— Ублюдок мелкий, ты сломал мне руку! — запричитал незнакомец.

— Я предупреждал, это будет бесславное поражение, — спокойно ответил блондин, обходя своих поверженных противников под одобрительные перешёптывания гостей клуба.

Всё произошло в считанные минуты и быстро закончилось, так, что Шелтон не видел всей картины в отличие от его друга, который стоял лицом к выходу. На Вэла было смешно смотреть, он застыл на месте с неприлично открытым ртом.

Хрупкий юноша, поправив лацканы редингота, направился к тому, ради которого приехал в клуб, и кому сейчас не помешало бы хорошенько надрать попу.

Вэл смотрел, как приближается к ним супруг Хока и думал: «Знает ли Шелтон, что его мальчик вовсе не так прост, как кажется со стороны?»

— Что ты замер, как статуя, Вэл? Есть платок?

— О Боги! У тебя кровь, Хок! — отмер бета.

— Пустяки, просто царапина. Так есть платок?

Внезапно из-за плеча ему подали белоснежный платок.

— Огромное спасибо, я ваш должник.

Омега схватил его и вытер кровь со щеки.

— Пожалуйста, дорогой.

Хок в шоке обернулся и встретился с изумрудными глазами, смотревшими на него строго и весьма прохладно.

— Добрый вечер, или лучше ночи, виконт Шелтон, — спокойно сказал Ангел. Хотя голос альфы был ровным, в нем омеге слышалась едва сдерживаемая ярость.

Хок заметил, что вокруг стоит мёртвая тишина. Он обвёл взглядом всех присутствующих, ловя заинтересованные взгляды в их сторону. Также он заметил двух побитых бедолаг, которых поднимали с пола охранники клуба, и самого хозяина заведения, дающего распоряжения насчёт Барнса и этих двух незнакомцев.

— Это не я их, Ангел, честное слово, — попытался оправдаться Хок. — Не скрою, Тима отделал я, а этих двух альф и пальцем не тронул.

— Он знает, Шелтон, — прошептал Вэл, — с ними поговорил твой супруг. Этими стонами боли они обязаны ему. Он только что прикрыл твой тыл от знатной и болезненной трёпки.

— Как это? — не понял Хок.

— Дома поговорим, дорогой, — сладко сказал альфа, сузив свои зелёные глаза. — Одно могу сказать, я очень огорчён, Хок. Идём.

Тут к ним подошёл хозяин заведения и долго извинялся за поведение некоторых нерадивых клиентов, обещая лишить наглецов членства в клубе.

— Благодарю вас, — ответил Шелтон. — Думаю, на сегодня уже достаточно приключений, нам лучше покинуть клуб. Разрешите откланяться, господа, — обратился омега ко всем присутствующим. — Нам пора.

Бледный лунный свет озарял тёмную улицу, когда они вышли из игрального заведения и сели в полном молчании в экипаж. Где-то на западе от Лондона сверкала молния, и был слышен отголосок грома. Хок прикрыл глаза и помолился, чтобы его зеленоглазое сокровище не сильно на него обиделся. «Я ещё не доехал до дома, а уже готов вымаливать прощение у супруга, — подумал омега. — Я просто болен им. Нет, я люблю этого златокудрого альфу до чёртиков!» От простого осознания этого факта, омеге сделалась дурно: что делать, если Ангел не ответит на его чувства так, как этого бы ему хотелось?

Когда они вошли в дом, к ним подскочил дремавший до их прихода на стуле возле входной двери Мимс.

— Хок, сегодня ты спишь в своей комнате, а я в своей. Поговорим завтра, — Ангел после этих твёрдо сказанных слов гордо удалился наверх, оставив омегу в одиночестве.

Соблазн догнать и просить прощение вперемешку с жаркими поцелуями был велик: Шелтон едва не потерял голову от представившейся на миг картины, но усилием воли заставил себя остаться на месте. Он медленно побрёл в библиотеку, прихватив по дороге из бара бутылку вина.

В два часа ночи Хок осторожно нажал на ручку двери комнаты альфы. Она бесшумно отворилась. В комнате было холодно и темно. Омега напряг глаза, чтобы увидеть спящего супруга на кровати, но под тёплым одеялом не смог различить силуэт хрупкого юноши. Хок вернулся к себе, взял с комода серебряный подсвечник с горящими пятью свечами, вернулся снова в комнату, направляясь к кровати, на которой спал Ангел.

