От площадки под землю углублялась спираль винтовой лестницы. Широкий проем был подсвечен слабым огненным светом факелов. Они дрожали на мрачных, выложенных гладкими булыжниками, стенах.
И вдруг из темной глотки неизвестности в скопившейся тишине раздались гулкие шаги. Азея притянула к себе Гаспера, не смея даже предположить, чего ждать теперь. И сжала кинжал.
Из-под земли медленно, один за другим поднимались люди. Сначала бледные, как древние привидения, они постепенно становились все различимей. Азея разглядела женщин, ни одного мужчины в осторожной толпе не оказалось. Они шли толпой, вооруженные всем, что только могло попасть под руку в подвалах.
Когда до Азеи осталось не более трех ступеней, хозяйки подземелья остановились. Женщина, возглавлявшая это шествие, подозрительно оглядела незваную гостью и ее малолетних спутников.
— Ты кто? — спросила она.
— А это имеет значение? — огрызнулась Азея.
У нее за спиной осталась дышащая гнильем смерть, она несколько раз, навсегда прощалась с дорогими своему сердцу людьми, оставляла их, чтобы выжить самой и вытащить двух невинных детенышей, а ей тут задавали какие-то глупые, ничего не решающие вопросы.
— Женщина, — добавила она резко, — с детьми.
— Вижу, — пробормотала женщина, оценивающе разглядывая Гаспера и орущего Рида. — Почему вы не укрылись, когда была возможность?
Азее захотелось крепко выругаться, но сдержалась.
— Вам это так важно? Я обязана отчитываться в своей личной жизни перед теми, кого не знаю? Перед вами, кто не открыл страждущему двери в трудную минуту?
— И поэтому вы ее решили выбить!? — крикнул из-за спины предводительницы новый, звонкий, девичий голосок. — Откуда нам знать, что вы безобидная?
Азея чувствовала, что еще чуть-чуть и сорвется.
? Вы даже не удосужились это проверить. А по поводу двери… Если воинам прикажут вырезать всех — их не остановит ни одна дверь. А если нет — можете даже не закрываться. А теперь что? Вытолкните меня обратно с детьми? Давай, кто там голосит, будь первой? Возьми на свою совесть нашу смерть!
Никто не шевельнулся, а Рид продолжал голосить. Чтобы хоть как-то успокоить малыша, Азея взяла его на руки, поправила пеленки и принялась укачивать. Гаспер не отходил от нее, прятался за складки юбки, но оттуда, словно из прикрытия, поглядывал на возможных обидчиц своим холодным жестоким, устрашающим взглядом.
Вдруг толпа пришла в движение, словно через нее кто-то пытался пробраться. Женщины прижимались к стенам, теснились, но не возмущались, а покорно пропускали кого-то.
Азея не боялась толпы, даже если бы она бросилась разом нападать. Почему-то это ее не страшило. Но, когда Азея увидела, кто так настойчиво продвигался по забитой людьми лестнице, то почувствовала, как остывает сердце.
Она увидела худую, высокую, жилистую фигуру, темные забранные в пучок жидкие волосы, морщинистое лицо и ядовито прищуренные в свою сторону глаза. Ниана… Вот только ее сейчас не хватало.
Ниана добилась своего, выбралась из толчеи и встала на ступень ниже Азеи. Важно подбоченилась, не предвещая приятных слов, вытянулись в тонкую линию сухие губы.
— Азея…
— Вы знаете ее? — спросила с интересом женщина-предводительница.
— Знаю, — ответила Ниана, не сводя сверлящего взгляда с бледной, как известняк, Азеи, — очень хорошо знаю. Это Азея, супруга стража города.
— Стража города? — для собравшихся это звучало вроде оправдания.
— А дети не ее, — наслаждаясь произведенным впечатлением, добавила Ниана. — Азея бездетна! А это, — шишковатый, обтянутой сухим шелком кожи, палец ткнул в Гаспера, — выродок воина конницы.
— Заткнись, — процедила сквозь зубы Азея.
Настроение женщин после злобных слов изменилось мгновенно. Толпа заволновалась, поднялся шепот, а затем страшные выкрики, о том, что неплохо было бы выбросить ее на улицу. Мол, пусть погибает, как погибали мужья и дети укрывшихся в подземелье. Они хотели мести, чтобы хоть кто-нибудь мучился так же, как мучились они. Лишь немногие могли понять Азею, но они либо скорбно молчали, либо их защищающие реплики заглушались яростными криками.
