый съедал по килограмму мяса в день, то одной туши мамонта им хватит на… ну кто быстрее сосчитает без калькулятора? Получится двести сорок дней или примерно восемь месяцев. Достаточно ходить на охоту два раза в год, а все остальное время можно заниматься исследованием окружающей среды, наблюдать за звездным небом и за природой.

– По ночам они смотрели в небо и на пластинках из кости мамонта отмечали, как танцуют звезды. – В тон Геннадию Андреевичу добавила Люба.

– А свои наблюдения изображали на скалах и на стенах пещер. И все, до сих пор, восхищаются этими рисунками, а нас почему-то ругают, когда мы свои впечатления оставляем на стенах домов и наши потомки ничего о нас не узнают. – Грустно заметил Коля.

– Точно, точно, я читал, что наскальные рисунки были наглядными пособиями, на этих рисунках опытные охотники показывали, куда надо целиться, чтобы наверняка, поразить зверя, – поделился своими знаниями Андрей.

– Выходит, первые обсерватории появились именно в Сибири еще в каменном веке? – спросил Глеб.

– Это вполне вероятно. На Чукотке, еще в начале двадцатого века, сибиряки строили дома «валькары» на каркасах из ребер китов, обтягивали их шкурами животных, вверху привязывали шкуры веревками, а внизу приваливали камнями, рогами оленей, бивнями мамонтов. В далекие времена опорой для чумов служили кости мамонтов, а там где росли высокие деревья, каркас делали из прямых стволов. Эти опоры устанавливали по кругу, а над центром жилища связывались в один пучок. Там же наверху оставалось отверстие для дымохода. Получалась естественная координатная сетка, на которой хорошо были заметны передвижения планет и звезд. – Учительским тоном объяснила Маша.

– Пока вы мирно вели беседу, я осмотрела скальные породы в нашей пещере. На стенах выступают диабазы и базальты, – Вера Никитична показала на черные блестящие прожилки, – это вулканические породы. Такие трапы – проще сказать, выходы лавовых пород характерны для средней Сибири. Если сопоставить всю информацию, которой мы располагаем, то место, куда мы попали это Путорана – горная система на крайнем северо-западе Среднесибирского плоскогорья. Жаль, что мы попали сюда зимой. Летом – это сказочно красивое место. Представьте горное плато, поднятое над заболоченной тундрой на полторы тысячи метров, на которое можно попасть только с помощью вертолета. Среди желто-коричневых скал пенятся и искрятся сотни водопадов, а над ними, словно бабочки, парят маленькие светящиеся радуги. Существует легенда, будто на плато есть пропасть, на дне которой растет лес, и живут неведомые науке звери, которых никогда не встречали в других уголках земли.

– Бабушка, ты знаешь так много интересного, – с обидой спросила Люба. – Ты, почему мне никогда об этом не рассказывала?

– А ты меня и не спрашивала, – ответила Вера Никитична.

– В центре Сибири вулканы? Первый раз слышу, я думал, что вулканы у нас в стране только на Камчатке, – удивился Андрей.

– Вулкан Путорана давным-давно потух. Его активность проявилась двести восемьдесят – двести тридцать миллионов лет назад. Тогда Европу от Азии отделяло Сибирское море, которое через Тургайский пролив соединяло Средиземное море с Ледовитым океаном. Примерно шестьдесят семь миллионов лет назад вся сибирская платформа поднялась. Море отступило, и Европа соединилась с Азией.

– Путорана, Путорана, есть похожее слово в латыни, – Ваня уставился в потолок, вспоминая латынь, – «путер» – гниющий, трухлявый, «путеус» – яма, рудник, подземелье, подземная тюрьма.

– Это место пользуется дурной славой. Подножия гор Путорана местные жители называют «Долиной смерти» и стараются обходить ее подальше. Пожалуй, лет тридцать тому назад, наша геологическая партия исследовала устье Нижней Тунгуски. Базу разбили недалеко от стойбища эвенка оленевода, не помню уже его имени, так вот он нам тогда рассказывал, сколько времени прошло, он не знал, так как узнавал лето по дождю, зиму по снегу, осень по опавшей листве, весну по талому снегу.

