Компания «Ундервуд» была основана Джоном Ундервудом в 1874 году. Компания была семейной, располагалась в Нью-Йорке, завод имела в штате Коннектикут, что по соседству, и изначально производила чернила и печатные ленты для других моделей машинок. Но год за годом становилось очевидней, что перья больше никому не нужны, и рынок появляющейся механической печати надо было срочно делить. В этот самый момент у дверей Джона Ундервуда появился некий Франц Вагнер со свежеизобретенной моделью печатной машинки. Они договорились, и машинка пошла в производство.

Первые четыре блина вышли комом, и только «Underwood №5», как и небезызвестная марка духов, к 1900 году получила ту популярность, которая позволила компании выйти на первое место по продажам. Ундервуд был прост, надёжен, что и сделало его символом поколения, с нелегкой руки Гертруды Стайн названного «потерянным»: молодых журналистов, писателей и редакторов газетных изданий. Хэмингуэй, Фолкнер, Фицжеральд, Керуак и другие набивали свои тома на ундервуде, что добавило свои пять копеек в символичность устройства – свобода, творчество и независимость духа. Есть даже байка, что Хемингуэй возил машинку на войну и чуть ли не высаживался с ней в Нормандии в момент открытия второго фронта в 1944 году.

Ундервуд активно завозили в Россию. Печатные машинки с кириллическими буквами можно было встретить и в канцеляриях Российской Империи, и в Советской России.

Только две неприятности случились в истории компании «Ундервуд». Первая, когда с началом Второй Мировой войны, господин президент США Рузвельт посчитал, что винтовки важнее печатного слова, и завод Ундервуда в ультимативном порядке был переделан под производство карабинов M-1. А вторая, когда в 1959 году компания «Ундервуд» была куплена итальянцами и объединена с фирмой «Оливетти». Первое время итальянцы пытались держать производство печатных машинок на плаву, но к началу 1980-х годов персональный компьютер в лице «IBM», Джобса, Аллена, Возняка и Гейтса начал наступать печатной индустрии на пятки. «Оливетти» пытались переориентировать производство машинок на производство компьютеров, но дело не пошло, они плюнули и занялись калькуляторами и расходниками для принтеров. Компания «Ундервуд» канула в Лету, оставив о себе память в виде раритетных печатных машинок, каждая из которых ныне стоит с подержанную иномарку.

Многие знают суд Линча. Это когда афро-американских граждан за любую провинность дружелюбные горожане вешали на дереве. Или стреляли. Или… Ладно. Так вот, в США существует еще одна идиома касательно суда. Твидов суд.

Уильям Твид – личность феноменальная. Он начинал в 1850-ых как мелкий чиновник пожарной службы, выбился в конгрессмены, стал главным в Нью-Йорке по выдаче лицензий на торговлю и разрешений на строительство, причем должность лицензиара не предполагала зарплаты. Но мы ведь всё понимаем, да? Твид, будучи разумным малым, быстро понял в какую сказку про непуганых идиотов он попал. За каких-то 10 лет он рассадил по всем главным постам Нью-Йорка своих людей, взял под контроль типографии и газетопечатание, что, по сути, означало конец свободной прессы, и все контракты на поставки и строительство для города без всяких тендеров передавал своим друзьям. Знакомо, правда? Все его подельники в итоге получили наименование «шайки Твида».

При всем при этом Уильям «Босс» Твид продолжал рулить Таммани Холлом – штаб-квартирой американской Демократической партии. Твид стал в США королём и синонимом политической коррупции. Хочешь построить Бруклинский мост? Занеси Твиду. Метро? Занеси Твиду. Акционерную компанию основал? Продай за бесценок акции Твиду.

Апофеозом твидового воровства стало строительство здания суда на Манхэттене, продолжавшееся 20 лет и стоившее США 13 миллионов долларов. Помните нашу прошлую главу? Аляска целиком стоила Америке в то же самое время 7,2 миллионов. Есть некоторая статистика зарплат при строительстве этого здания. Так, плотнику за мелкий ремонт в течение месяца работы заплатили 360 тысяч долларов (на наш лад – 5 миллионов долларов). Хорош, плотник, да? Штукатуру – 133 тысячи долларов за пару дней. И так далее.