Ниана, восхищаясь триумфом, повернулась к женщинам и завещала еще громче:
— Это дети убийц, что топтали наших соседей копытами. Почему мы должны заботиться об их отпрысках? Пусть ответят за грехи отцов!
Азея крепко прижала кулек с Ридом к груди, свободной рукой перехватила кинжал, чтобы легче было им наносить удары. Линвард немного объяснял ей, как обращаться с оружием. Кажется, пришло время вспомнить уроки. Не для того она выживала в Аборне, боролась, едва не надорвав спины, предала подругу ради ее детей, чтобы погибнуть здесь, в месте, где должна была спастись.
Ниана обернулась, за ее спиной назревала человеческая буря.
— Что будешь делать? — спросила она с сарказмом. — Линварда здесь нет. Его, наверное, уже вообще нет.
— Не твое дело, — Азея грозно шагнула навстречу.
— Эй, что вы разорались, как воронье над добычей?! — немного грубый, низкий женский голос вырвался откуда-то и из глубин земли. — Нашли из-за чего.
Удивительно, но после этого замечания, женщины, секунду назад готовые живьем рвать Азею, вдруг смолкли, пристыженно зажались и снова расступились. Ниана чувствуя приближающееся поражение, обернулась к толпе.
Не торопясь, чтобы напрасно не расходовать силы, по лестнице поднималась тучная женщина. Живая сила исходила от нее, почти мужская мощь, от которой и становилось неловко слабым женщинам. Независимая, упрямая и властная, это была Кара, супруга лучшего в Аборне пекаря. Она поднялась на самый верх, встала рядом с Нианой и грозно взглянула на эту хилую, такую жалкую по сравнению с нею, женщину.
— Что ты тут вещаешь? — сурово спросила она. — К чему призываешь? Ах, ты, мочалка ты драная!
Ниана испуганно потупилась, не находя слов.
— А вы, тоже хороши,? Кара обернулась к толпе женщин. — Что вы ее слушаете, а? Что у вас, своего мнения, что ли нет? Как шавки послушные, не иначе.
— Кара, — Ниана предприняла последнюю попытку выиграть это сражение, — ты что, забыла как погиб твой Териз? Его же затоптали такие вот, — она снова указала на Гаспера, — как его отец.
— Ой-ой-ой, рот свой прикрой, — перебила ее Кара гневно, — я прекрасно знаю, как погиб мой мальчик. Если еще раз заикнешься об этом, я тебе обещаю, не она с детьми, а ты окажешься на улице. Там поголосишь! А вы, перед тем, как заливать себе уши чьим-то бредом, думайте сами. Или у вас мозгов своих нет? Эта женщина жизнью рисковала, чтобы спастись. Она живой пришла оттуда, откуда нет возврата. А вы… Стыдно! Идем!
Кара мотнула Азее головой, но та, все еще не решалась сделать решающий шаг.
— Идем! — повторно позвала, но скорее приказала Кара. — Ничего они теперь тебе не сделают. К тому же я рядом. Пусть только рыпнутся!
— Спасибо, — кивнула ей Азея, опустила наконец кинжал и последовала за Карой вниз по лестнице.
Рид все еще плакал, надрывался и хрипел уже без слез. Азея по-прежнему пыталась его убаюкать, но получалось плохо.
— Ну-ка, дай-ка, — просьба была символична, Кара просто забрала младенца из рук Азеи, — как зовут его?
— Рид, — коротко ответила Азея.
— Рид. Кормили давно?
— Прилично.
— Ну, тогда понятно. Кому понравится голодным сидеть? Да еще тащат куда-то, верно, малыш?
Лицо Кары вдруг стало нежным, мягким, солнечным. Таким радостным, что будь Рид чуть-чуть постарше, непременно бы унял свой плач и улыбнулся.
— У меня своих шестеро, — вдруг Кара осеклась и поправилась, — теперь уже пятеро. Двое близнецов сами еще младенцы. Молока много, так что выкормим. А там, кто знает… Сама-то как?
Азея только покачала головой. Ей не хотелось разговаривать даже со своей спасительницей. Кара понимающе вздохнула и поманила за собой дальше.
Опасная толпа осталась позади. Лестница оказалась не такой длинной, как представлялось Азее при первом взгляде. Она опускалась в просторные подземелья Аборна — огромные залы, соединенные между собой коридорами, где нашли себе спасение горожане, не желающие участвовать в жестоких играх войны.