Омега поставил подсвечник на маленький прикроватный столик, а сам подошёл к камину и разжёг огонь. Он хотел, чтобы его паре было тепло, когда его сокровище проснётся и откроет свои глазки. Он находился возле камина до тех пор, пока огонь весело не затрещал в очаге, озаряя оранжевым пламенем тёмную комнату. Проклятье, у него в штанах стало тесно, только оттого, что его воображение живо нарисовало обнаженное тело супруга, жаждущее его ласк. Альфочка пошевелился во сне, и из-под одеяла показалась тонкая рука. В эту минуту Хок хотел только одного, чтобы Ангел проснулся и позвал его к себе, но этого не случилось. Юноша спал крепким здоровым сном праведника: правильно, Харальда ведь не мучили сожаления по поводу произошедшего в клубе, не то, что его. Тихо поднявшись на ноги, омега приблизился к кровати, присел на край, опасаясь дотронуться до супруга и потревожить его сон. Он решил просто посидеть рядом и посмотреть на спящего Ангела. Его золотистые волосы рассыпались по подушке, невероятно густые ресницы полумесяцами лежали на нежных щеках. Во сне он выглядел совсем юным и прекрасным, что Хок невольно затаил дыхание. В это мгновение он решил, что никому не отдаст этого альфу. И юноше лучше полюбить его так же, как любит он, ибо он никогда не отпустит своё счастье добровольно.

Уже выходя из комнаты, Шелтон обернулся и тихо, но твёрдо произнёс: «Ты только мой, Ангел Харальд, только мой. Смирись».

Утром Омегу разбудил настойчивый зудящий на ухо голос Мимса:

— Ваша светлость! Пора вставать, Ваша светлость!

Хок резко сел на кровати. В голове шумело, а в висках засела тупая боль.

— Ай, да замолчи, Мимс. Я вот подумываю, как не умереть после вчерашнего перепоя, а ты видно желаешь моей скорейшей кончины.

— Да что вы такое говорите?!

— Мимс, заткнись и не ори на ухо. Где мой супруг?

— Его светлость уехал, сказав, что появится только к ужину.

— Как уехал? Куда?

— Этого он не говорил. Вот только он казался очень огорчённым чем-то. Вы случайно не знаете, чем?

Похоже, его любимый альфочка решил его наказать. Что же, ему это удалось, теперь он чувствует себя ещё хуже, чем минут десять назад.

— Великие Боги! Хочу горячую ванну, Мимс, и быстрее.

Камердинер просто кивнул и поспешно бросился исполнять поручение виконта. Он вернулся через несколько минут с двумя лакеями, которые несли воду. За ними следом вошли ещё двое огромного, устрашающего вида широкоплечих слуг, с небольшой мраморной ванной.

— Поставьте её за ширму, наполните водой, и все свободны.

— Да, Ваша светлость.

Омега разделся и ступил в ванну. Ему необходимо подумать, как вернуть благосклонность альфочки, которую он успел потерять из-за своего недостойного поступка.

***

Ангел привык рано просыпаться, живя не один год в монастыре. Он сладко потянулся и заметил, что в его комнате гораздо теплее, чем было перед тем, как он лёг спать. Значит, кто-то затопил камин ночью, и услужливое воображение тут же нарисовало в полный рост того, кто это мог быть. Недаром ему сквозь сон показалось, что он в комнате был не один. А ходить по его опочивальне в столь поздний час мог только один человек — Хок Шелтон. Альфочка заметил на столике подсвечник со свечами, одеяло так старательно подоткнуто вокруг его тела для наибольшего сохранения тепла, а кувшин с водой для умывания стоит на маленьком стульчике возле камина, чтобы вода не была слишком холодной. И с каждой замеченной мелочью Ангел всё больше склонялся к тому, что таким заботливым по отношению к нему мог быть только его провинившийся супруг.

Но тут, вспомнив, как некрасиво поступил с ним омега накануне, альфа нахмурил брови. Он так вчера вечером спешил домой к ждущему его приезда Хоку: ещё бы, ведь он задержался в доме отца дольше, чем планировал, и спешил загладить оплошность, купив любимые пирожные омеги. Вот только зря он так беспокоился, это не омегу ждал сюрприз, а его. Ангел направился в библиотеку, надеясь найти супруга разбирающим бумаги, но ошибся, Хока там не было. Затем, за считанные секунды, он преодолел лестницу и вбежал в их с Хоком покои, и снова неудача. Тогда юноша направился в зал для фехтования, однако и там его постигло разочарование. Ангел уже спускался в гостиную, когда увидел у входной двери Мимса.