Вскоре Твид стал всех раздражать. Спусковым крючком расследования его махинаций и ареста стали карикатуры Томаса Наста, сотрудника газеты «Harper’s Weekly» и родоначальника политической сатиры в США. Карикатуры, при всём контроле печати со стороны Твида, проникали к народу, и у американцев начинали чесаться кулаки. Американцы, к их чести, очень внимательно относятся к тому, на что идут их налоги.

Твиду карикатуры давили на шею. Он предложил Насту 500 тысяч долларов, чтобы Наст купил себе поместье где-нибудь в Эквадоре и больше в Нью-Йорк носа не казал. Но Наст отказался.

И вот спустя энное количество времени Твида посадили в тюрьму, им же построенную и им же «отмытую» – «Ладлоу». Но Твид успешно купил себе свободу и сбежал в Испанию. Испания ссориться со Штатами не хотела и выдала Твида Америке. Твида опять заперли в той же тюрьме и на этот раз надолго. Там он и умер. А Томас Наст продолжил работу.

Его нарисовал в известном нам по рекламе «Кока-Колы» виде уже упомянутый нью-йоркский карикатурист Томас Наст. Единственное, что изменилось в образе Санты с первой публикации рисунка Наста в 1863 году, то, что борода стала поухоженней и тулуп стал совсем красным. Маркетологи «Кока-Колы» к тому приложили усилия.

Томас Наст, иммигрант из Германии был и есть один из самых известных и признанных карикатуристов США. Что он придумал? Помимо Санта Клауса и графического разоблачения Шайки Твида, Наст нарисовал символы главных партий США. Республиканцам достался слон, а Демократам – осёл. Правды ради следует сказать, что осёл Демократам был знаком и ранее, но до карикатур Наста партийцы скорее не могли от него отвязаться как от символа тупости и простоты. Теперь же, после рисунков Наста, поняв суть народности образа, его трудолюбия и здоровой упёртости, с воодушевлением приняли. Наст популяризировал известный нам образ Дядюшки Сэма – собирательной персоны, олицетворяющей ценности Америки – свободолюбие и предприимчивость, – добавив ему козлиную бородку (вспомните плакат с мужиком, тыкающем в вас пальцем).

Наст не стеснялся в выражениях. Ирландца он рисовал в дым пьяного с бутылкой виски, чиновника – с полными карманами денег, сенаторам он ставил вместо голов чайники. Томас Наст, работавший в газете «Harper’s Weekly», был популярен. Проехавшись по стране с лекциями, он заработал приличные деньги. Правда, как это обычно бывает с художниками, прогорел напрочь при первой же попытке инвестировать свое состояние. Вскоре Наста из газеты попёрли, так как поджимало новое поколение художников, и Наст попросил у правительства и Конгресса, которые он обличал последние 30 лет кряду, найти ему приятную посольскую должность где-нибудь в укромной Европе. Конгресс подумал, повспоминал чайники Наста и ответил тому, что в Европе мест нет. Извините. Но есть прекрасная вакансия прямо на рогах у чёрта – в Эквадоре. Наст согласился. Денег у него не было и не предвиделось, а умирать, как Ван Гог, в нищете и безвестности Насту не представлялось возможным.

Эквадор, будучи абсолютно прекрасной страной, с дивными людьми, флорой и фауной быстро свёл художника в могилу: там разразилась жёлтая лихорадка, и Наст, как истинный джентльмен, всеми силами лично помогал местным её побороть, заразился сам и скоропостижно помер. Похоронили Томаса Наста, главного карикатуриста Америки на родине, в Нью-Йорке.

Знаете известную отечественную поговорку? Мужчина должен дерево посадить, дом построить и дитя оставить? Знаете. Так вот. В США ценности примерно те же: семья побогаче, дом понадежней и машина побольше. Есть еще одно, в чём американцы отличаются о россиян. Американец должен ещё создать бизнес. Или хотя бы попробовать. Пусть провалить. Но попробовать. Без предпринимательского опыта жизнь американца будет неполной. Есть опасность спиться.