Старики сказывают, что раз в тысячу лет в этих местах, вылетают из-под земли огненные шары. Все вокруг горит огнем, а потом триста лет в этих местах ничего не растет. Правду старик рассказывал или вымысел, не знаю, но что, правда, то, правда, любят эти места метеориты. Самое интересное, что все видят, как они летят и место установят, где лес взрывам повален, а следов самого космического «пришельца» найти никак не могут.

– У якутов есть предание о «Нюргун Боотуре» – о богатыре, который, смело, боролся с пришельцем, «который продырявил землю и укрылся в глубине». И из-под земли огненным смерчем уничтожает все вокруг.

Маша открыла рот, чтобы рассказать что-то еще, но, подняв глаза, замолчала.

В проеме пещеры стоял Ушен, он так тихо вошел, что никто не знал, как долго он стоит и слушает наш разговор.

– Духи, Хранители входа к Хозяину Верхнего Мира, согласны пустить незнакомцев, если они пройдут испытания радугой.

– А, что это за испытание, что мы должны делать? – забеспокоилась Софья Сергеевна.

– Идите за мной и делайте как я, – Ушен говорил ровным бесстрастным голосом, как робот.

– Пойдем, на месте разберемся, – Глеб поднялся, приглашая остальных к выходу из пещеры.

– А как же Айлет? Он останется здесь один? – Любочка гладила спутанную шерсть мамонтенка, – вдруг он снова попадет в беду? А рядом никого не будет.

– Ты, что хочешь остаться с мамонтом здесь? – спросила Вера Никитична.

– Нет, пусть он пойдет с нами. – Ответила Люба.

– Мамонт не пройдет, там, куда мы идем узкие проходы, – вмешался в диалог бабушки и внучки Ушен.

– А мы мамонтенка превратим в коврик и возьмем с собой, правда, Маша? – Предложила Люба.

– Если не возражает Ушен можно попробовать, – Маше тоже было жаль мамонтенка, он так жалобно смотрел на всех, словно понимал, что решается его судьба.

– Пусть Айлет идет с нами, – бесстрастным голосом произнес Ушен, но было видно, что он рад такому повороту дела.

Тьма, окружающая пещеру, сомкнулась плотным кольцом. После света костра, темнота казалась гуще. Луна не светила. Ступая ощупью, держась за руки, мы шли вслед за Ушеном по крутой горной тропе. Стало чуточку светлее, а может быть, просто глаза привыкли к темноте и стали различать темнеющую тропу. Ушен прошел мимо нескольких расщелин и свернул в одну, ни чем не примечательную, щель. Тропа вела круто вниз. Дорогу определяли ощупью. Неожиданно мы оказались в гроте, стены которого излучали слабый мерцающий свет. Ваня осторожно, одним пальцем потрогал стены. Теперь светился и палец.

– Весьма не осмотрительно, молодой человек, – Софья Сергеевна шепнула Ване на ухо, но в пустом гроте, шепот стал слышен всем, – а если это штука радиоактивная или ядовитая? Какой пример вы подаете детям? – Ваня смутился и молча вытер свой палец носовым платком.

Небольшой грот оказался тупиком, выход был только один, из которого мы только, что пришли.

Ушен опустился на колени, уперся руками в два темных пятна на полу. Только теперь мы разглядели огромную личину, нарисованную на стене. Совершенно бесшумно, часть стены, с «личиной» стала подниматься вверх. Открылся проход в следующий зал. Тусклое освещение позволило рассмотреть странное сооружение в центре зала. Толстый «бублик», больше двух метров высотой, стоял вертикально. Весь «бублик» был обмотан редкими витками тонкого шнура, концы шнура лежали, не пересекаясь на полу.